Страница 4 из 4
На Маргарита отвечала, что жаркое ей пришлось по вкусу. Тем более, что это теперь - их последняя добрая еда. Скоро они удаляться в изгнание или же будут терпеть нужду в замке, осаждённом старшими братьями Эн Гаусельма.
Эн Раймон отвечал, что Эн Гаусельм, конечно, тот ещё боров, только жаркое, отведанное На Маргаритой было приготовлено им из сердца простого лесного кабанчика.
На Маргарита поспешила запить новость вином.
Так Эн Раймон узнал, что его вторая жена совсем не любит Эн Гаусельма. Верно, совсем не опечалилась она известию о его смерти. Так он понял, что На Маргарита предана ему и станет есть из его рук даже жаркое, приготовленное из человеческого сердца.
На Маргарита просила отпустить её сходить на богомолье и пожить в монастыре, на что легко получила согласие супруга.
А Эн Раймона ждала новая соколиная охота. В этот раз он не стал отвлекаться на попутную добычу кабанчика, но зато улучил час, чтобы уединиться в лесной глуши вместе с Эн Гаусельмом.
Зря теперь его сосед бледнел, зря багровел, зря закатывал глаза, выл и клялся о том, что не прикасался он к На Маргарите. Да, настойчиво искал с нею встреч. Да, не смирился и не смирится с её отказом. Да, был некуртуазен. Да, вообразил, будто бы На Маргарита переехала жить в Файель для того, чтобы быть ближе к нему. Но он не успел совершить ничего дурного!
Все улики, однако, сходились на том, что лишь Эн Гаусельм мог стать причиной позора На Маргариты. В конце весны - в начале лета На Маргарита не выезжала за пределы владений. А Эн Гаусельм по землям его не раз проезжал. Та же Старая Птичница видела его со слугами возле голубятни. В замке Файель гостил только жонглёр Пейре Гирон, но он оказался переодетой женщиной. Лихих людей в округе не было. Да и не стала бы На Маргарита скрывать от мужа беду, причинённую ей лихим человеком. Утаить благородная дама могла бы последствия страсти, разделённой с возлюбленным. Но На Маргарита решилась никого больше никогда не любить. Верная супруга ещё могла бы скрывать от мужа беду, причинённую ей слишком знатным или слишком сильным для супруга врагом. Но такой её мотив тоже указывает на Эн Гаусельма, сына сеньора, которому служит Эн Раймон. И, наконец, у Эн Гаусельма не было иных причин, чтобы указать Эн Раймону в письме, переданном с торговцем пряностями, на жонглёра Пейре Гирона, привечённого и одаренного На Маргаритой - никаких иных причин, кроме ревности к сопернику, кроме жажды подставить под меч чужую голову за свой грех.
Кинжал Эн Раймона был обнажён. Оружие Эн Гаусельма, неосторожно снятое им на привале, лежало в кустах, отшвырнутое туда ногами противника. У Эн Гаусельма не было даже возможности увернуться от удара - так Эн Раймон вжал его в ствол широкого дуба.
Эн Гаусельм кричал, что Пейре Гирон, гостящий в замке Файель, не может быть женщиной. Никакая женщина не решилась бы выйти навстречу ему и двум его слугам, чтобы задержать их возле голубятни Старой Птичницы. А Эн Раймон заливисто смеялся. Он не стал объяснять Эн Гаусельму, что видел косу и грудь живущего в его замке жонглёра. А уж тем более, не стал говорить негодяю о том, как когда-то На Гильерма не то что вышла навстречу рыцарю, а бежала одна из Файеля. Ушла, обессиленная горем, дошагала в далёкую общину катаров.
Вслух же Эн Раймон отвечал:
- Что с того? Вероломство и трусость идут рука об руку. Почему бы даме не дать Вам отпор?
Эн Гаусельм закусил губу. Он боялся проговориться, как именно остановил его Пейре Гирон, оказавшийся потом дамою На Гильермой. Пусть лучше думает, что вступил с ним в перепалку, а там, найдя добрый повод, удрал в замок на быстром коне.
В куклах пьесы, которую показывал Рыжий Ги Свистулечка, узнаваемой оставалась только Старая Птичница. Стычка возле её голубятни шла на подмостках между Джумо Дурачком и странствующим Чужеродным Рыцарем. Нужно было быть участником событий, чтобы по деталям постановки разгадать, о ком на самом деле идёт речь.
В аду Эн Гаусельму покажут эту пьесу. По семь раз на дню!
В предсмертный час душа Эн Гаусельма обращалась к бумажным розам Рыжего Ги Свистулечки, а через посредство их - к свежести той весны. Тут же воображение несчастного заполняли голуби. Бумажные, трепещущие на шёлковых нитях. Настырные и прожорливые твари с голубятни Старой Птичницы. Топчущиеся друг по другу, несущиеся ему в лицо, прыгающие на грудь. Изгадившие куртку, шляпу и рукояти ножей.
Эн Гаусельм желал было промолчать о своей догадке. Смерть от руки отцовского вассала была предпочтительнее оглашения такого позора.
Но Эн Раймон оказался слишком свиреп, от острия его кинжала невозможно было отвести глаз. И Эн Гаусельм поверил убийце, что вероломство и трусость идут рука об руку, а поверив, закричал:
- Пощадите! Помедлите с ударом, Эн Раймон! Вы караете невинного. Только мой противник знал детали стычки возле голубятни, а значит только он мог написать пьесу и отдать её Рыжему Ги Свистулечке.
Не прошло и недели после нашей встречи, как пьесу уже показывали на площадях. А ведь для неё нужно было ещё сшить куклу Старой Птичницы, нарезать из бумаги роз и голубей, изготовить Чужеродному Рыцарю отделяемое от головы ухо со спрятанным в нём мехом для сиропа либо вина.
Разве сумела бы обнаруженная вами дама написать пьесу для балагана? Хорошо ли она знает Рыжего Ги Свистулечку, чтобы так скоро передать ему текст? Смогла ли бы она столь быстро и ловко продумать новую куклу и украшение сцены для представления? Знала ли, когда сочиняла в замке пьесу, как удобно включать в новую постановку старых кукол: Дурачка Джумо и Чужеродного Рыцаря?
Не губите!
Эн Раймон отвёл кинжал от груди Эн Гаусельма. Рыцарь понял, что подобрал он сейчас неподходящее на жаркое сердце. Поклонившись Эн Гаусельму, Эн Раймон предложил разрешить все оставшиеся разногласия и обиды на ближайшем турнире, обменяться там ударами копий и мечей. Получив от Эн Гаусельма в ответ судорожный кивок, Эн Раймон поспешно вскочил на коня. Однако, ни настичь Пейре Гирона, ни даже напасть на след подлого жонглёра Эн Раймону не удалось.
"ОДОЛЕЛА МЕНЯ ЛЮБОВЬ!"
Боль от расставания с Пейре Гироном разбудила в На Маргарите способности к трубадурским художествам.
Только благородная дама не могла бы, не уронив своей чести, признаться, что избранник её столь незнатен и невелик. Поэтому все кансоны На Маргарита слагала таким тёмным стилем, что их образы и намёки оставались не ясны не только в грядущих веках, но и всем современным ей трубадурам.
Дочку На Маргариты, родившуюся на мнимом богомолье, сестра Екатерина сумела отдать на воспитание в замок Файель. Эн Раймон удочерил приёмышицу и пообещал, что когда та подрастёт, дать девочке хорошее приданное.
На Гильерма отважилась сказать Эн Раймону, что за давностью лет прощает бывшему мужу убийство любовника и то съеденное жаркое. Эн Раймон в ответ поклялся первой жене в том, что простил её за измену.
В знак примирения На Гильерма и Эн Раймон в тайне от На Маргариты однажды разделили ложе. В конце лета На Гильерма вернулась в Файель с богомолья, по пути на которое загостилась у сестры Екатерины, с двумя младенцами - мальчиками-близнецами. К тому сроку Эн Раймон как раз получил от епископа позволение на расторжение брака с возвратившейся в Файель первой женой в связи с её многолетним безвестным отсутствием, сделавшимся причиной вторичной женитьбы, а также по причине многолетнего раздельного проживания супругов.
Эн Гаусельм дал обет совершить паломничество к Гробу Господню в благодарность за счастливое избавление от гибели. В Святой Земле он и сгинул. Впрочем, ходили слухи, будто бы оплакав грехи юности, Эн Гаусельм вступил там в орден Тамплиеров.