Грешная и желанная

Мисс Дэнфорт подала ему руку с важностью и так медленно, словно вытаскивала меч из камня. «Экий я счастливчик, – недовольно подумал Йен, – получил такой дар».

Он принял ее руку с некоторой ироничной торжественностью и положил другую девушке на талию.

Ощутил ее вздох, учащенное сердцебиение. И внезапно задумался – сколько же времени прошло с тех пор, как его прикосновение казалось женщине удивительным, волнующим, и эти ее чувства передавались и ему.

Неконтролируемое неистовое желание защитить, уберечь накатило, напугало и отхлынуло снова.

Йен опустил взгляд и посмотрел в ее глаза такой необычной, кристальной голубизны, что показалось, будто он видит в них свое отражение. Глаза юной леди, у которой не бывает ночных свиданий с мужчиной, на совести которой нет никаких пятен.

У них никогда не будет ничего общего.

Он с легкостью провел Тэнзи мимо одной, другой, третьей вальсирующей пары, как вел бы коня по Бонд-стрит с ее активным уличным движением.

Титания все еще не произнесла ни слова. А смотрела так, будто родилась на одном из тех далеких островов, о которых писал Майлз Редмонд, и никогда раньше не видела ни единого англичанина.

Йену вдруг захотелось крикнуть ей: «Бууу!»

– И как вам нравится Англия, мисс Дэнфорт? – спросил он вместо этого.

– Пока все, что я видела, мне очень нравится.

Это было сказано с такой страстностью, что Йен сначала распахнул глаза, затем прищурился. Не знай он точно, что к чему, произнеси это другая женщина, он бы воспринял это как намек. Это плюс «почту за честь танцевать с вами, мистер Эверси» и «надеюсь, вы будете называть меня Тэнзи». Возможно, все американки излишне дерзки.

Но сейчас она смотрела вверх, на него, своими ясными прозрачными глазами. Йен был большим ценителем женских ртов и не мог не признать, что ее ротик – настоящее произведение искусства. Нижняя губка пухлая, изогнутая, розовая, верхняя чуть короче, с двумя изящными пиками. Немножко напоминает сердечко. Обе капризные и чувственные, так и хочется обвести их контур пальцем.

Лицо тоже сердечком, от жары переполненного людьми бального зала и энергичных танцев щеки порозовели. Такой оттенок обретает лицо удовлетворенной женщины после плотских утех.

Йен раздумывал, не сказать ли ей об этом, просто чтобы хорошенько шокировать.

– Вас что-то рассмешило, мистер Эверси? – Она произнесла это с несколько принужденной веселостью.

– О, вокруг всегда есть что-то забавное. Полагаю, это мой девиз, если человек должен таковой иметь. А ваш каков, мисс Дэнфорт?

– Никогда не сдаваться, – мгновенно ответила она.

Это привело его в легкое замешательство.

– Какая жалость, – пробормотал он, вкладывая в свои слова намек, но без особой души, – так контрабандист подает с берега сигналы, не особенно ожидая ответа.

Безупречная маска слегка дрогнула. Раздражение? Смущение? Или просто несварение желудка?

– Прошу прощения? – вежливо произнесла она.

Йен не стал объяснять.

– Этот девиз гораздо лучше, чем, к примеру, в Лестершире: «Всегда одно и то же».

Это вызвало у Тэнзи такой взрыв хохота, что Йен едва не вздрогнул.

Она тут же понизила голос, а затем резко замолчала. Мгновением спустя кашлянула, прочищая горло.

– С другой стороны, в однообразии есть определенные удобства. – И это она говорит мужчине, который упивается риском и новизной, в особенности новыми женщинами! – А почему вы упомянули Лестершир? Там есть что-то особенное?

Она ждала, затаив дыхание. Как будто все зависело от того, что он сейчас ответит.

– Это место, где похоронен Ричард Третий. Во всяком случае, так говорят. – Это практически все, что он знает о Лестершире. Это и еще девиз.

– Ричард Третий? Тот король, который «корону за коня»? Бедный горбун? Так значит, вы интересуетесь историей? – Вопросы сыпались с едва сдерживаемым нетерпением.

– Тот самый. А вы интересуетесь историей, мисс Дэнфорт?

Ответ имел огромное значение. Если она скажет «да», придется в будущем вовсе избегать разговоров с ней. Даже открывшаяся возможность помахать красным флагом перед герцогом Фальконбриджем не соблазнит его вести беседы о древней истории.

Что касается Йена, настоящее куда надежнее, чем прошлое, а будущее – это понятие, о котором он только начал с волнением задумываться. Они станут его прибежищем, те порты на карте мира. Он потечет, как река, и уже никогда не остановится. Йен подозревал, что в конечном итоге вечное движение заложено в его природе.

Он посмотрел поверх ее головы и увидел Оливию, скользившую по бальному залу в объятиях лорда Лэнсдауна, который выглядел гордым собственником. Значит, или ее подвернутая лодыжка успокоилась, или она решила, что лучше потанцевать с Лэнсдауном после его рила с мисс Дэнфорт. Оливия выглядела… Впрочем, с Оливией ничего не знаешь наперед. Она давно отточила искусство выглядеть так, словно все замечательно. А в последнее время в ней появились какая-то бравада и пренебрежение, будто Лайон Редмонд наблюдает за ней, когда она прогуливается с Лэнсдауном или танцует с ним, и сильно страдает от этого.

– Меня интересуют отдельные периоды истории. Может быть, я как-нибудь съезжу в Лестершир. – В голосе мисс Дэнфорт звучала нотка печали.

Йен снова обратил все свое внимание на нее.

– Может быть, – поддакнул он. И, словно этот их разговор утратил направление и его не в чем будет винить, если он не сумеет держаться нужного курса, Йен снова глянул поверх ее головы… Леди Карстерс танцует с каким-то другим везунчиком.

Он знал, что мимолетная чувственная улыбка и почти незаметный кивок головой предназначались только ему, и стал обдумывать, в какой из альковов стоит попытаться ее заманить до окончания бала. Хотя бы для более интимной беседы.

Потому что вот как полагается флиртовать, мисс Дэнфорт, так и хотелось ему сказать.

– У вас есть какое-нибудь занятие, мистер Эверси? – сделала мисс Дэнфорт новую попытку, на этот раз чуть решительнее.

– Есть. Преимущественно – шокировать приличных людей.

К его чести нужно признать, что он тут же пожалел о сказанном. Это прозвучало вызывающе, высокомерно и куда более импульсивно, чем он вел себя обычно. Просто жизнь внезапно показалась ему слишком короткой для того, чтобы тратить ее на подобные вальсы.

Щеки ее запылали. Опять. Эта девушка краснеет так же регулярно, как происходят приливы и отливы. И Йен знал, что, по сути, загнал ее в угол: попросить объяснить, что он имеет в виду, равноценно выслушиванию скандальных подробностей, что будет, разумеется, означать – она девушка не из приличных.

Похоже, Тэнзи не имела ни малейшего представления, что теперь говорить.

Подло наказывать девушку за то, что она невинна, неопытна, что она тепличное растение и совершенно ему неинтересна именно из-за этого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «