Немые колокольчики

========== Глава 1 ==========

С момента окончания третьей мировой войны — самой короткой в истории человечества — прошло уже сто пятьдесят лет. Бэкхён искренне радовался, что родился именно сейчас, когда люди привыкли к изменившемуся миру, обжились в нём, придумали новые законы и правила. В отличие от своих революционно настроенных друзей, Бэк не стремился устраивать перевороты и перекраивать привычный мир под своё особое видение. Он приспособился к новым условиям, устроился весьма комфортно и проживал каждый день как последний.

Юноша часто сравнивал человечество с муравьями — их можно было давить, сжигать, заливать кислотой, но они упорно продолжали жить, несмотря ни на что. Так и люди — кажется, куда уж хуже? Ан нет, приноровились, вновь пустили корни, лишний раз доказывая, что не такие уж и слабаки, ко всему привыкнуть смогут.

Миновав парочку узких переулков, Бэкхён подошёл к ржавым воротам фермы и бросил короткий взгляд на потрёпанные наручные часы — до окончания смены Джиын оставалось чуть больше пятнадцати минут. Юноша огляделся и, прислонившись спиной к шершавой стене, зарылся рукой в карман, пытаясь нащупать последнюю сигарету. Спустя минуту поисков, он чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся, пуская кольца дыма в свинцово-серое дождевое небо.

Ему было пять лет, когда купол, скрывающий их город от радиации и мутантов, разрушился. Он прекрасно помнил истерику матери, вопли горожан, оглушительную сирену. Все боялись, что, надышавшись отравленным воздухом, погибнут, но как оказалось, за столько лет изоляции уровень радиации спал и действовал на организм гораздо слабее, чем прежде. Хоть родившиеся после разрушения купола младенцы и выглядели болезненными, а порой и вовсе имели уродства, делать было нечего, и люди-муравьи продолжали упрямо трудиться.

Их город был весьма крупным — порядка пятидесяти тысяч человек, и разделялся на две неравные части. Окраины напоминали пресловутый муравейник — грязные, вонючие трущобы, наслоившиеся друг на друга, будто грибы. Население составляли бедняки, которые вымирали как мухи, но с такой же интенсивностью и плодились. Бэкхёну иногда казалось, что его соседи только и делают, что трахаются и дохнут. Дохнут и трахаются.

Вторая же часть — ядро города — являлась скоплением богачей и городской элиты. Путь туда простым смертным был заказан. По трущобам из года в год ходили жалкие легенды, вещающие о том, что в центре всё иначе. Там пахнет изысканными духами и свежей выпечкой, люди улыбаются и пожимают друг другу руки, дома большие и светлые… Бэк никогда не слушал эти басни — ему не было дела до богачей — себя бы прокормить да сестру.

К слову, Джиын была ему лишь названной сестрой, не кровной. Когда мама Бэкхёна умерла, оставив после себя лишь выцветший халат и пару колокольчиков, мальчик подумал, что теперь точно всё. Десятилетний тощий пацан не выживет в одиночку на улице, а в приюте его забьют до полусмерти, потому что он предательски похож на девчонку со своими тонкими ручками, пухлыми губками и синими глазищами на пол-лица.

Бэк, кажется, ни за что не забудет тот день, когда он сидел на полу их крохотной комнатки и вытаскивал язычки из колокольчиков, чтобы они навсегда замолчали, не напоминая о маме, о её улыбке и звонком смехе. И мальчик искренне удивился, когда его навестила мамина подруга — тётушка Хёри. Не говоря ни слова, поцеловала Бэкки в лоб и, взяв за руку, отвела в свой дом.

Джиын была младше на два года и с первого дня вилась за ним хвостиком. Они вместе кушали, читали книжки, играли, даже спали под одним одеялом, потому что в доме было слишком холодно по ночам. Когда немного повзрослели, то стали задумываться над серьёзными вещами. Например, о том, куда они пойдут работать, когда им исполнится пятнадцать лет.

Власти сами распределяли детей по объектам, в зависимости от умений и сил, и выбор хоть и был большим, но прельщал не особо. На ферме нужно было вкалывать круглый год: копать грядки, собирать урожай, ухаживать за скотиной; чтобы обеспечить жителей центра, а самим прокормиться гнилой картошкой да овощной ботвой. Ещё был машинный завод, где неугомонные учёные пытались создать гигантских роботов, но вместо этого лишь зря переводили металл и гробили детишек, таскающих на своём горбу здоровенные детали. Существовали швейные фабрики, но туда пробивались по большому блату. Так же была возможность попасть на работу в центр, но чтобы прорваться за высокий забор, отгораживающий простых смертных от элиты, надо иметь семь пядей во лбу. Ну и, наконец, — армия, куда мечтали попасть все мальчишки трущоб. Потому что это круто, это оружие и патроны в карманах, а ещё власть и умение сверкнуть погонами перед девчонками.

Но Бэку не хотелось в армию. Велика радость стоять днём и ночью, в холод и жару на посту, отстреливая из автомата мутантов, подбирающихся слишком близко к городу. Такое послушание претило юноше, он желал хотя бы призрачной свободы и добился её, когда по соседству поселился бывший вояка и охотник за мутантами — Пак Чанёль.

Он был старше Бэкхёна на добрый десяток лет, знал множество увлекательных историй, а ещё у него отсутствовала левая кисть, поэтому манжет рубашки всегда был завязан и скрывал уродливую культяпку.

— Я сделаю из тебя достойную замену! — привязавшись к мальчику, гордо заявлял Чанёль.

И он учил хрупкого Бэка драться, стрелять из лука и ружья, тренировал реакцию и выносливость. После выматывающих занятий они обессиленно валялись на траве, а мелкая Джиын брызгала на них водой и задорно смеялась, требуя повторения боя.

Бэкхён правда не знал, какими путями, но Паку удалось избавить прыткого паренька от службы в армии и пробить ему пропуск за границу. В ночь перед первым выходом они сидели на узкой койке Чанёля и в сотый раз повторяли маршрут, по которому должны были идти. Джиын сидела тут же, смотрела на них с испугом и поджимала дрожавшие губки. У неё не было желания отпускать брата за пределы города, да только он и слушать её не хотел.

— За восемь лет, что я охотился на мутантов, удача ни разу от меня не отвернулась. А однажды мерзкая тварь просто оторвала мне полруки и я понял, что всё, пора на покой, — с горечью произнёс Чанёль и похлопал паренька по спине. — Ты справишься!

И Бэкхён справился. Уже на протяжении двух с половиной лет он регулярно покидал город, смело вышагивал по деревянному двадцатиметровому мосту, перекинутому через ров с кислотой, и углублялся в завалы мусора, где прятались злобные твари, радиационные мутанты и нищие бродяги, выкинутые из города за ненадобностью. Бэк вылавливал мутантов и доставлял их в центр. Суровые солдаты забирали у него рычащий мешок, платили деньги и захлопывали перед носом железные ворота. Юноша не задавался вопросом, зачем элите зверушки — возможно, они селят их в клетках и с гордостью показывают друзьям; или их мясо считается деликатесом; или чокнутые учёные ставят на них ужасные опыты. Главным было то, что Бэкхён получал деньги и мог содержать сестрёнку, с недавних пор ставшую такой же сиротой, как и он сам.

— Привет, Бэкки!

Изумлённый юноша оторвал взгляд от пыльной земли и непонимающе уставился на хрупкую брюнетку — Ёнджи. Видимо, он настолько задумался, что забыл про время, а работницы фермы, радостно смеясь, уже выходили через ворота.

— Привет, — процедил он сквозь зубы, отвернувшись от надоедливой девицы.

— Придёшь сегодня вечером? — придвинувшись вплотную к юноше, шепнула Ёнджи.

— Нет, мне завтра за границу идти, — поморщился Бэк.

— Тогда послезавтра приходи, я тебя пригрею, — ласково улыбнулась девушка. — Будь осторожнее, не забывай, что чокнутый Чонин прячется где-то там, в горах мусора и в окружении мутантов!

— Чокнутый Чонин, — юноша недовольно закатил глаза и едва удержался, чтоб не покрутить пальцем у виска. — Нет никакого Чонина! Его уже давно сожрали эти самые мутанты, а косточки закопали до лучших времён!

Ёнджи нахмурила аккуратный носик и, привстав на цыпочки, чмокнула Бэка в губы. Помахав ладошкой, скрылась в толпе, и юноша вздохнул облегчённо. Правда, проходившая мимо стайка девчонок, бросила на него голодные взгляды и смущённо захихикала.