Обет Ленобии (ЛП)

— Вот что привлекало меня к тебе — дым твоих глаз, — он повернулся, чтобы посмотреть на нее, пламя обрамляло его. — Но ты уже знаешь об этом. Такие женщины, как ты, намеренно привлекают к себе людей, как пламя притягивает мотыльков. Ты завлекла меня и того раба на корабле.

̶ Я вас не завлекала, — сказала Ленобия, не желая говорить с ним о Мартине.

— Ах, но очевидно, завлекала, раз я здесь, — он развел руками. — И вот что я хочу для тебя прояснить. Я не делюсь тем, что принадлежит мне. Ты моя. Я не стану тобой делиться. Так что, маленький огонек, не привлекай к себе других мотыльков, а то мне, видимо, придется, уничтожить тебя — или их.

— Вы совершенно обезумели. Я не ваша. Я никогда не буду вашей.

Священник нахмурился.

— Ну тогда я тебе обещаю, что ты не станешь ничьей — не в этой жизни, — с угрозой он шагнул к ней, но тут черный бархат взметнулся вокруг него, и словно из теней, дыма и ночи материализовалась фигура. Капюшон плаща упал на спину, и Ленобия ахнула, увидев лицо прекрасной вампирши. Она улыбнулась, подняла руку, указала длинным пальцем на Ленобию, и произнесла:

— Ленобия Уайтхолл! Ночь избрала тебя; да будет смерть твоя твоим рождением. Ночь зовет тебя, прислушайся к ее сладкому голосу. Твоя судьба ждет тебя в Доме Ночи.

Лоб Ленобии взорвался болью, и она прижала к лицу обе руки. Ей хотелось сидеть вот так, считая, что эта ночь была кошмаром — длинным, бесконечным и жутким сном, но следующие слова вампирши заставили ее приподнять голову, и моргнув, прогнать мерцающие пятна из поля зрения.

— Прекратите, епископ. У вас нет власти над этой дочерью Ночи. Отныне она принадлежит нашей Матери, Богине Никс.

Лицо епископа вспыхнуло тем же багрянцем, что и тяжелый крест, покачивавшийся на цепи на его шее.

— Ты все испортила! — крикнул он, брызгая на вампиршу слюной.

— Прочь, Тьма! — вампирша не повышала голоса, но в ее приказе звучало могущество. — Я узнала тебя. Не думай, что можешь скрыться от тех, кто способен видеть больше, чем глаза людей. Прочь! — как только она повторила приказ, огонь факелов рассыпался искрами и почти полностью погас.

Покрасневшее лицо священника вновь стало бледным, и, бросив последний долгий взгляд на Ленобию, он вышел из конюшни и скрылся в ночи. Ленобия перевела дух и с трудом вздохнула.

— Он ушел? Правда?

Вампирша улыбнулась ей.

— Правда. Теперь ни у него, ни у любого другого человека нет над тобой власти, когда сама Никс отметила тебя.

Ленобия подняла руку к центру лба, болевшего, как от ушиба.

— Я — вампир?

Ищейка рассмеялась.

— Еще нет, дочь моя. Сейчас ты — недолетка. Надеюсь, что скоро наступит день, когда ты станешь вампиром.

Звук чьего-то бега заставил их обернуться и встать в оборонительную позицию, но это был не епископ. В конюшню ворвался Мартин.

— Милая, я пошел следом за девушками, но держался сзади — так что они меня не видели — я не знал, что ты от них ушла. Ты такая бледная? Ты… — он замолчал, как будто вдруг осознал то, что увидел. Он перевел взгляд с Ленобии на вампиршу, и тут же опять на Ленобию. Его взгляд остановился на контуре только что появившегося полумесяца в центре ее лба. — Боже правый! Вампир!

На мгновение Ленобии показалось, что ее сердце сейчас разорвется, и она ждала, что Мартин ее отвергнет.

Он глубоко вздохнул с явным облегчением. Он улыбнулся, обращаясь к вампирше, и сказал, отвесив роскошный поклон:

— Я — Мартин. Если то, во что я верю, действительно правда, то я — Супруг Ленобии, — брови вампирши изогнулись, а на губах появился намек на улыбку. Она прижала к сердцу сжатую в кулак правую руку и ответила:

— Я — Медуза, ищейка Дома Ночи в Саванне. И хотя я вижу, что ваши намерения благородны, вы не можете официально стать ее Супругом, пока не завершилось ее Превращение в вампира.

Мартин склонил голову в знак признательности.

— Тогда я подожду, — когда он повернулся к Ленобии, его улыбка сияла искренностью и пониманием.

— Мы с Мартином сможем быть вместе? Мы сможем пожениться? — Ленобия посмотрела на Медузу.

Высокая вампирша улыбнулась.

— В Доме Ночи женщина вольна выбирать — Супруг или Спутник, черный или белый — это вопрос ее собственного выбора, — она улыбнулась и Мартину. — И я вижу, что вы его сделали. Хотя, поскольку в Новом Орлеане нет Дома Ночи, возможно, будет лучше всего, если Мартин присоединится к тебе в Саванне.

— Это возможно? В самом деле? — спросила Ленобия, обнимая подошедшего к ней Мартина.

— Да, — заверила ее Медуза. — И теперь, когда я вижу, что у тебя есть настоящий защитник, я дам вам немного времени, чтобы побыть вдвоем. Но не задерживайся надолго. Скорее возвращайся на пристань и найди корабль с драконом на мачте. Я буду ждать тебя там, и с отливом мы отправимся.

Вампирше нужно было уходить, но Ленобия смотрела только на Мартина и чувствовала только его присутствие. Он взял ее руки в свои.

— Что это между тобой и лошадьми, cherie? Я опять нашел тебя рядом с ними.

Она не могла перестать улыбаться.

— По крайней мере, ты всегда будешь знать, где меня искать.

— Хорошо, cherie, — сказал он.

Она скользнула руками по его мускулистой груди, поднявшись к широким плечам.

— Эй, постарайся меня не потерять, — сказала она, подражая его акценту.

— Никогда, — пообещал он.

Затем Мартин наклонился и поцеловал ее, и весь ее мир сузился до него единственного. Ее чувства запечатлели его вкус, смешивавшийся с его чудесным запахом, проникновенным и мужским, принадлежавшим только Мартину. Когда ее руки сжали его в объятиях, он издал тихий звук удовлетворения. Поцелуй стал более глубоким, и Ленобия растворилась в нем, не зная, где заканчивается ее счастье, и начинается — Мартина.

— Шлюха! — прозвучавшее проклятие разрушило радость Ленобии. Мартин среагировал мгновенно. Он повернулся и толкнул ее себе за спину.

Епископ вернулся. Он стоял у входа в конюшню между двумя факелами. Он раскинул руки, и рубиновый крест на его груди засверкал мгновенно разгорающимся все сильнее и сильнее пламенем.

— Эй, давай, убирайся! — Сказал Мартин. — Эта девушка тебя не выберет. Она под моей защитой — это подтверждено обетом — скрепленным кровью.

— Нет, ты не понял. Моей ее делают ее глаза. Моей ее делают ее волосы. Но, более всего, могущество, которым я обладаю, делает ее моей! — Епископ поднял руки к обоим факелам. Пламя вспыхнуло, дым заклубился волнами, становясь все гуще, и вот они начали лизать его руки. А затем, смеясь жутким смехом, он бросил пригоршню пламени на сено, сложенное вокруг них рыхлыми сухими охапками.

Со свистящим звуком огонь вспыхнул, пожирая и насыщаясь. В один ужасный момент Ленобию охватили жар и боль. Она ощутила запах своих горящих волос. Она открыла рот, чтобы закричать, но жар и дым наполнили ее легкие.

Потом она почувствовала обнимающие ее руки — Мартин собственным телом защищал ее от пламени. Он поднял ее и бесстрашно вынес из пылающей конюшни.

Теплый, влажный воздух снаружи охладил обожженную кожу Ленобии, когда Мартин пошатнувшись, выпустил ее из объятий, и она вывалилась на улицу. Она взглянула на него. Его тело так сильно обгорело, что узнаваемыми остались только его оливково-янтарные глаза.

— О, нет! Мартин! Нет!

— Слишком поздно, милая. Слишком поздно для нас в этом мире. Хотя мы снова встретимся. Моя любовь к тебе не заканчивается здесь. Моя любовь к тебе не закончится никогда.

— Она попыталась встать, чтобы дотянуться до него, но ее тело было странно слабым, а от движения в спине поднималась резкая боль.

— Умри наконец, и оставь мне мою малышку! — Сзади Мартина, на фоне горящей конюшни появился силуэт идущего к ним епископа. Мартин встретился взглядом с Ленобией. — Я не останусь здесь и сейчас, как бы мне не хотелось. Все равно, я не потеряю тебя. Я найду тебя снова, милая. Вот мой обет.

— Пожалуйста, Мартин. Я не хочу жить без тебя, — всхлипнула она.