Безмолвный



========== Глава 1: Сорок три минуты ==========

- Итак, - она кладет ладони на записи. Тонкие пальцы, темно-кофейная кожа. У нее красивые ногти. Овальные и всегда чистые. Аккуратные, не обкусанные, нет заусениц. Кожа вокруг ровная и гладкая. Неженка, чьи руки не знают тяжелого и грязного труда. Будь ты здесь, наверняка сказал бы: вычислять профессию собственного психолога несколько бессмысленно, Джон.

Знаю, Шерлок. Знаю.

Вот только мне проще быть здесь, когда я смотрю на ее руки и только на них. Когда пытаюсь думать так, как думаешь ты. Как ты думал.

Она раздвигает пальцы в стороны. Как будто ждет, что я вопьюсь в них взглядом. Скорее всего, так и есть.

Она не моет посуду, это очевидно. Наверное, это делает ее парень. Грузит тарелки в посудомойку, а потом достает их и складывает в буфет. Или у нее подружка? Не знаю, не могу понять. Никогда не мог. Как Он это определял? По одежде? По косметике? Не знаю. Для меня такое никогда не имело никакого смысла.

Так что же я смог вычислить?

Маникюр, ухоженные ногти. Но лак всегда прозрачный. Профессионально и неброско. Нейтрально. Прозрачный лак. Какой в нем вообще смысл? Маникюр идеален, не то, что у Гарри. Ни сколов, ни пузырьков. Никогда. Я уже много раз сидел вот так, напротив, но никогда их не видел. Значит, она очень терпелива, наверное. Сидит и красит ноготь за ногтем, ждет, пока высохнет один, прежде чем приступить к другому. Это требует огромного терпения. Как и я.

Или же… Может, она ходит в салон? И ей просто красит ногти мастер. Так что я смотрю на результат работы другого, очень терпеливого и тщательного человека. Да, это больше похоже на правду. Так, Шерлок? Ты только не смейся.

Да, разумеется, второй вариант больше похож на правду. Мне даже не нужно представлять, как Он это говорит, не нужно воображать, как Он посмотрит на меня, – удивленно и чуть испуганно. Как на мартышку, нацепившую туфли. Смешно. Да, Шерлок? Ты бы снисходительно улыбнулся. Нет. Не нужно. Я не должен представлять ее, твою улыбку.

Господи. Конечно, нужно. Я должен ее видеть. Хочу видеть. Как же больно.

Прекрати. Не думай об этом. Черт. Прекрати. Просто перестань.

Белый, идеально ровный потолок. Стоп. Раньше в уголке, над окном, было пятно. Теперь его закрасили. Но оно все равно проступает сквозь краску. На ковре, рядом с ее стулом, тоже пятно. Пролила кофе. Или чай. Не знаю. Никогда не мог определить.

Соберись. Она сейчас заговорит, начнет беседу. Что-то спросит. Спросит, как я. Что я делал. Спросит о тебе, хотя я все уже давно сказал, и мне больше нечего добавить. Соберись. Веди себя нормально. Обычно. Улыбнись ей. Хотя бы сделай вид, что пытаешься. Бога ради, взгляни ей в лицо. Хоть на секунду. Оно нормальное – ни крови, ни проломленного черепа. И глаза – живые.

Хватит.

Прекрати.

Иногда я слышу только звук своего дыхания, и ничего больше.

Она смотрит на меня. Внимательно. Делает выводы. Она замечает все – любое мое нервное движение. Поэтому я стараюсь сидеть тихо, не ерзать. Не хочу быть открытой книгой. Меня и без того легко прочесть, так зачем мне выдавать себя еще больше? Не хочу играть в поддавки.

Стоп. Это не игра. Я об этом постоянно забываю. Не игра. Больше не игра. Это как шутка, только соли в ней нет. Ничего нет.

Вот так все и идет. Мы говорим ни о чем. Несем чушь. Ее палец закрывает последнее слово на странице, но я и так знаю, что там написано. Прогресс. Синие чернила, аккуратный наклонный почерк.

Выходит, она заметила, что мне трудно читать вверх ногами? Раз начала писать так аккуратно и ровно. Или это просто совпадение? Не знаю. Прогресс. Это слово ничего не значит – я не иду на поправку.

С Ним никогда не бывало просто совпадений. Все имело значение. Все.

В кабинете пахнет лавандой. Запах старости. Наверное, он должен меня успокоить. Нет, я себе льщу. Я не единственный клиент… пациент. Может, другим этот запах напоминает о бабушке. Должен напоминать. Бабушка – уютная, мягкая, как подушка, грудь, руки в муке. От моей пахло только джином и кошачьей мочой.

Элла еще молода. Значит, лавандой тут пахнет не просто так. У всего есть какая-то цель. Если ее нет, значит, где-то вкралась ошибка, и все теряет смысл. Может, это мода на ретро? Хипстерство? Никогда не разбирался в духах, аромалампах и всяком таком. Ничего о них не знаю. А ведь ароматов тысячи, а то и миллионы.

А у Него был полный список. В голове. Или в тетради, или в компьютере. И все запахи разложены по оттенкам, как будто в цветовой палитре.

В уголке правого глаза Эллы крохотное пятнышко. Размазалась подводка. Черная. Или темно-коричневая. Не знаю. Шерлок бы уже назвал марку. Он бы знал, почему она размазалась. Знал бы, что за этим стоит, всю историю “от” и “до”.

А я могу только сочинять истории.

Она мила, и знает это. Может, стоит пригласить ее поужинать? Сходить в кино, а потом ко мне домой. Хотя и здесь наверняка есть кровать, на втором этаже. Элла бы прижалась ко мне, обвила ногами. Нет. Трахаться с собственным психологом – это чересчур. С нее станется и это в карточку занести. Да и вообще, я даже не могу заставить себя заглянуть ей в лицо.

Кроме того, у нее же есть друг. Или подружка. Наверное, надо уточнить.

- Как дела, Джон?

Как дела. Да откуда мне знать?

- Нормально.

Самый общий, самый обычный ответ. Банальный и простой. Ничего не значащий. Как знаки препинания. И несущий столько разных смыслов. Он может значить: оставьте меня в покое, не спрашивайте. Он может значить: не твое чертово дело.

- То есть… насколько это вообще возможно, - ну что за чушь я несу! – В сложившихся… обстоятельствах.

Она сглатывает. Я смотрю, как дергается ее горло. Слишком откровенный взгляд. В лицо бросается кровь. Я смешался. Отчего? Я просто сижу здесь и пялюсь на ее руки. Молчу. Или несу всякую чушь. Но как-то вдруг начинает казаться, что кресла наши стоят слишком близко. Если она протянет ко мне руку, я, наверное, отшатнусь или схвачу ее за горло. Нет. Не схвачу. Я тоже сглатываю. Язык как будто распух. Надо что-то сделать. Что-то срочно ей сказать. Ногти. Лак. Женские пальцы. Воспоминание.

- Женщины, работающие в сфере масс-медиа слишком часто склонны выбирать одежду откровенно кричащего розового цвета. Не замечали?

Розовое пальто, розовые туфли, розовый лак. Розовый чемодан. Она нацарапала пароль ногтями. Несмотря на боль. Отправная точка. Она знала, что умрет, что ей не на что рассчитывать. Разозлилась, наверное. Обиделась на несправедливость. И оставила нам пароль. Еще до того, как Он и я стали «мы». Она о нас не знала. Я не знал о Нем. Он говорил так быстро, что я еле улавливал смысл. Но он был, все Его слова были полны смысла. Больше всего это походило на любовь с первого взгляда.

Любовь с первого взгляда? Разве? Любовь. Нет. Не могу произнести это вслух. Видит бог, только этого Элла от меня и ждет, ждет подобных признаний. Все ждут. Никто не понимает. Это не то, не то, но это не значит, что это не так. То есть…

Я сам не понимаю, о чем я.

Еще чуть-чуть, и я кожей почувствую Его утомленный взгляд. Еще чуть-чуть, и я услышу Его голос: ты так банален, Джон. Элла, наверное, уже решила, что я окончательно тронулся. Еще бы, я сейчас ухмыляюсь, как полный псих. Почти слышать его голос – это прекрасно. Но потом я снова теряю Его. Он уходит. Он больше не сидит напротив. Больше некому говорить с пустотой дома, когда меня там нет. Он мертв. В ногах поселилась страшная тяжесть. Кажется, я больше никогда не встану.

Я нахожу и теряю Его сотни раз на дню. Каждый раз, как впервые. Та же боль. Наверное, это и есть ад.

- Что? – Элла не понимает. Она не помнит про женщину в розовом. Я знаю, Элла читала мой блог. Раньше. Просто она уже забыла. Прочищаю горло.

- Телеведущие. Ну… Дикторы. Часто носят розовое. Ярко-розовое. Никогда не обращали внимания?

- Нет, - она отвечает с совершенно каменным выражением лица. Наверное, ей кажется, что я говорю загадками. Или просто издеваюсь. Может, так оно и есть. Раньше я их тоже не замечал, дикторов в розовом. Никогда. Раньше я ничего вокруг не замечал. Жил как в тумане. Теперь же не могу в него вернуться. Включишь телевизор – женщина в розовом. Это ты научил меня их видеть, Шерлок. Теперь я их замечаю, да. Вот только без толку.