Снайперша

Мы с зелёноглазым сидели вместе, как и по дороге сюда. Блэйк был у окна, подперев лицо рукой и всматриваясь в пейзажи за стеклом. Но эти пейзажи были серые, хмурые. Вдобавок ко всему угрожающе падали редкие крупные капли, забрызгивая стекло, а небо укрыл чёрный ватник тучи.

Я чувствовала, что ещё немного, и усну. Но заставляла себя не спать, потому что за эти три ночи мне столько бреда наснилось, что я уже плохо помнила хронологию их эпизодов. Заметив на себе укоризненный взгляд изумрудных глаз, я отвернулась, улыбнувшись уголками губ. Блэйк тяжело вздохнул, после чего протянул в мою сторону перебинтованную руку и несильно притянул к себе.

— Спи.

Эпилог

— Мне пора.

— Уже.?

Был вечер. Тёплый приятный вечер, который мы с Роджерсом проводили в последний раз. С момента нашего возвращения в Хьюстон прошло пару дней, некоторые отряды распустили по домам, а нас и ещё нескольких оставили на две-три недели в ЦБП под присмотром психиатров, так как немало человек вели себя неподобающе после поездки в Лос-Анджелес. Меня же решили оставить из-за того, что иногда я открыто разговаривала с братом, забывая о том, где нахожусь и кто стоит рядом со мной. Призраку я часто делала замечания по этому поводу, но тот лишь смеялся в ответ и отмахивался, мол, всё пройдёт. Скай уже вычухался и собирался домой, а Блэйка заставили остаться, пока его рана на шее не затянется.

— Выходит, всё? — я остановилась, посмотрев на брата. Он был спокоен, слегка улыбался.

— Выходит, всё, — тихо произнёс призрак, протягивая мне обе руки. Сделав к нему шаг, я почувствовала всё те же ледяные ладони, обхватывающие мои плечи. Он только появился, а уже заявляет, что ему пора уходить.

— Ты прийдёшь ещё? — спустя пару минут молчания, я, наконец, подала голос, ещё крепче сжимая его талию. Роджерс молчал. Эта тишина оглушала, в прямом смысле этого слова. Я опустила голову ниже. — Ясно.

— Я всегда буду рядом, Ариса.

Хотелось чем-то зарядить ему в лицо. Зачем было заставлять меня привыкать к нему? Прошло прилично так лет с тех пор, как Роджерс попал в аварию, я уже было смирилась со смертью брата, но нет — спустя три года мне мерещится его призрак.

И я снова. К нему. Привыкла.

Привыкла к этой успокаивающей улыбке, сожалеющему лицу, длинным прядям волос…

— И как мне понять, что ты не врёшь? — с тихим смешком спросила я.

— Ты поймёшь.

Он отстранился, положив ладони мне на плечи. И снова улыбнулся. Как будто ничего не было. Уже тошнило от его улыбки. «Нет, Ариса, не раскисай. Не сейчас. Ты ведь сильная, мать твою!»

— Прости.

Растянув улыбку ещё шире, он отошёл на несколько шагов назад, прикрывая глаза. Темная чёлка скрывала поллица, поэтому эмоций его мне не удалось разглядеть. Но я уверена, что он специально натянул эту лыбу до ушей. А потом Роджерс запустил одну руку в волосы, поднимая лицо. На его щеках были серебристые дорожки.

— Пока.

И он рассыпался на тысячу белых бабочек, которые тут же разлетелись в разные стороны к синему небу. И всё. Тишина. Я снова одна. Теперь дорожки бегут по моим щекам. Закрывая покрасневшее лицо рукой и вытирая поспешные слёзы рукавом кофты, я облокотилась спиной о стоящее рядом широкое дерево и скатилась по стволу вниз. Нужно успокоиться. Так было надо.

* * *

Блэйк постоянно что-то рисовал. Он повсюду таскал с собой блокнот среднего размера и несколько цветных ручек. Как только появлялась свободная минутка, он открывал его и вырисовывал какие-то фигуры. А как-то в общем зале, когда я сидела на диване, втыкая в телефон, который мне, наконец, починили, ко мне подошёл зеленоглазый и сел рядом, вглядываясь в экран моего устройства. Я читала. Кажется, парень прочитал пару строчек и улыбнулся.

— Что-то не так? — тихо спросила я, посмотрев на его всё ещё перебинтованную шею. Тот покачал головой, мол, нет. Но спустя секунду он протянул мне тот самый блокнот:

— Посмотри.

Переведя взгляд на предмет, я робко взяла его, отложив телефон в сторону. На первой странице были нарисованы какие-то закарлючки и узоры, они заполняли весь листок с одной и другой стороны. Я перевернула страницу. Дальше была зарисовка какой-то улицы. Ничего, вроде бы, особенного.

— Что это? — поинтересовалась я, листая блокнот.

— Ты дальше смотри.

Вот на следующей странице было нарисовано кое-что знакомое. Главный вход в лабораторию Винчестера: разбросанные уламки и стёкла на асфальте, раздробленные ступеньки, железная дверь, которую мы снесли перед входом туда. Потом тоже какие-то комнаты. А дальше была нарисована та самая инфицированная девушка, которую я пристрелила на глазах у Блэйка и Джона. Дальше тоже зомби, зомби, зомби… И всё в цвете. Спустя несколько таких эпичных рисунков, появились и те белые существа. Только в блокноте парня они были не белыми, а серо-буро-малиновыми. Все эти создания казались ненастоящими, будто слепленными руками ребёнка, у которого очень богатая фантазия и нескончаемые запасы пластилина.

— Зачем ты всё это рисовал?

— На память.

Будто мы когда-нибудь сможет забыть об этом… Нет, никогда. Эта история занимает слишком много места в памяти, заставляя чуть ли не каждый день вспоминать об этом. Иногда я думала о том, что стоило бы вернуться в Хьюстон, когда была такая возможность. Но в таком случае все закончилось бы по-другому, и кто знает, какой конец бы был у этой истории.

— Знаешь, — как-то сказал мне Блэйк, когда мне было уже время уезжать, — я рад, что всё закончилось. И рад, что встретил тебя.

Мы стояли у ворот ЦБП. За мной должны были приехать. Блэйк предложил провести немного.

— Да, я тоже рада… что встретила тебя.