Реанимация

«Ненавидь меня сколько хочешь. / Мне уже почти все равно. / Ты для меня, как самая длинная очередь / на самое тупое кино», – написал Рома и с удовлетворением, улыбнулся. С утра «пёрло на перлы».

Рома не спеша дошел до первого магазина из пяти, входивших в его маршрут. Здесь он по субботам покупал «завтрак выходного дня» – 250-грамовую «чекушку» водки. Обычно водка в маленьких бутылках стоит на порядок дороже, чем в стандартных поллитровках, но именно в этом магазине 250 грамм стоило 99 рублей, то есть почти по минимальной цене. Водка, конечно, была мрачной по качеству, но, для товара первой и почти единственной необходимости, цена легко побеждала остальные достоинства.

«Чекушка» была в наличии. Рома задержался у полки с лимонадами. С недавних пор он для утренних субботних прогулок приноровился изготавливать алкогольные бомбочки. Рома выбрал «Дюшес» со скидкой – всего 23 рубля за пол-литра. На кассе была небольшая очередь. На ленте уже лежали две точно такие же «чекушки», как у него. Рома поднял голову. Перед ним стояли два прилично одетых мужчины не знакомых друг с другом. Рома поставил свою бутылку следом и улыбнулся. «Натюрморт «субботнее утро или жертвы матриархата», – усмехнулся он про себя.

– На здоровье, – с широкой кривозубой улыбкой сказала продавщица Роману, пробивая водку. Рома засмеявшись, ответил: «Спасибо». Приятно, когда люди с тобой на одной волне.

Сложив водку и лимонад в сумку Рома пошел изготавливать бомбочку. Зайдя в ближайший двор, он остановился напротив пустой детской площадки. Это была «точка один». Предстояла самая сложная процедура. Нужно было сделать пару глотков водки с «оттянутой запивкой». На похмельный желудок это было неприятно. Рома скрутил крышку «чекушки». Организм дрожал от предвкушения. Выпив водки, Рома положил бутылку обратно в сумку и только потом достал лимонад и запил. Тело затрясло, потекли сопли, полился пот. Рома пошел дальше. «Точка два» была рядом, в арке. Процедура была та же: два глотка и запивон с 5-секундной задержкой. Стало хорошо. Теперь можно было изготавливать «оружие индивидуального поражения». Рома перешел через пустую дорогу, зашел в небольшой парк, забрался в кусты. Хорошо, за ночь подморозило и было не очень грязно. Рома отлил немного лимонада на землю и аккуратно перелил водку в бутылку с лимонадом, после чего закрутил крышку и засунул полученный коктейль в сумку. Осталось вылезти из кустов и отхлебнуть вкусного напитка. «В принципе, суббота не такой уж и безнадежный день».

3. Кто в тереме живет?

…Лучший способ не пить – это спать.

Лучший способ не спать – это ждать.

Лучший способ не ждать – забить.

Лучший способ забить – это пить…

За неделю до Нового года, в западный Сочельник, в детском саду, куда ходила Лиза должна была состоятся премьера спектакля-мюзикла «Теремок». Лиза участвовала в постановке. Она играла Мышку-Норушку. Это было ее первое выступление на сцене. Лиза очень переживала, по-взрослому. В день премьеры в садик пошли все вместе: мама, папа и дочь. Когда они пришли в группу, до начала представления оставалось еще полчаса. Лиза убежала переодеваться, а Рома с женой пошли в актовый зал, который потихоньку заполнялся родителями. Актовый зал был убран по-новогоднему. В углу мерцала большая елка. С потолка свисали снежинки. Домик-Теремок, стоящий в углу, был обвешан разноцветными гирляндами. Рома достал из сумки большой фотоаппарат: полупрофессиональный зеркальный Canon. Они купили его несколько лет назад, чтобы красиво снимать дочку, но почти им не пользовались. Было самое время стряхнуть с него пыль. Рома сделал пару контрольных снимков. Получалось так себе. Освещение было плохим.

– Я пойду пройдусь, – тихо сказал Рома жене, любезничающей с другими родителями.

– Куда? – нахмурилась Вера.

– Вокруг садика похожу. Еще полчаса. Что сидеть-то.

Вера, недовольно хмыкнув, отвернулась. Рома решил, что это «да» и пошел на улицу. Очень хотелось дежурного утреннего алкоголя, но не перед премьерой же. Приходилось терпеть. На улице самочувствие улучшилось. Рома сделал несколько кругов вокруг садика, постоянно здороваясь с приходящими родителями и детьми. Его тут все знали, потому что обычно он отводил и забирал ребенка из садика.

«Почему люди с возрастом не становятся лучше? Даже умней не могут стать, – болтал про себя Роман, пиная свежий снег. – Еще о вечной жизни мечтают, а сами к 50 годам на 90% состоят из маразма. Магазины, собесы, ЖЭКи, очереди, копейки. Садик – это лучшее место, потому что тут дети. А дети как не крути лучше взрослых. А худшее место– это магазины, то есть не магазины типа рынка, а, типа, мегамоллы, в которых тусуют с утра до вечера. Вот где кузница уродства. Шлёп-шлёп и ты – урод. Все мечтают быть уродами. Быть красивыми – это же опасно для здоровья. Да и не коммуникабельно совсем. О чем с людьми разговаривать, когда тебя красота перекосила…»

Рома постоянно во время прогулок разговаривал сам с собой на разные темы. 20 минут пролетели быстро. Рома вернулся в актовый зал и сел рядом с женой. Вера смерила его злым взглядом и протянула старую видеокамеру, на которую они планировали заснять видео. Хороший фотоаппарат она взяла себе.

– Настрой камеру, – шепотом прошипела жена. Рома кивнул и стал ковыряться в настройках. Он решил, чуть уменьшить размер кадра, что бы, не дай Бог, место на флэшке не кончилось.

Спектакль начался. Руководитель театрального кружка, объемная барышня за 40, бодро застучала по клавишам пианино. Стали выходить, построившиеся по парам, дети. Костюм мышки у Лизы был очень симпатичным. Дети уселись на стульчики. Рома стал снимать видео, но получалось плохо. Очень сильно дрожали руки.

– Давай поменяемся, – прошептал он жене, протягивая ей видеокамеру. Жена с широкой улыбкой, предназначающейся точно не ему, отдала «фотик» и, взяв, камеру стала снимать сама.

Лиза-Мышка тем временем встала со стульчика, вышла на сцену, забавно семеня ножками, подбежала к теремку и громко с выражением произнесла свой текст. Рома знал его наизусть. Лиза была великолепна. Дочитав текст, девочка села на стульчик рядом с теремком. Рома решил сфотографировать ее, сделал максимальный zoom и нажал на кнопку. Сработала вспышка. Это было не кстати. Многие дети и родители повернулись в его сторону. Жена взглянула с ненавистью. Рома показал жестом, что больше не будет и отключил вспышку. Все равно фотка получилась так себе.

Спектакль-мюзикл продолжался чуть больше получаса. Рома почувствовал себе плохо. Причем не по обычно-похмельному, а похуже. Сильной боли не было. Просто было хуже, чем обычно. Когда спектакль окончился и отзвучали аплодисменты, Рома и Вера сфотографировались с Лизой в костюме Мышки, проводили ее в группу и вместе вышли из садика.

– Опять вчера нажрался? – зло сказала жена, когда они остались вдвоем. Рома ничего не ответил. – Когда ты сдохнешь уже? Всех же переживет. Позоришь нас. Посмотри на себя, чучело.

– Я туда, – вместо ответа сказал Рома, показывая в другую сторону.

– Домой что ли?

– Да. На работу поздно уже. Я отпросился, – кивнул Рома. – До вечера.

Вера ничего не ответила и пошла в сторону метро одна.

До дома была далековато, минут 40 пешком. Обычно это время для Ромы пролетало незаметно в беседах с самим собой, но сейчас идти было тяжело. Он зашел в магазин и купил со скидкой 40-градусную настойку под названием «Медовуха». Хотел хлебнуть прямо на улице, но было многолюдно и Рома дотерпел до дома. Дома он достал из тайника, оставшиеся с вечера, полбутылки водки, выпил сначала «Медовухи» – она была повкусней – потом перешел на беленькую. Состояние улучшилось, но все равно, что-то было не так. Рома посчитал свои запасы: 300 грамм вчерашней + пол-литра цветной («Медовухи») и еще в шкафчике стояло грамм 250 «официальной» (так Рома про себя называл алкоголь, который не был спрятан и который он употреблял за столом по праздникам). Запасов на день хватало.