Антихрист

Мэйн Александр

Антихрист

Глава первая

1992 год от Рождества Христова.

Ночную тишину оборвал женский крик, оглушив жителей соседних домов города Железнорой. Из окон одноэтажного коттеджа, что взгромоздился на одиноком холме рядом с высотками брезжал свет, а где-то вдали выла собака. Она каждый раз вторила женскому воплю, словно пыталась его перекричать, но ее голос был не больше чем блеяние маленького ягненка на фоне душераздирающего стона Марии Алексеевны.

Спокойная для большинства горожан ночь превратилась в адские мученья для сорокалетней матушки, которая ждала четвертого ребенка и у которой еще днем отошли воды. Ее православная акушерка, славившаяся на всю область среди духовных лиц и их жен большим опытом в принятии родов уговорила женщину родить малыша дома, а не в больнице, ссылаясь на то, что в роддоме будет неблагоприятная обстановка для ребенка.

Приятной обстановкой акушерка посчитала маленькую комнату с низким потолком и плохим освещением, где разместилась на кровати Мария Алексеевна. Ее пальцы мертвой хваткой вцепились в клеенку, которую заблаговременно постелила старшая дочка, а лицо исказилось в гримасе до неузнаваемости. Из уст женщины с периодичностью вырывался нечеловеческий крик, и если еще в самом начале схваток, она пыталась контролировать себя и не издавать громких звуков, то уже спустя два часа ей стало плевать абсолютно на все и на всех.

- Я больше не могу! - Взмолилась Мария Алексеевна, и вновь последовал очередной внутриутробный стон.

Вместе с матушкой и акушеркой в комнате находился и глава семьи - Павел Адельгейм, покорно наблюдавший за происходящим. Он стоял в самом углу, где висели иконы и тихо молился, надеясь, что Господь слышит каждое его слово.

Павел стал священнослужителем, когда ему исполнилось двадцать четыре года. Он вышел из семинарии полным надежды на светлое будущее, в котором он мог нести слово Божие и направлять заблудшие души на истинный путь. Судьба в лице его духовной семинарии распорядилась так, что он попал в провинциальный город Железнорой, где встретил ту самую девушку, ставшей в будущем матерью его детей.

- Настасья! - Грохотом пронесся по комнате голос Марии Алексеевны. - Когда это закончится?!

- Потерпите, голубушка. Еще совсем чуть-чуть, и малыш появится на свет. - Попыталась успокоить акушерка матушку. - Я уже вижу его головку!

За свои долгие годы старая акушерка приняла десятки родов, и пусть у нее не было медицинского образования, она считала себя куда лучшим специалистом в этом деле, чем большинство людей в белых халатах, для которых это было не призванием, а способом заработка. Старуха же никогда не брала денег за свою помощь и всегда была рада оказаться рядом в нужный момент, правда моментов таких возникало немного. Далеко не каждый осмеливался на роды в домашних условиях, так еще и при условии, что проходить они будут без надзора врачей. Главными клиентами акушерки являлись набожные женщины, считавшие современную медицину злом, а больницы пристанищем дьяволоугодников.

- Ты говорила мне это час назад! - Заругалась Мария Алексеевна. - Но ребенок до сих пор не появился!

Матушка стиснула зубы. Очередная резка боль пронзила все ее тело, словно она получила удар током в сотню вольт. Голова, казалось, вот-вот должна была разорваться на тысячи мелких осколков, и где-то в глубине души, Мария Алексеевна пожалела, что согласилась на уговоры Настасьи принять от нее помощь.

Предыдущие беременности матушки проходили без осложнений и не казались таким уж невероятным подвигом, коим привыкли преподносить многие женщины появление на свет ребенка. Несколько часов на кушетке в окружении врача и медсестер, немного боли и матушка могла любоваться своим первенцем, позабыв о том, что пришлось ей перенести. Так же успешно прошли вторые и третьи роды, что и дало повод Марии Алексеевны согласиться на уговоры Настасьи рожать дома.

Кто бы мог представить, что женщина, которая с такой легкостью родила трех здоровых детей будет испытывать проблемы с четвертым?

- Отец наш всевышний, дай мне знать, что все будет хорошо. - Шептал Павел Адельгейм сжимая в ладонях снятый с груди крест. - Я никогда ничего не просил у тебя, но сегодня, нам нужна твоя помощь.

- Что там бормочет мой муж? - Найдя в себе силы, спросила матушка у Настасьи, которая склонилась над ней.

- Он молится о вас, Мария Алексеевна. - Ответила старуха. - А сейчас тужьтесь. Тужьтесь изо всех сил, что у вас остались.

Женщина закричала настолько громко, что в окнах задребезжали стекла. Святой отец сжимал холодный металл в своей руке, который уже почти проник под кожу, а губы его не прекращали двигаться.

Павел Адельгейм сомкнул глаза и приподнял вверх голову. Медленно опустившись на колени, словно немощный старик за утерянной монетой, он вновь принялся просить Господа о помощи.

- Люди должны появляться на свет в муках и страданиях матери, но эти страдания не должны длится вечно. Прошу тебя, если я или моя семья где-то согрешила, прости нас, ибо не знали мы, что делали. Отец наш милостивый, услышь меня.

Капля дождя разбилась об оконное стекло, превратившись в маленькую лужицу. За ней появилась еще одна и еще. Мгновенье спустя, их было уже не счесть - начался проливной дождь, который будто бы пытался пробить крышу дома, стуча по ней, как пьяный непрошенный гость ломится в дверь, ошибившись домом.

"Что же это такое происходит? - тревожилась смущенная душа Настасьи. - Почему так тяжело выходит на свет малыш? Я все, кажется, делаю правильно, по крайней мере, раньше у всех роды проходили хорошо. И за что такое мучение бедной Марии Алексеевне, не уж то она чем прогневала Господа? Ведь быть того не может, матушка человек заслуживающий только самого светлого. Ой, ты моя бедняжка, держись, самое трудное еще впереди"

- Голубушка, не прекращайте напрягать живот. - Вновь дала команду акушерка, увидев, что матушка расслабилась. - Глубокий вдох и сильно напрягаем живот. Вот-вот, молодец, не бросайте тужиться, еще немного. Теперь выдыхаем и снова глубокий вдох.

- О, Боже! - Вскрикнула Мария Алексеевна. - Я не хочу рожать, не могу больше это терпеть! Настасья, прекрати это.

- Мы не может это прекратить, матушка, надо терпеть и продолжать напрягать животик. А теперь дышите и тужьтесь изо всех сил, вот так, просто умница.

Комнатные часы, расположившиеся высоко на стене глухо пробили двенадцать раз. Наступила полночь, и как правило, в это время на улице всегда стояла тихая погода, но сейчас, начавшийся проливной дождь даже и не думал униматься. Ко всему прочему, поднялся ветер, гнущий молодые березы, недавно посаженные Павлом Адельгеймом прямиком за домом.

Оглушительный гром сотряс сердца собравшихся в комнате людей, а следом за ним по небесам скользнула ослепительная молния, отвлекшая на мгновенье даже Марию Алексеевну.

Павел Адельгейм, стоя на коленях, сострадательно смотрел на жену: лицо ее было мокрым от пота, а полопавшиеся в глазах сосуды превратили белки в два красных овала.

"Как же больно смотреть на то, как страдает твой любимый человек, а ты ничем не можешь ему помочь. Когда ты бессилен, что-либо сделать и в силах только наблюдать за всем со стороны, обрушивая свои молитвы на Господа. - Мысли Павла Адельгейма проносились в голове с молниеносной скоростью, сменяя одну другой. - Если бы я мог чем-нибудь помог, но увы, это ее женский удел, который ей надо вынести. Господи, как же она мучается. Я не могу больше на это смотреть, но и уйти я не имею ни малейшего права. Должен же я разделить эти муки с ней, иначе, ей будет только хуже. Моя родная, любимая Мария, как же я хочу, чтобы все это скорее закончилось.

Порывистый ветер с новой силой обрушил свою мощь на маленькие березы, склонив их почти до самой земли. Лишь одна из них не устояла, и дерево с корнем вырвало из земли, отбросив далеко за дом. Дождь все усиливался, хотя казалось, что сильнее он уже и быть не может, а гром вторил ему, не думая уступать.