Страница 2 из 12
Мужчина скосил глаза на соседей, убедился, что на него никто не смотрит, достал из кармана второй сверток, протянул руку и незаметно расстегнул сумку соседки.
На спине у него выступила испарина.
Что, если кто-нибудь его сейчас заметит?
Его примут за вора-карманника, хотя он ничего не собирается красть, наоборот.
Ловким движением он забросил сверток в сумку, застегнул кнопку и перевел дыхание.
Еще один пристроил.
Но успокаиваться рано.
Он снова приподнялся, вытянул шею.
Человек в капюшоне был уже совсем близко.
Нужно спешить.
Мужчина немного передвинулся. Теперь рядом с ним стояла женщина интеллигентного вида, одетая бедновато, не модно, но чисто. Лицо почти без косметики, нервно покусывает бледные губы, морщинка на переносице. Даже в такой толчее она умудрялась читать книжку – мужчина разглядел на обложке фотографию модного писателя. На локте другой руки висела сумка, точнее – старенький, потертый кожаный портфельчик.
С этой не будет проблем.
Мужчина достал из кармана третий сверток, покосился на соседей и быстро подсунул сверток под клапан портфеля. Убедившись, что тот попал куда надо, снова огляделся.
Времени оставалось совсем мало. Его вообще почти не оставалось. Поезд уже выезжал из темноты туннеля, замелькали лица на перроне… нужно было торопиться.
Чуть в стороне, спиной к нему стояла еще одна девушка.
Одета в слишком легкую по нынешней погоде курточку и джинсы. Со спины вроде совсем молодая, но когда он осторожно заглянул сбоку, то увидел не очень свежую кожу и морщинки вокруг глаз. Волосы у девицы были покрашены в разные цвета – зеленый и розовый. В ушах – наушники плеера, и даже вместо сумки за спиной у нее болтался кожаный далеко не новый рюкзачок.
Удачно.
Мужчина достал последний, четвертый сверток, осторожно тронул «молнию» на рюкзачке, потянул ее. Как только открылась достаточно широкая щель, втолкнул в нее свой сверток, дернул «молнию» обратно, чтобы застегнуть.
И тут девица обернулась.
– Ты чего, козел, делаешь? – проговорила она неожиданно высоким, неприятным, визгливым голосом. – Ты, сволочь, в тесноте по чужим сумкам шаришь?
– Да ничего подобного… – забубнил мужчина.
– Да? – не унималась женщина. – Думаешь, если я музыку слушаю, так ничего не замечаю?
И тут поезд остановился, двери плавно разъехались, пассажиры двинулись на выход – и мужчина вместе с ними выкатился на перрон и быстро, не оглядываясь, зашагал прочь, на другую сторону, к противоположной платформе.
Он был уже там, и из жерла туннеля показался уже приближающийся поезд – как вдруг прямо перед ним возник сутулый человек в темной куртке с опущенным на лицо капюшоном. Из-под капюшона смотрели бледные, безжалостные глаза.
– Набегался? – проговорил холодный, насмешливый голос. – Тебе еще не надоело?
Мужчина попятился. Его обдало холодом.
– Все, хватит! – прозвучало из-под капюшона. – Все равно не убежишь! Тебе некуда бежать! Отдай мне это – и покончим наконец раз и навсегда.
– Ты этого никогда не получишь! – ответил мужчина и еще немного попятился.
Совсем немного.
Но он и так уже стоял на самом краю перрона и сейчас соскользнул в пустоту.
Упал на рельсы перед приближающимся поездом.
Раздались крики, истерический скрежет тормозов, но было уже слишком поздно.
Ирина стояла на перроне, изо всех сил стараясь удержать выступившие на глазах слезы. Господи, за что ей все это? Что она сделала плохого, за что жизнь так наказывает ее?
Толпа на платформе быстро росла, очевидно, поезда долго не было. Впрочем, ей все равно, она уже ничего не ждет от жизни, так что какие-то лишних пятнадцать минут?
Она быстро моргнула и помотала головой, чтобы ушли слезы. Не помогло. Тогда она крепко зажмурила глаза. И тотчас перед ней встало лицо Вадима – такое, каким оно было сегодня в суде – злое, с издевательской ухмылкой.
«Что, съела? – прошипел он злорадно. – Захотела меня на деньги развести? Ни хрена не получишь, сдохнешь от голода вместе со своим ублюдком! На вокзале будешь под каждого бомжа ложиться, нормальный мужик на тебя и не взглянет, сучка драная, а больше делать ты ничего не умеешь…»
Услышав такое, она не потеряла сознание только потому, что за сегодняшний день наслушалась про себя столько гадостей, что хватило бы на десять самых обычных женщин. И еще бы осталось. Казалось бы, ко всему уже готова, ничто не сможет ее удивить, а все равно, в висках застучало, как будто бил огромный молот, и дышать стало почти невозможно.
Очевидно, она побледнела, потому что подскочил адвокат Вадима и дернул его за руку, стараясь увести.
Вадим отмахнулся от него, он стоял, в упор глядя на нее, ему доставляла удовольствие ее слабость, он хотел сполна насладиться ее унижением, если бы она упала сейчас в обморок, он радостно пнул бы ее ногой и ушел.
Чувствуя, что силы ее на исходе, что сейчас она сползет по стене и очутится на грязном затоптанном полу, она схватилась рукой за какую-то ручку сзади.
– Вадим Андреевич! – В голосе адвоката появились жесткие нотки, он сильно сжал локоть Вадима, так что тот поморщился.
– Ни хрена не получишь, даже и не мечтай! – повторил он с ненавистью и ушел, глянув на прощание так, что она почувствовала себя оплеванной.
Ирина слишком сильно нажала на ручку двери и буквально ввалилась, как оказалось, в комнату судьи. Судья, монументальная дама в костюме с давно устарелыми подкладными плечами, отчего ее верхняя половина казалась квадратной, подняла голову от чашки с чаем и рявкнула на Ирину, чтобы немедленно покинула служебное помещение. И этим проявила хоть какие-то человеческие качества, то есть злость за то, что отрывают от законного перерыва на еду. В зале судья Ирину просто не видела, сидела на возвышении, как памятник на постаменте, глядя перед собой совершенно оловянными глазами.
Ирина вышла задом, даже не пробормотав извинения – не сознательно, просто голос перехватило, она боялась, что разрыдается тут же, в кабинете судьи.
Выходя, она натолкнулась на секретаря – женщину средних лет, которая посмотрела на Ирину, как ей показалось, с нескрываемым презрением. Еще бы, после того, что наговорил Вадим!
Сейчас Ирина прерывисто вздохнула, потому что щеки опалила краска стыда. Господи, как он мог? Хотя она давно уже поняла, что ее муж может все, наверно, даже убить ее. Может-то он может, но не станет, он хочет, чтобы она мучилась, желательно у него на глазах. Он – садист, поняла Ирина. Ага, жаль, что слишком поздно. Семь лет понадобилось, чтобы понять.
Наконец подошел поезд, толпа пассажиров напряглась в ожидании. Разумеется, Ирина оказалась как раз посредине вагона, далеко от обеих дверей.
– Девушка, у вас сумка расстегнута! – обратилась к Ирине старушка приличного вида.
Ирина обмерла – не хватало еще, чтобы последние деньги украли. Она пошарила в сумке – слава богу, кошелек на месте. И ключи тоже. Прижав сумку к груди, она покосилась на девчонку, отиравшуюся рядом. Девчонка была лохматая, волосы, крашенные в синий и розовый цвета, под глазом плохо запудренный синяк. Девчонка в ответ на ее взгляд вызверилась ответно, пробормотав какое-то ругательство. Это переполнило чашу – слезы все-таки потекли.
Илона хмыкнула, поглядев на эту тетеху, что заливалась слезами рядом с нею. Кошелек, что ли, сперли? Так не зевай по сторонам, ворон не считай, в большом городе живешь, небось не впервые в метро едешь. Большие деньги нечего с собой таскать, учат этих растелеп, учат, а все без толку. Вот у нее, Илоны, кошелек всегда в кармане куртки. Кошелек, ключи и телефон мобильный.
Вспомнив про телефон, она скрипнула зубами – вытащил вчера ночью этот урод Витька. Утром она хватилась – нет мобильника. Отчим ее со сна матом послал, да она на него и не думала. Потому что на ночь она все ценное под подушку кладет, отчиму ни за что не вытащить. А Витька, чтобы раскумариться, на все готов. Хитрый такой, ловкий, сережки из ушей вытащить может, так что и не проснешься.