Страница 1 из 9

Моногамия

Мальцева Виктория Валентиновна

Часть 1.

“Сколько времени ты мог бы любить женщину, которая тебя не любит?” —

“Которая не любит? Всю жизнь”.

Оскар Уайльд

Есть люди, которые не умеют быть счастливыми. Когда судьба преподносит им дорогие подарки, ищут подвоха, не верят, отстраняются. Как выясняется, умение принимать дары с благодарностью более важно, чем все другие таланты и навыки, которые родители и учителя прививают нам в детстве. Но никто не расскажет вам: для чего мы приходим в этот мир? Какова наша цель? Чего мы ищем, и что, в итоге, делать с тем, что найдём?

Глава 1.

Мне 23 года, я замужем, у меня есть четырёхлетний сын. Я люблю своего ребёнка нежно, мы самые близкие и самые родные души на Земле. Я не люблю своего мужа, но не отношусь к тем, кто ищет варианты. В целом, он достойный человек и хороший партнёр, неплохой отец, привлекательный мужчина. Однако с момента отплытия нашего семейного парусника мы взяли не тот курс. Он пережил шторма и бури, но утратил что-то необъяснимое, но важное, то, что могло бы сделать его кораблём. Никогда не обижайте друг друга – обиды не забудутся никогда, они сотрут ваши чувства в прах, и вы либо проведёте в них остаток своего бытия, либо растратите быстротечную жизнь на поиски чего-то другого. И далеко не факт, что вам повезёт.

Я возвращаюсь с сыном из поездки в жаркий, солнечный июньский день. Мы лечили астму, но санаторное лечение принесло нам обострение вместо облегчения, и это удручает и злит меня. Впереди вновь долгие походы в больницы, анализы, бессмысленные траты времени, которое мне очень дорого, потому что я одна в нашей семье работаю много и достойно зарабатываю. Моё время стоит денег, хороших денег. У меня есть мечта – большой дом. Я уверенно иду к этой мечте, я сильная и уверенная в себе. Я уважаю себя и злюсь на мужа за его беззаботно-вольный образ жизни, за то, что проблемы мне приходится решать самой, за то, что мне нужно одной быть взрослой, старшей, принимать решения, нести ответственность. Мы на пике взаимной неприязни в этот период.

Я открываю дверь в наш старенький дом с верандой, раздеваю сына, захожу в гостиную и вижу стол, заставленный бутылками из-под недешёвого алкоголя и остатки такой же недешёвой еды. Гадкие подозрения уже ползут в мой мозг, я распахиваю дверь в спальню и вижу совсем не то, что уже успело нарисовать моё воображение: чужое мужское тело в верхней одежде, и спасибо, хотя бы не в обуви, расслабленно возлежит на моём белоснежном французском белье. Мой разум застилает злость. Нет, это была даже не злость, а неистовое бешенство…

Развернувшееся передо мной надругательство над моим идеально чистым жилищем, пусть не фешенебельным, но заботливо ухоженным, беспардонное отношение к моим вещам, к моей интимности, вкупе с уже навалившимися проблемами вывело меня из себя. Муж - Артём, возник вдруг непонятно откуда и объявил, указав на тело, что это его друг, что они расслабились и ничего крамольного не делали. Мой мозг не воспринимал эту информацию. Иногда я не могу контролировать свои эмоции, они без предупреждения взрывают моё сознание, и я не успеваю ничего предпринять, чтобы остановить этот поток. Борюсь с этим явлением с переменным успехом, но в этот раз сдержанность не была мне подругой. Не помню, как и что я схватила в руки и ринулась лупить и мужа, и его гостя… Гостю досталось очень сильно и ругани, и побоев, муж хватал меня за руки и уже орал, обзывая дурой, но утихомирить не мог. В яростном угаре я не сразу заметила плачущего сына Алёшу, и это, пожалуй, и было то, что отрезвило меня.

Чужой быстро поднялся и, выйдя в гостиную, сел на диване около стола, держась за голову. Ему явно было больно.

- Убирайся вон отсюда, вон! –снова завопила я.

- Он мой гость, дура, услышь и закрой рот уже, наконец! – прошипел мой муж.

- Ну, дура не она, предположим, - неожиданно отозвался мужчина. – Дурак тот, кто допустил эту ситуацию. Скажем, я был бы не очень рад обнаружить чужого человека в своей постели. Думаю, тебе следовало предупредить свою жену или меня, как минимум.

- Откуда я знал, что она явится сегодня, они через три дня только должны были вернуться!

Разумные рассуждения Чужого остудили меня, я стала рассматривать его. Это был парень лет 25-ти с необычно красивым лицом, кареглазый, черноволосый, немного растрёпанный, но в элегантной одежде.

- Давайте мы успокоимся и попробуем всё мирно решить – обратился он ко мне. – Во-первых, я приношу вам свои извинения, я не прав. Во-вторых, завтра я привезу вам новое бельё. Вы извините меня?

Он открыто смотрел мне прямо в глаза с иронией, но и с искренностью в то же время. Его внешность располагала. Очень. Он обладал природным обаянием, и это был как раз тот случай, когда оно было запущено на полную мощность.

- Бельё - это лишнее, - ответила я спокойно и с достоинством.

Его адекватность и мягкость развернули мои эмоции. Я почувствовала, как заливаюсь краской - краснею от малейших переживаний, и это - моя большая проблема.

- Пожалуйста, уходите.

- Хорошо, я ухожу.

Он выпрямился, и тут я рассмотрела его внимательнее: стильно и дорого одет в белое, светлые мокасины из тончайшей кожи и элегантные часы на руке выдавали не менее дорогой образ жизни. Даже тёмные волосы на его голове, вьющиеся крупной волной, были острижены хаотично красиво, а значит дорого. Их длина придавала его образу особый шарм, у нас мужчины не носили волосы такой длины, было ясно, что он нездешний. Я заинтересовалась, стала наблюдать за ним: молодой человек двигался с красивым достоинством, интеллигентно попрощался, вышел и уехал в новеньком кричащем чёрном Porsche Caye

Тем не менее, мне уже было совершенно очевидно, что я позволила себе наброситься на человека с социальным статусом гораздо выше моего. Для меня это было вопиюще унизительным. Факт разделения людей на классы по их благосостоянию и образованности унизителен уже сам по себе, а мой плебейский выпад опустил меня ещё ниже. Мне было неприятно, стыдно и почему-то больно. Так случилось, что моё взросление пришлось на период распада СССР, переоценки общественных и личностных ценностей, разрушения экономики, болезненного обеднения людей. Все прицелы были сбиты, всё вокруг рушилось и падало в пропасть. Наши родители не знали сами, как выплыть, и уж тем более, им совершенно было не до осознания необходимости привить детям правильные ценности, определить для них верные ориентиры. Бедность, в которую мы попали, удручала и пугала мой, ещё детский, разум, и как сила притяжения чёрной дыры искривила мои строгие, правильные, честные векторы. Люди, которые сумели подняться, вызывали у меня уважение и благоговейный восторг, а собственная неспособность сделать то же самое низвергала моё достоинство, запуская механизмы самобичевания.