Юрий Никулин

Молодые супруги вскоре организовали в Демидове свой передвижной театр революционного юмора — «Теревьюм» — и успешно гастролировали по окрестным районам. В 1925 году почтальон принес Владимиру Никулину приглашение от московского друга: семью Холмогоровых, проживавшую в отдельном доме в Темниковском переулке, «уплотняли», и, чтобы к ним не подселили случайного человека, они решили прописать в своем доме Никулиных.

Молодая семья получила в свое распоряжение комнату в девять квадратных метров. Было очень тесно, но помогало то, что соседи Холмогоровы относились к Никулиным сердечно, так что обычные, описанные Михаилом Зощенко, «фельетонные» истории о жизни в коммуналках — это не про них. В доме имелась большая комната, «зала», где вечерами собирались и взрослые, и дети — среди них были и Никулины. Там слушали радио, беседовали. Чаще всего каждый занимался своим делом: женщины вышивали, дети читали книги.

Время от времени в столовой показывались самодеятельные спектакли для детей. Они же и исполняли в постановках основные роли. Сценарии обычно писал Владимир Андреевич. Вернувшись в Москву, он не стал восстанавливаться на юрфаке, а работал репортером в разных газетах, в том числе в «Гудке» и в «Известиях». Отец также сочинял репризы и интермедии для художественной самодеятельности, эстрады и цирка. Доходы от кого рода деятельности были нестабильными, и периодически ему приходилось заниматься репетиторством. Мать, подававшая некогда большие надежды как актриса, также не стала пробоваться на профессиональной московской сцене, а целиком посвятила себя семье.

Одним из наиболее ярких детских впечатлений Юрия Никулина стало посещение цирка, причем особенно поразили клоуны.

Именно в клоуна, по его просьбе, нарядила Юру мать, когда его пригласили на костюмированный день рождения одной девочки. Мальчик очень хотел выглядеть смешным и несколько раз нарочно падал, но, увы, аплодисментов он не снискал.

Никулины были завзятыми театралами, и, конечно же, их сын тоже рано приобщился к театру. Сначала он посещал находившийся по соседству Театр рабочих ребят, а затем и Театр юных зрителей. Когда Юра стал постарше, его брали и на взрослые спектакли.

Мальчик учился в находившейся неподалеку 346-й образцовой школе, которую часто посещали известные в то время писатели (в частности, Лев Кассиль и Аркадий Гайдар), актеры, представители разного рода международных организаций. Владимир Андреевич в 1930-е годы вел в школе драматический кружок и ставил на школьной сцене сатирические обозрения собственного сочинения. Разумеется, сын исполнял в этих спектаклях ведущие роли.

Учителя часто жаловались родителям, что у Юры плохая память. Однако то, что мальчику было интересно, он запоминал очень хорошо. Особенно анекдоты. Собирать их Юрий Никулин начал еще в школьные годы под влиянием отца и делал это целеустремленно. Он завел большую записную книжку, в которой в «зашифрованном» виде записывал услышанные анекдоты: фиксировался не весь анекдот полностью, а лишь ключевые слова или фразы. Это было удобно еще и потому, что по таким записям сторонний человек вряд ли мог бы понять их содержание. Так «замаскировывались» и политические анекдоты: юный Юрий Никулин не боялся включать в свою записную книжку и их. На всякий случай он по аналогии придумывал, для таких «шифров» и безопасную версию.

Уже в школьные годы Никулин записал больше тысячи (!) анекдотов. Впоследствии не все свои анекдоты Юрий Владимирович сумел расшифровать.

В драматическом кружке числилось немало ребят, не отличавшихся хорошей учебой и примерным поведением. Владимир Андреевич гордился тем, что творческие занятия благотворно влияли на успеваемость многих из них. К числу таковых относился и его сын. По учебе он был середнячком, но зато имел репутацию человека непредсказуемого. Он мог совершенно неожиданно, с невозмутимым видом, «выдать» нечто оригинальное, так что учителя порой не знали, как к этому относиться.

Борец за чистоту?

На 1930-е годы пришелся расцвет педологии, ставившей своей целью научными методами определить уровень интеллекта школьников и на этой основе ввести раздельное обучение детей «способных» и «бесталанных». Итоги тестов, сданных Юрием Никулиным, поставили педологов в тупик: они совершенно не вписывались в установленные их наукой нормы. Педологи возились с мальчиком дольше обычного и сделали вывод, что его способности крайне ограничены. Владимир Андреевич возмутился и сумел «отстоять» своего сына. Впрочем, при формировании выпускного класса Юрия Никулина в него не включили, и даже признаваемые руководством заслуги Владимира Андреевича перед школой не помогли: доучиваться Юрию Никулину пришлось не в образцовой, а в обычной школе.

Собственно, Юрий Никулин и был обычным московским школьником. Не выучив уроки, он, чтобы не получить двойку, предпочитал занятия прогуливать. Мальчишка читал, озорничал, дрался с ребятами из соседних дворов, летом вместе со сверстниками спал на крышах сараев, ходил в кино и на футбол — самое массовое зрелище той эпохи. К футболу Юрия приобщил Владимир Андреевич, хотя болели они за разные клубы: отец был «спартаковцем», а сын — «динамовцем». В их крохотной комнате на одной из стен висела таблица первенства СССР, тут же красовались собственноручно нарисованные Юрой фигурки футболистов всех команд, участвовавших в чемпионате страны.

Юрий Никулин в детстве.

Наконец, в июне 1939 года Юрий Никулин окончил десятилетку. Наступила ответственная пора в жизни: что делать дальше? Но партия и правительство решили за него: готовясь к войне с Финляндией, советское руководство распорядилось призвать в ряды Красной Армии и тех, кому — подобно Юрию — не исполнилось и 18-ти лет.

Красноармеец

18 ноября 1939 года Юрия Никулина призвали в Красную Армию и определили в зенитный дивизион, дислоцированный близ Сестрорецка. Служил он сначала во взводе связи. Новобранец с трудом привыкал к суровым солдатским будням. Длинный, худой, сутулый, нескладный парень сразу же превратился в предмет насмешек, но Юрий, быстро поняв, что обижаться на это нельзя, посмеивался над собой вместе со всеми.

Впрочем, времени на раскачку не было: 30 ноября 1939 года началась советско-финская война, и задачей зенитчиков стала защита воздушных рубежей Ленинграда от возможных ударов финской авиации. До этого дело не дошло, но боевое дежурство во время на редкость суровой зимы было нелегким испытанием для неокрепшего физически и морально юноши. Одно из первых поручений, данных рядовому Никулину в декабре 1939 года, едва не закончилось для него трагически.

Близ располагавшейся неподалеку, только что отбитой у финнов, Куоккалы (ныне — Репина) решили устроить наблюдательный пункт. Группу бойцов в 30-градусный мороз послали протянуть туда телефонную связь по льду Финского залива. Доставшиеся Никулину два километра оказались непосильными. Лыжи не «шли» по глубокому снегу, а огромные катушки с кабелем были юноше слишком тяжелы. Выбившись из сил, Юрий Никулин уснул прямо на снегу. На его счастье, проезжавшие мимо на аэросанях пограничники подобрали незадачливого солдата. Дело ограничилось не слишком сильным обморожением.

Последующие полтора года службы хлопот Юрию не доставили. Весной 1940 года война с Финляндией завершилась, и жизнь на батарее проходила, по признанию Никулина, весело. Весело в том отношении, что солдаты в свободное от нарядов время имели возможность слушать патефон, читать. Они получали увольнительные и уезжали в Ленинград. Там у Юрия нашлись дальние родственники, и изредка ему удавалось выбираться к ним в гости. Встречали его радушно.