Страница 2 из 23
2. О Конституционном суде Российской Федерации: ФКЗ РФ от 21.07.1994 № 1-ФКЗ (ред. от 08.06.2015) // СЗ РФ. – 1994. – № 13. – Ст. 1447.
Основная литература:
1. Витрук Н. В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс: Учеб. пособие. 3-е изд. перераб и доп. – М: Норма, 2011. – 592 с.
2. Конституционный судебный процесс: учебник / Отв. ред. М.С. Саликов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. – 352 с.
3. Кравец И.А. Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления. – СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005.– 675 с.
Правосудие по конституционным делам (вопросам) в современных условиях развития российской правовой системы становится важным средством гармонизации различных отраслей права, юридическим инструментом обеспечения верховенства конституции, ее прямого действия на всей территории Российской Федерации. Как справедливо отмечает Н.В. Витрук, правосудие, осуществляемое конституционными судами, признается как высшая форма конституционного контроля[1].
По мнению судьи Конституционного Суда РФ Н.С. Бондаря, конституционное правосудие выступает как инструмент социоисторической модернизации конституции, генератором «живого конституционализма»[2].
Контроль за конституционностью нормативных правовых актов и договоров – важнейшая часть механизма реализации права и гарантирования прав и свобод человека и гражданина. Правосудие по конституционным делам (вопросам) оказывает влияние не только на конституционно значимые вопросы, но и на другие отрасли права, вопросы гражданско-правового, уголовно-правового, административно-правового, финансового регулирования. Поэтому научный интерес представляет взаимосвязь между конституционным правосудием, верховенством права и российским конституционализмом.
Остановимся сначала на концепциях верховенства права в современной мировой юриспруденции и их влиянии на российский конституционализм.
Роль правового регулирования в становлении и развитии конституционного государства трудно переоценить. Обязывающий характер правовых норм всегда является составной частью современного понимания конституционного государства. В различных правовых системах сформировались концепции, объясняющие роль права в регулировании общественных отношений, складывающихся в условиях конституционализма.
Англосаксонская концепция определяется понятием «верховенства права» или «господства права» (rule of law). В англосаксонской правовой культуре принцип верховенства права формировался постепенно, как и сама английская конституция. В общем виде верховенство права означает, что даже высшая законодательная власть не должна на законных основаниях посягать на известные основные принципы справедливости. Источник таких основных принципов справедливости был заложен в английской конституции, которая материализовалась в ряде известных исторических документов, начиная с Magna Carta 1215 года, простирающемся до Bill of Rights 1689 года, а также английского общего права.[3] В наиболее развитом виде эта концепция получила распространение сначала в Великобритании, США, а затем ее модификации стали применяться в других странах, которые заимствовали идеи и институты стран общего права. К таким странам в настоящее время относятся Канада, Австралия, Новая Зеландия и ряд других. Несмотря на многочисленные примеры реализации в той или иной форме концепции «верховенства права» в странах англосаксонского мира, юристы по-прежнему считают возможным рассматривать ее как идеал[4].
В странах континентальной Европы возникла и действует концепция правового государства, в Германии она выражается термином Rechtsstaat, а во Франции – понятием Etat de droit. Возникновение понятия правового государства относится к рубежу XVIII–XIX веков. Впоследствии оно развивалось и совершенствовалось, постепенно модифицировалось и его основное предназначение. В середине XIX века Роберт Моль отмечал, что государство, основанное на идее права, может осуществиться в жизни постепенно и историческим путем, путем прогрессивного развития народа из иной фазы цивилизации[5]. Причем для такого государства, по его мнению, нет такой формы правления, которая была бы для него обязательна вследствие внутренней необходимости или которая была бы для него единственно возможною вследствие внешних причин. Современные конституционные системы в целом подтверждают это положение. Первоначально понятие правового государства возникло как своеобразная программа ограничения государственных притязаний. В современных условиях «принцип правового государства не сводится к защите человека от государственных притязаний, а преследует двойную цель: в равной мере ограничивать и обеспечивать деятельность государства, чтобы таким образом гарантировать достоинство человека, свободу, справедливость и правовую защищенность его как в отношениях с государственной властью, так и между индивидами»[6].
Конституционная система не может функционировать без господства права, ведь конституция наиболее высокий тип права, а конституционное регулирование – наиболее значимое для страны. Однако в каждой стране различные концепции обязывающей силы права создали характерную для данной страны систему конституционализма[7].
Английское выражение «rule of law» может быть переведено и как «правление закона». В этом случае основное значение концепции правление закона – то, что законы, а не желания отдельных людей или их групп, должны править и что никто, включая органы публичной власти, не стоит выше закона. Поэтому в рамках конституционного правления господство права ставит своей задачей решение проблемы контроля над деятельностью правителей. Правители нуждаются в ограничениях. Конституционализм как правовое и политическое учение является наукой подобных ограничений и сдержек[8].
Необходимость действенности конституции определяет такой принцип конституционализма, как верховенство или господство права. Формирование и деятельность политических институтов при конституционной политической системе протекают в правовых рамках, а каждый орган или институт государства имеет правовое оформление. Именно право служит легализации любых социальных институтов в современном обществе, именно с ним в известной мере связывают «легальный» тип господства,[9] характерной чертой которого является подчинение закону, а не личности. Наиболее последовательной реализацией принципа верховенства права являются теория и практика конституционализма, при которых конституции отводится роль Основного закона в государстве, а вся остальная правотворческая деятельность должна иметь конституционные пределы. Этим объясняется и то, что конституционализм как высшее выражение верховенства права должен служить ограждению социальных институтов власти от деформационных сдвигов, связанных с ее захватом и узурпацией.
Формирование российского конституционализма как правового явления немыслимо без надлежащего обеспечения и проведения в жизнь принципа верховенства конституции. Следует согласиться с лаконичной формулировкой Ю. Лимбах, председателя Федерального Конституционного Суда Германии, о том, что «концепт верховенства конституции присуждает высшую власть в правовой системе конституции»[10]. На пути к реализации этого принципа России удалось преодолеть пока только частично ключевые трудности и проблемы. На наш взгляд, верховенство конституции основывается на следующих постулатах:
1
Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс: Учеб. пособие. – М., 2005. – С.17.
2
Бондарь Н.С. Конституционная модернизация российской государственности: в свете практики конституционного правосудия. – М., 2014. – С.39.
3
Berman, Harold J. The Struggle for Law in Post-Soviet Russia // Western Rights? Post-Communist Application. / Ed. by A. Sajo. – Kluwer, 1996. – P.41 – 55.
4
Идеал верховенства права («the Rule-of-Law ideal») и его различные концепции рассматривается в обширной статье Ричарда Феллона. – Fallon Richard H. «The rule of law» as a concept in constitutional discourse // Columbia Law Review. – January 1997. – Vol.97. – No.1. – P.1.
5
См.: Моль Р Энциклопедия государственных наук. – СПб., 1868. – С.256.
6
Шмидт-Асман Е. Правовое государство // Государственное право Германии. / Отв. ред. Б. Н. Топорнин. – М.: Институт государства и права, 1994. – С.54.
7
Шайо А. Самоограничение власти (краткий курс конституционализма): Пер. с венг. – М.: Юрист, 2001. – С.205.
8
Esquith, Stephen L. Toward a Democratic Rule of Law // Political Theory. Jun 1999. Vol. 27. Issue 3. P334-338; Reynolds, Noel B. Constitutionalism and the Rule of Law // Constitutionalism and Rights. / Ed. by Bryner G.C. and Reynolds N.B. -Provo, Utah: Brigham Young Univ.,1987. – P.80.
9
Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. Пер. с нем. – М., 1990. – С. 646–647.
10
Limbach Jutta. The Concept of the Supremacy of the Constitution // The Modern Law Review.– 2001.– Vol.64.– № 1.– P1.