Страница 1 из 12
Когда закончится война
Мы все наденем ордена
Гурьбой усядемся за дружеским столом
И вспомним тех кто не дожил
Кто не допел не долюбил
И чашу полную товарищу нальем
Маленький смуглый лейтенант, выкатив грудь колесом, прохаживался вдоль строя десантников.
- Запомните, это ваша последняя увольнительная! В воскресенье мы выходим на позиции в Ливан, так что постарайтесь провести время с пользой.
Бойцы, понимающие всю важность двух предстоящих дней отдыха, розовели тщательно выбритыми щеками, щеголевато одергивали десантные гимнастерки навыпуск и поправляли заправленные под погон красные береты. Только разбитые и потрескавшиеся ботинки-берцы по традиции были начищены "лишь бы отвязаться", чтобы, не дай Бог, не походить на тыловых крыс. Позади строя грозно зыркал зубастый змей с крыльями*, нарисованный на стене штаба. Взводный продолжал вбивать инструкции, словно патроны в магазин.
- А главное, помните: если к вам прицепится военная полиция, никто не должен сдаваться без драки. Неважно сколько их и сколько вас! Бейте первыми и деритесь! Всегда! Потом, на суде, мы поможем! Мы сделаем все, чтоб отмазать вас от тюрьмы! Мы приложим все усилия, чтобы добиться досрочного освобождения, но вы должны драться! Показать этим козлам, что такое бойцы Nского батальона! Они научатся! Еще немного усилий, и они будут знать, что если задержали десантника из Nского, они должны МИНИМУМ подвезти его домой, МИНИМУМ! А если по дороге захотят угостить вас обедом, не отказывайтесь!
Антоха тоскливо перевел взгляд с переломанного носа лейтенанта на носки красных десантных ботинок. "Лейтенанту легко говорить, он с раннего детства боксом занимается," - думал Антон, " манаеки** ведь тоже не дураки, по одному не ходят. А главное, увольнительная пропадет..."
- И не дай мне Бог узнать, что кто-то сдался полицейским без боя! Разбирайте пропуска!- лейтенант достал пачку листков.
Взводный был ненормальным, самым настоящим психом. Бойцы слегка побаивались лейтенанта, но любили. Не смотря на тренировки по рукопашному бою, из которых многие выходили с "фонарями" и разбитыми носами, на марш-броски, где к финишу за бодро трусящим лейтенантом приползали трое или четверо самых выносливых. Ростом летеха с трудом дотягивал до 1.60, за что и имел кличку Лилипут. Однако, маленький рост отнюдь не уменьшал силу пудового кулака взводного, поэтому обращались к нему всегда вежливо и по имени - Шмуэль. Имелась у него и еще одна кличка. В бою Шмуэль был такой же обезбашенный и когда командовал "Вперед в атаку!", срывался по середине предложения на какой-то звериный рык. Получалось вроде "Кадима леистг-г-г-р-р-р-р-р!!!!!!!" вместо "кадима леистаэр!"(вперед, в атаку ивр.). Антохин приятель, пулеметчик Ашот услышав первый раз в ночном лесу этот бешеный рык, прозвал взводного "берсерком".
- А с тебя, Срулик, - особый спрос!- Лилипут тормознул огромного, похожего на двухстворчатый шкаф солдата.
-На тебя вообще должны извести не меньше роты военной полиции! Дерись! До последнего!
- Есть драться!- уныло протянул Срулик, косясь на взводного с высоты своих двух метров. Этого парня в роте прозвали Проклятьем Лилипута, потому что на тренировках лейтенант ничего не мог с ним поделать.
Срулик был родом из маленького кибуца на севере. Так уж повелось с детства, что эту ста килограммовую тушу называли не полным именем Исраель, а уменьшительно-ласкательно Срулик. Он не был накачанным, он просто был здоровенным от природы, деревенским парнем, как и большинство крупных, сильных людей - добродушным и миролюбивым. Во взвод он попал недавно.
Лейтенант, почему-то, сразу воспринял его как вызов, как брошенную в лицо перчатку. И штурмовал эту непокоримую вершину при каждом удобном случае. На первой же тренировке по рукопашному бою Лилипут подскочил к Срулику и заплясал перед ним в стойке , приговаривая:" Давай! Атакуй!". На широком лице Исраеля, как в зеркале, отражалась мысль "Прибить что ли? Начальство все таки, да и жалко его, козявку."
"Козявка" подпрыгнув провел пушечную серию ударов в тушу великана, отозвавшуюся гулкими хлопками, словно боксерская груша. Срулик задумчиво уставился на обидчика, где-то в глубине живота появилось ощущение легкого несварения желудка. Когда лейтенант попытался ударить снова, Сруль изловчился и, сграбастав обидчика за шиворот, поднял его на вытянутой руке. Так изучают пойманного за ус таракана. Осатаневший взводный висел извиваясь и раскачиваясь в бесплодной попытке хоть что-нибудь сделать. Так повторялось каждый раз, с легкими вариациями, вызывая у летехи приступы озверения.
* змей с крыльями - эмблема израильских десантных войск.
**Манаеки - презрительная кличка военных полицейских.(сленг)
Получив пропуск, Антон вышел за ворота базы и остановился в задумчивости. Родители жили в далеком Ростове на Дону, так что никто не ждал его с горячим обедом. Правда в Израиле Антона опекала приемная семья, живущая в поселении, недалеко от Иерусалима. Таким образом, имелось два варианта: поехать в солдатскую общагу в Тель-Авив и гульнуть или отправится под Иерусалим и провести выходные в уютной, домашней обстановке. В итоге победил второй вариант. Антон нашарил в кармане телефонную карточку и направился к таксофону предупредить о своем приезде. Мимо трусцой пробежал Лилипут, пихнул сумку в багажный отсек переполненного автобуса и стал вдавливаться в салон, орудуя локтями.
"Взводный совсем рехнулся,"- подумал Антон, "его давно пора в Ливан отправить, пусть на боевиков кидается."
С месяц назад во время очередной затеянной лейтенантом учебной потасовки, когда похожая на стрелу крана рука Срулика в который раз вознесла лейтенанта в воздух, тот раскачавшись умудрился влепить оппоненту апперкот в челюсть. Удар оказался довольно чувствительным, даже для Срулика. Расстроенный силач перехватил своего мучителя за ноги и снова вытянул перед собой, только уже вниз головой. Для Лилипута это оказалось слишком, так издеваться над собой он не позволял никому. Шмуэль зарычал, изо рта закапала пена. Взводный схватил противника за рубашку, подтянулся, выхватил из кармана перочинный нож и уже ничего не соображая воткнул лезвие в необъятную ягодицу Срулика. Тот замер, хлопнул себя рукой по заднице и увидев кровь, не то чтобы разозлился, скорее расстроился. Перевернув своего командира он взял его за грудки и встряхнул. Лейтенант глядел на солдата остекленевшим взглядом бешеного пса. "Дерись!"- орал он брызгая слюной, "До последнего!" Срулику вдруг до смерти все надоело, он с тоской подумал об оставшихся полутора годах службы, вздохнул и размахнувшись зашвырнул Лилипута в крону ближайшего эвкалипта.
Десантники с ужасом проводили глазами скрывшегося в густой листве командира. Послышался глухой "шмяк" тела об ствол дерева, а затем Лилипут, словно мультяшная ворона, посыпался вниз, переваливаясь с ветки на ветку и вздымая тучи листьев. Наконец он мешком приземлился на траву, сопровождаемый густым листопадом. Лейтенант ликовал, он чувствовал себя Одисеем, выколовшим глаз Циклопу.
В это время печальный Срулик брел в медпункт придумывая наиболее правдоподобную версию произошедшего. В идеале, наверное, следовало ворваться к врачу, разбрызгивая кровь и заорать благим матом: "Помогите! На меня набросился взбесившийся Шмуэль и воткнул мне нож в задницу!" Однако учитывая разницу весовых категорий, пострадавшему могли и не поверить. Кроме того, иди знай, сколько еще придется прослужить под командованием этого психа, так что Срулик сочинил нейтральную версию.