Страница 1 из 14
Русское Народничество
Франко Вентури
Перевод liubitel
1. Герцен
Герцен был настоящим основателем народничества. Он пытался принести социализм в Россию Николая I, с полным энтузиазмом участвовал в интеллектуальной жизни Москвы до революции 1848 года, поддерживал революции в Италии и Франции. Фактически, народничество сначала выразило себя в жизни человека, а не идеологии. Несмотря на многочисленные произведения с глубоким политическим смыслом и прекрасные с литературной точки зрения, самая важная работа Герцена — это его автобиография «Былое и Думы». Личностный элемент остался свойством русского народничества, и движение всегда создавало личностей, а не догму. Когда сложившемуся народничеству 6о-х потребовалась доктрина, Герцен был практически забыт, так как он мог передать новому поколению только опыт критика и политического исследователя.
Это пренебрежение было причиной грусти и печали Герцена под конец его свободной и интеллектуальной жизни. Но народники были постоянно вынуждены повторять его опыт, заново открывая его идеи и оценивая различные занимаемые им позиции. И в 1881 году, когда закончился первый этап народничества, а его значение обсуждалось и оценивалось, Герцен снова появляется как «одноименный герой», настоящий создатель движения.
В его мемуарах и в других его произведениях, в которых автобиографические элементы постоянно вторгаются в политические, Герцен часто оглядывается назад на мир своей молодости, все-еще 18-го века по своему характеру. В своем собственном семейном кругу он смог застать последних старых представителей вольтерьянской эпохи времен Екатерины II. Это были те, кто пережили времена дворянского просвещения — эпоха, в которой русское дворянство пыталось оправдать свое существование, приобретая общественное сознание. Они также были представителями неоклассицизма, который, в постройке Санкт-Петербурга и многочисленных поместий, создал первую современную цивилизацию этой страны. Герцен вскоре отошел от этого, стремясь, со всей пылкостью юности создать барьер между собой и предыдущим поколением. Идеологически этот барьер принял форму сен-симонизма. Однако, Герцен был пропитан духом 18-го века, и когда позже он к нему вернулся, он почувствовал, что восстанавливает свою юность, время, которое является «самым лучшим и наиболее полным».
Ранний опыт Герцена был очень важен для него, потому что имел параллели в истории страны. Восстание 14 декабря 1825 года и его подавление сформировало желание свободной и просвещенной России, которое вдохновляло благороднейший дух 18-го века. Последним его всплеском было восстание декабристов. Подавление восстания положило конец такой деятельности, и в то же время превратило их в легенду несостоявшихся ранних надежд.
В те времена Герцен был ребенком, но он полностью почувствовал важность случившегося. «Рассказы о возмущении, о суде, ужас в Москве сильно поразили меня; мне открывался новый мир, который становился больше и больше средоточием всего нравственного существования моего; не знаю, как это сделалось, но, мало понимая или очень смутно, в чем дело, я чувствовал, что я не с той стороны, с которой картечь и победы, тюрьмы и цепи. Казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души.» (А.И. Герцен «Былое и думы» Часть первая. Глава III. http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0090.shtml)
Его первой реакцией было продолжить дело этих героев, полностью посвятить себя тому делу за которое они пали. Однажды ночью, на Воробьевых горах, он и Огарев поклялись «пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу» (А.И. Герцен «Былое и думы» Часть первая. Глава IV. http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0090.shtml). Через двадцать шесть лет он написал: «Сцена эта может показаться очень натянутой, очень театральной, а между тем через двадцать шесть лет я тронут до слез, вспоминая ее, она была свято искренна, это доказала вся жизнь наша.» (А.И. Герцен «Былое и думы» Часть первая. Глава IV. http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0090.shtml)
Это не было похвальбой. Глубокие чувства, вызванные в нем восстанием декабристов, стали началом его политической жизни.
Но эти чувства были «детским либерализмом», страстным желанием продолжить дело, которое, как он скоро понял, было мертво. Позже, хотя он и продолжал почитать движение декабристов как духовный импульс, как великую силу энтузиазма и легенды, он сознавал разрыв между славным прошлым и своей новой работой. На самом пике своей карьеры, чувство исторической справедливости и глубокое благоговение побудили его издать свои воспоминания об этих отцах революции, укрепить связь, после тридцатилетнего правления Николая I, с людьми 14-го декабря. Он больше почитал, чем желал связать себя с тем, что все еще оставалось важным и сегодня в декабристском движении. Декабристы должны были остаться для него отдаленным примером — примером, для создания которого он столько сделал.
Но можем ли мы принять на веру все то, что он рассказывает о своих отношениях с декабристами в своей автобиографии? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны знать содержало ли движение декабристов истоки народничества. Сам Герцен вряд ли это признает. Но продолжая исследовать эти истоки, мы можем прийти к мысли, что они существуют.
Идея «жертвенности» играла такую большую роль в идеологии декабристов, что она должна была повлиять на народничество, в котором понятие «обязанности» перед народом и «жертвование собой во имя народа» так много обсуждалось. Тайные общества, которые стояли за восстанием 14 декабря, состояли в основном из дворян. Многие члены принадлежали к знаменитым фамилиям, которые владели большим количеством крепостных. И несмотря на это, программа декабристов была направленна на освобождение крестьян. И хотя они и спорили о средствах, они все соглашались с конечной целью. Наверное поэтому, они казались людьми, готовыми пожертвовать собой из убеждений, за дело, которое не было их делом. Услышав о заговоре, граф Ростопчин поднялся со своего смертного ложа и воскликнул: «Во Франции сапожники взбунтовались, чтобы попасть в князья, а у нас князья взбунтовались, чтоб попасть в сапожники». (К. Душенко «Большой словарь цитат и крылатых выражений») Ростопчин был великим представителем старого порядка. Как губернатор Москвы, говорят, что он приказал поджечь Москву, чтобы помешать Наполеону, которого он прежде всего считал генералом Французской революции. Граф понял, интуицией исходящей от ненависти, один из важнейших аспектов революционеров-декабристов — попытку возложить на себя (даже до того как наложить на других) фундаментальные социальные реформы. Хотя и был прецедент ночью 4 августа 1789 года. Но тогда ситуация была другой. В России не было «великого страха». Дворянам не нужно было приносить в жертву то, что позже в любом случае рисковали потерять. Кроме того, даже для Французской революции этот жест остается ярким примером щедрости. Попытка русских бунтовщиков следовать своим убеждениям против своих собственных интересов должна была казаться еще более впечатляющей.
Позже историки, в частности Покровский, пытались доказать, что дворянство выгадало бы, если бы был положен конец крепостному праву. Они утверждают, что экономические условия того времени — увеличение внутренних рынков сельскохозяйственной продукции и рост международной торговли — на самом деле указывали на это. Но хотя это действительно проливает свет на один из аспектов политики 1825 года, мы не будем здесь это обсуждать. Однако это не влияет на идею жертвенности во имя народа, которую мы хотели бы подчеркнуть и которую декабристы приняли более чем любые современные им или похожие движения в Европе. Желание установить мост между просвещенной элитой и крестьянством при помощи самопожертвования оказалось многообещающим для будущего. Эта связь задумана была произойти за пределами власти абсолютистского государства и на самом деле была направлена против него.