Страница 2 из 6
В тишине, в старом доме – а дом, о котором идёт речь, был старым, очень старым, – особенно хорошо слышно всякие шорохи. Что-то скрипит, шебуршит, тоненько взвизгивает, царапается, пищит, вздыхает, шуршит, топает – и никого не видно. Страшно, хоть с головой под одеяло прячься и до самого утра не выглядывай.
Лиса – на самом деле её звали Алиса, но девочка отзывалась только на такое имя, красиво же! – темноты боялась. Каждую ночь она крепко обнимала свою самую любимую игрушку, пряталась под одеяло так, что только макушка торчала – и всё равно ей было страшно. А в грозу она и вовсе дрожала, как заячий хвостик.
И не надо думать, что она была трусишкой, вовсе нет. Подумать только, она не побоялась притронуться к маленькому мокренькому лягушонку, и дождевого червяка, скользкого и противного, в руки брала, и от паука, который сплёл огромную паутину на вишне, не убежала. Она была очень храброй девочкой, только вот темнота её пугала.
Однажды Лиса проснулась ночью, шарит-пошарит – а любимой игрушки нет. Нет рядом её щенка с глазами-пуговками и куцым хвостиком. Выглянула из-под одеяла, оглядывается, озирается – а шорохи под самой кроватью, и скрипит что-то. А игрушка на полу лежит, рядом с тапочками. Упала, должно быть. А на полу плохо и холодно, а руку протянуть страшно: вдруг кто мохнатую лапу из-под кровати высунет, вдруг вцепится?
Долго-долго девочка куталась в одеяло, решалась – и свесилась за край, и протянула руку, пошарила, жмурясь, и схватила щенка. Смотрит – а под кроватью два больших жёлтых глаза светятся. Лиса только пискнула и сразу же оказалась под одеялом. Вся-вся под одеялом – она ведь знала, что чудище из-под кровати любит хватать за высунувшиеся пятки.
Но Лиса была ещё и любопытной, и хитрой. Монстр ведь ничего не может сделать, пока она в одеяле, верно? А она только одним глазком посмотрит, узнает, как он выглядит – интересно же! И девочка снова заглянула под кровать.
– Ты кто? – спросила она.
– Монстр, – вздохнуло чудище, фыркнуло и моргнуло, – монстр подкроватный.
– А покажись! – потребовала девочка. – Я хочу знать, кого я боюсь!
Она никак не ждала, что монстр заплачет. А он и в самом деле заплакал, подвывая, из его больших глаз горошинками катились слёзы и с тихим звоном падали на холодный пол.
– Пыльно под кроватью, и холодно, и скучно, и страшно тут, и меня все боятся, – всхлипывал он, – и со мной никто дружить не хочет!
– А ты всё равно вылезай, – Лиса улыбнулась. – Может, тебя и бояться незачем.
Чудище только громче расплакалось.
– А мне надо, чтобы меня боялись, – провыло оно. – Потому что я монстр подкроватный.
Лиса задумалась, даже лоб наморщила и кулачок к подбородку прижала.
– Хм-хм-хм, что же делать, что же делать? – пробормотала она.
Чудище притихло, выглянуло робко – и тут же спряталось. А Лиса аж подпрыгнула.
– Вылезай! – потребовала она. – Я сейчас буду тебя бояться.
– Но я не хочу тебя пугать, – всхлипнул монстр, – ты тогда разговаривать со мной не будешь.
– Буду, – Лиса тихо рассмеялась. – Я буду тебя понарошку бояться!
Монстр подумал-подумал, да и вылез. Выглядел он как большая-большая клякса с желтыми глазами и белыми-белыми, острыми-острыми зубами.
– Ой, – сказала Лиса, прячась в одеяло. – Боюсь-боюсь-боюсь! Совсем-совсем боюсь! Очень-очень боюсь. Очень-преочень!
Монстр снова всхлипнул – и девочка улыбнулась.
– И хорошо, что я знаю, какой ты, – она зевнула, прикрывая рот ладошкой. – А я спать хочу. А ты снова покажешься?
– Угу, – сказал монстр. – А ты будешь со мной разговаривать?
– Ага, – кивнула девочка и улеглась поудобнее, и проспала сладко до самого утра.
Больше Лиса не боялась темноты. А под кровать она заглядывала и днём, только там никого не было. И Лиса сразу же выгнала оттуда всю пыль большой тряпкой.
Ирина Ваганова
Отражённая королева
У зеркального озера старинный кирпичный замок. Изящные готические башни, красные крыши, крепостные стены и растущие вдоль них деревья отражаются в спокойной воде.
Когда-то в замке жила королева. Это была Печальная Мария, здесь никто не видел её улыбки. Столицу королевства осаждали враги, супруг Марии повелел ей укрыться в дальней провинции, а сам бился за независимость страны.
Мария долгие месяцы ждала весточки от мужа, с замиранием сердца встречала его гонцов. Ночи напролёт плакала в подушку, а днём бродила по берегу, глядела на своё отражение, отворачиваясь от фрейлин и пажей, чтобы те не видели её слёз.
А между тем у водяного замка, что был отражением настоящего, тоже были свои обитатели. Скажите, рыбы или русалки? Это вовсе не так. Рыбы в озере водились, но стража не пускала их на порог. Любопытным русалкам иногда позволяли заплывать в подсобные помещения, но для того чтобы попасть в парадные залы, требовалось разрешение главного церемониймейстера, а он предпочитал иметь дело с отражениями, а не с живыми гостями.
Да-да! Красный замок в глубине озера заселили отражения всех, кто хотя бы раз подходил к берегу. На кухнях орудовали кухарки, по двору бегали их детишки, конюхи ухаживали за лошадьми, у дверей навытяжку стояли гвардейцы, а по многочисленным светлым залам ходила печальная королева в толпе придворных. Даже в ненастные дни, когда озёрная гладь покрывалась мелкой рябью, скрывая замок от чужих глаз, он жил своей жизнью.
И вот однажды война закончилась, Мария получила добрые вести. Радостью сияло её лицо, улыбка не сходила с губ. Королева быстро собралась и, не заглянув на берег озера, умчалась на зов супруга. Никогда больше её туфельки не тревожили здешней влажной травы, никогда Мария не склонялась к прозрачной воде.
Теперь отражённой королеве жилось спокойнее. Нет нужды, как только настоящая Мария подойдёт к озеру, выныривать на поверхность и повторять любое движение её величества. Но она не стала веселее от этого. Как и прежде, тоскливо бродила по залам дворца, не улыбалась шуткам, не танцевала, на проказы шутов смотрела равнодушно.
Кто только ни пытался развеселить водяную красавицу! Фрейлины рассказывали смешные истории, музыканты играли бодрые мелодии, карлики показывали фокусы, но ничто не могло заставить печальную женщину изменить выражение лица. Спустя много лет все придворные отступились, оставив её величество в покое. Все, кроме юного пажа, тайно влюблённого в свою королеву.
Отчаявшись вызвать улыбку госпожи шутками и каламбурами, он отправился за советом к мудрой черепахе, которая обитала у самой воды в зарослях камышей.
– Что тебе? – спросила черепаха, увидев, как отражение мальчика делает знаки, пытаясь привлечь её внимание.
– Королева не умеет улыбаться, – пожаловался тот, – я ходил колесом и кувыркался, чтобы позабавить её, пел куплеты, изображал птиц и рыб. Всё бесполезно.
– Не жди улыбки водяной Марии, добрый паж. Настоящая всегда грустила, глядя в воду, откуда отражению знать, как она улыбается!
– Пусть живая королева придёт на берег и рассмеётся! – воскликнул мальчик.
– Она уехала и вряд ли когда-нибудь появится здесь.
– Эх! Если бы я мог, насильно приволок эту плаксу к нашему озеру!
– Я помогу тебе, – качнула квадратной головой черепаха, – у меня есть знакомая колдунья, она что-нибудь придумает. Но и ты не теряйся!
Королева-мать шла по коридорам дворца. Ноги её болели, голова подрагивала, седые волосы выбивались из причёски. Мария овдовела, королевством управлял её сын. Как и много лет назад ходила она, уныло рассматривая фамильные портреты, и ждала встречи с любимым супругом. На бледном сморщенном лице улыбка появлялась, лишь когда внуки приходили пожелать бабушке доброго здоровья.
Зайдя в парадный зал, королева замедлила шаг около огромного зеркала в позолоченной раме. Она не любила смотреться в него. Слезящиеся глаза не так лучисты, как раньше, обвисшие щёки не украсят румяна, дряблую кожу на тонкой шее не спрячут бусы, колье и бархотки.