На стороне ребенка

Ребенок в школе – особая тема для Ф. Дольто. Она выделяет проблемы адаптации детей в школе в разряд наиболее сложных, доказывая их серьезное влияние на развитие и здоровье ребенка. Жестокое давление в школе калечит, уродует ребенка, так же как чрезмерная опека в семье, считает Ф. Дольто: «Если мы хотим, чтобы у ребенка было больше шансов сохранить свой потенциал, нужно, чтобы воспитание было как можно меньше проникнуто авторитарностью. Не будем стремиться все понять – вместо этого будем уважать все реакции ребенка, в том числе и те, которые нам не понятны».

Ее наблюдения двадцатилетней давности за результатами, достижениями в дальнейшей жизни разных выпускников школы актуальны и сегодня.

«Поражаешься, обнаруживая, что с кем стало: бывшие хорошие ученики окончили престижные университеты, а теперь занимаются рутинной работой; а бывшие лентяи сегодня превратились или в маргиналов (но по-своему довольны жизнью), или, напротив, в созидателей, в организаторов и вдохновителей экономической жизни, хотя в юности слыли разгильдяями. Насколько сдали с годами блестящие ученики, настолько «тупицы» преуспели в жизни, берясь за самые неожиданные, не предусмотренные их профессиональной ориентацией задачи. Эти люди сохранили свою оригинальность, хотя им и пришлось до некоторой степени испытать на себе презрение своих однокашников».

Сегодня, когда российская школа живет в «эпоху модернизации», ко многим наблюдениям, советам и рекомендациям Ф. Дольто стоило бы прислушаться. Например, она считает, что идея «гуманной школы» утопична, так как не учитывает индивидуальность ребенка, особенности его развития, потому что в массовой школе единые программы, единые требования, единые темпы обучения.

Отвечая на вопрос: «Как такое может быть, что столь много детей ненавидят школу?», Ф. Дольто пишет: «Просто им – неинтересно. Они не понимают, для чего им все это нужно. И, может быть, именно потому, что эти дети умнее других, менее пассивны, они и не хотят делать как все, быть как все?.. Те же, кто покоряется, кого приводят в пример, подчинены взрослому… Они и стараются получать хорошие оценки, хотя предметы их не интересуют».

Но Ф. Дольто не только анализирует и критикует, она рассуждает о том, какой должна быть школа, чтобы ее полюбили. Она предлагает модель такой школы, в которой педагоги, воспитатели, психологи не замыкались бы в узкой области передачи знаний, а хорошо «знали детей, были к ним ближе, воплощая пример собственного удовлетворения работой».

Раннее развитие ребенка (развитие ребенка до школы) – еще одна проблема, к которой Ф. Дольто возвращается в этой книге неоднократно. Развитию младенцев Ф. Дольто уделяет особое внимание, справедливо считая, что ранние этапы развития ребенка в значительной степени определяют особенности его развития, успешность в обучении, социальную адаптацию.

Ф. Дольто подчеркивает, что каждый ребенок индивидуален, у каждого свой темп развития, и эти особенности мало учитываются в детских садах. Она рассказывает, как устроена жизнь детей в Мезон Верт, созданном ею для детей. Анализируя проблемы разных детей и их жизнь в семье и Мезон Верт, Ф. Дольто делает важный вывод: «В своем сознании нам предстоит еще проделать огромный путь, для того чтобы понять, что раннее воспитание ребенка в обществе ему подобных является задачей номер один».

Я много раз перечитывала эту книгу и каждый раз отмечала что-то новое, на что не обратила внимания в прошлый раз, выделяла то, что волновало. Я не устаю удивляться тому, как важны, как значимы все проблемы, которые обсуждает Ф. Дольто сегодня (хотя книга написана более 25 лет назад), я восхищаюсь простотой и четкостью ее ответов на вопросы и… снова листаю страницы.

У Ф. Дольто свой взгляд на ребенка, его развитие, его проблемы, но она не навязывает его читателю, не диктует правильные ответы, она размышляет, рассуждает, втягивая нас в этот процесс.

Как пользоваться этой книгой

Этот коллективный труд стремится рассмотреть с точки зрения психоанализа совокупность исторических, социологических, этнографических, литературных и научных данных о месте, которое общество отводит детям. Приводятся данные, накопленные в ходе исследований, проводившихся во Франции и в других странах.

Оригинальность подхода состоит в том, что Франсуаза Дольто рассуждает и комментирует, используя свой двойной опыт детского врача-психоаналитика и матери семейства.

Абзацы, набранные курсивом, предлагались доктору Дольто для рассмотрения выявляющихся в процессе исследования тенденций, течений, методов и постоянно действующих факторов, спорных проблем и нерешенных вопросов. Франсуаза Дольто реагирует на них, сопровождает эти данные своими замечаниями, высказывая по их поводу свои личные соображения и развивая при этом собственную точку зрения.

В первой части настоящего исследования делается попытка подвести исторический итог и поставить диагноз. Вторая часть предлагает новый подход к детству. Третья – намечает сценарии возможного служения общества ребенку. Четвертая, и последняя, часть книги очерчивает основы раннего предупреждения неврозов у детей. Это – революция, осуществляемая шаг за шагом. Настоящая революция.

I часть

Пока на Земле будут дети

Родители воспитывают детей, как государи управляют народами.

Мы располагаем мифом о прогрессе зародыша с рождения до взрослого возраста, поэтому отождествляем эволюцию тела с эволюцией мышления. А между тем, символическое мышление – это штиль от зачатия до смерти.

Взрослый возмущается при мысли, что ребенок и он – равны.

1 глава

Замаскированное тело

Открытие тела ребенка

С XV по XVIII век неизменным элементом живописи была маскировка ребенка под взрослого. Это убедительно показала выставка, состоявшаяся в 1965–1966 годах в кельнском музее Вальрафа Рихартца. Фальсификация распространяется не только на костюм. Внешность тоже подвергается размыванию. Это прекрасно видно на гравюре Дюрера, изображающей ребенка из народа с лицом старичка.

В «Satirische Schulszene»[1] Брейгеля дети ведут себя и держатся как «взрослые». Они отличаются от взрослых только ростом. В «Der Gartner»[2] (Ленен, 1655) девочки, помогающие в приготовлении пищи, изображены как настоящие женщины, одеты они так же, как их мать. Это «уменьшенные модели» своей родительницы. То же и с мальчиками, разве что в XVII веке они еще одеты не по мужской моде: их наряжают так, как одевали их пращуров во времена Средневековья, а не так, как их отцов.

До самого XVIII века тело ребенка остается полностью укрыто одеждами. Мальчики отличаются от девочек только тем, что у них застежки спереди. Вот и все. И девочки и мальчики носят ленты. Прежде чем надеть штаны, взрослый мужчина носил платье. Мало-помалу он обнаружил свои ноги и нарядился в короткие штаны. Но маленькому мальчику это пока не позволено: в течение двух-трех веков он еще обречен на косность. Его наряжают в платье, какое носил взрослый два-три столетия тому назад. На семейных портретах можно видеть детей в платьицах с двумя или четырьмя развевающимися лентами. Это единственное, что отличает их от взрослых карликов.

Что означают эти ленты? Филипп Ариес задается вопросом: а что, если это остатки широких свободных рукавов средневекового платья? Развевающиеся рукава, атрофируясь, могли превратиться в ленты. Пожалуй, это лишний раз подтверждает, что в одежде ребенка XVII века ничто не выдумано. Его наряжают в то, что прежде носил взрослый[3].

1

«Сатирическая школьная сцена» (нем.). – Примеч. пер.

2

«Садовник» (нем.). – Примеч. пер.

3

L’Enfant et la vie familiale sous l’Ancien Régime, 1, 3, p. 83. Le Seuil, coll. «Points Histoire».