Страница 1 из 12
A
Корни цветов ума уходят глубоко — туда, где тьма настолько темна, что Свет Вышний кажется тенью. Там ожидают своего часа семена сновидений, и каждое вызревает и раскрывается в свой черед, чтобы явить в мир свою собственную букву, которая — скорее звук, чем знак. Спящий же становится чем-то вроде музыкального инструмента — трубы или скрипки. И в той же степени, в какой скрипка или труба не помнят вчерашней музыки, люди не помнят своих снов.
Сны сплетаются в пространствах, недоступных людям в часы бодрствования. Цветы сновидений распускаются быстро — в считанные минуты или мгновения, но увядают долго. Иногда сон, приснившийся деду, продолжает сниться внукам, и внукам его внуков. Порой старый сон болит как не затянувшаяся рана, порой — греет, как воспоминание о мгновении счастья, пережитом в далеком детстве. Человек, лишенный сна, начинает грезить наяву; а те, кто лишен и этого — сами уподобляются сновидению...
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Записки о пробуждении бодрствующих
5 августа 2006
13 августа 2006
17 августа 2009
25 сентября 2006
1 ноября 2006
4 ноября 2006
7 апреля 2007
9 апреля 2007
27 апреля 2007
4 мая 2007
20 июня 2007
21 июня 2007
25 июня 2007
11 июля 2007
12 июля 2007
17 июля 2007
2 августа 2007
7 августа 2007
24 августа 2007
29 августа 2007
17 сентября 2007
29 декабря 2007
4 января 2008
8 января 2008
18 февраля 2008
3 мая 2008
29 мая 2008
1 апреля 2008
3 апреля 2008
9 апреля 2008
19 июня 2008
15 июня 2008
7 августа 2008
10 августа 2008
11 августа 2008
1 сентября 2008
11 сентября 2008
17 сентября 2008
30 сентября 2008
2 ноября 2008
9 ноября 2008
10 ноября 2008
17 ноября 2008
19 декабря 2008
10 января 2009
16 января 2008
18 января 2009
2 февраля 2009
9 февраля 2009
15 февраля 2009
26 февраля 2009
28 февраля 2009
4 марта 2009
9 марта 2009
10 марта 2009
17 марта 2009
6 апреля 2009
14 апреля 2009
19 апреля 2009
2 июня 2009
3 июня 2009
4 июня 2009
5 июня 2009
18 июня 2009
19 июля 2009
21 июля 2009
21 июля 2009
24 июля 2009
5 августа 2009
25 августа 2009
26 августа 2009
20 сентября 2009
24 сентября 2009
24 сентября 2009
30 сентября 2009
5 ноября 2009
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Меня всегда изумляло честное лицо психоанализа, чьи практические методы базируются на интерпретации рассказов о сновидениях, ведь сон – это всегда непроговариваемое. Сновидение – прежде всего – место, а место – всегда безымянно. Имя не объясняет, не очерчивает всех обстоятельств места, как не описывает оно жест или спектр человеческих ощущений.
Сон рассказать невозможно – как невозможно рассказать саму жизнь.
Тем не менее, я регулярно записываю сны с 1992-го года по совету своего наставника: для практикующих буддийскую йогу ночь может оказаться идеальным временем практики. Разумеется, для того, чтобы практиковать йогу сновидений или для начала хотя бы научиться осознавать себя во сне, нужно пройти долгий путь. Утренняя запись помогает практикующему сделать первый шаг в этом направлении, но нужно помнить, что сон записывают не ради слов, которые остаются на бумаге, а ради самого процесса вспоминания. Десятилетиями тренируется определённый ментальный мускул, который однажды начинает действовать, и тогда сновидение становится частью яви. Две области существования, которые большинство из нас полагают разомкнутыми, взаимонепроницаемыми – сливаются воедино.
С тех пор, как я приступил к регулярной практике, мне посчастливилось познакомиться с особой утренней разновидностью вдохновения – пронзительное ощущение ясности и полноты на грани сновидения и яви, которое частенько заставляет меня, не поднимаясь с места, перейти от записи снов к сочинению прозы.
В какой-то момент мои записи естественным образом стали напоминать литературные этюды по мотивам сновидений. Я старался по-прежнему записывать всё, что отложилось в памяти – включая подробности, не интересные никому, кроме меня самого, но в то же время по ходу записи откладывал в сторону какие-то образы или сюжеты – в тех случаях, когда тот или иной фрагмент казался мне самодостаточным.
По просьбе Гали-Даны Зингер*, я выбрал те записи, которые мне самому кажутся заслуживающими внимания или просто забавными, те, что дороги мне или те, что вызывают у меня самого изумление пополам с восхищением. Иногда запись того или иного фрагмента сопровождается комментарием, который я сохранил – просто для того, чтобы читатель имел представление о контексте.
15 мая 2009
_______________________________________________________________________________________________________________
* Журнальная версия, включающая записки 2008-2009-х опубликована в журнале «Двоеточие» №12 за 2009 год.
Записки о пробуждении бодрствующих
5 августа 2006
Снился гигантский древний ледокол, вмёрзший в лёд. Я живу в его тени, на льдине, в круглой пластмассовой палатке красного цвета. Время от времени доносятся удары железа о железо — я знаю, что ледокол чинят, но самих ремонтников не вижу и даже не знаю как они выглядят. Зато ко мне часто наведываются моржи, альбатросы и какие-то странные люди в скафандрах, живущие на дне океана. Я не знаю кто это, поскольку они никогда не снимают своих скафандров, но за стеклами шлемов вижу их лица.
Из всех посетителей говорить со мной могут только альбатросы — они разносят новости. Альбатросы рассказывают, что ближе к корме (ледокол так велик, что сам я никогда не дохожу до кормы во время своих прогулок) поселились белые медведи, что пробоину, наконец, залатали, что появилась радиосвязь, и если мне захочется послушать музыку, я могу подняться на борт и зайти в радиорубку. Мне не очень нравится эта идея: почему-то я избегаю встреч с членами экипажа, и сама мысль о том, что на ледоколе кто-то есть, мне неприятна.
Я прошу альбатросов не говорить со мной больше об экипаже. Они озадаченно переглядываются и вдруг говорят: тебе всё равно придётся встречаться с членами экипажа, поскольку скоро корабль починят и вам нужно будет плыть дальше.
Но я не хочу никуда плыть, и отвечаю, довольно резко: пусть плывут без меня.
Они не могут уплыть без тебя, — говорят альбатросы, — ведь ты — капитан корабля.
13 августа 2006
Куда-то ехал, бесконечно долго, и уже было зачислил происходящее в разряд ДОРОЖНО-ТРАНСПОРТНЫХ сновидений, всё указывало на это, в том числе – средство передвижения: нечто вроде длинной тележки на рельсах ( «американские горки»? ) . Состав пассажиров всё время менялся, не было никаких признаков ОСТАНОВКИ, ЦЕЛИ (как в случае постоянно повторяющегося сна о ГИГАНТСКИХ ПОЕЗДАХ) . И тем не менее, вскоре стало ясно, что мы ПРИБЫЛИ. Это был город, смутно напомнивший Питер: горбатые каменные мостики и речка, низкое тёмное небо.