Чужой

«Спокойно, боец! — сказал он себе. — Еще несколько минут надо продержаться! А потом и подмога поспеет…»

Краснов, пластаясь по земле, волоча за собой подраненную ногу, перебрался к передку «фольксвагена» — сменил позицию. Те двое, что предположительно были живы, находились где то совсем близко… он это хребтом чувствовал. Сначала он удивлялся тому, что эти люди — не стреляют. Он было даже предположил, что у них при себе нет оружия, или же они вооружены какими нибудь «финтифлюшками» вроде травматических пистолетов. Но потом ему пришла в голову другая мысль, которая, возможно, объясняет их столь странное поведение. Во первых, в фургоне — взрывчатка. Конечно, маловероятно, что тонна… или сколько там загружено… смеси взорвется из за попадания пули в какой либо из мешков или ящиков. Такое вряд ли может случиться. Скорее всего, причина их «молчания» кроется в другом. Они опасаются выстрелами повредить ходовую часть фургона. Ведь если его не удастся завести, если он будет не на ходу, если не получится вернуть транспорт, груженный взрывчаткой, в центр села, то и вся эта акция тогда теряет всякий смысл!

Он вдруг вспомнил фрагмент недавнего разговора с двоюродной сестрой Леной. А именно ту его часть, что касалась звонка Дарьи Дарии, «персидской принцессы».

Даша передала через Елену приглашение Краснову посетить загородный дом ее родного дяди Парвиза Искандарова. Наверное, она и сама там сейчас находится. Вряд ли, конечно, они проживают в одной их этих серых пятиэтажек — они ведь, кажется, весьма состоятельные люди. Скорее всего, их дом находится на противоположной окраине села, или еще дальше, за околицей.

Вот как оно все обернулось.

Он, Дмитрий Краснов, не зная и даже не догадываясь об этом звонке и поступившем приглашении, все же приехал в это самое Льяново.

В компании с сущими отморозками…

Да еще и фургон с гексогеном они сюда привезли! Хороши же «гости»! Кол им всем в дышло!!

А тут еще какие то люди непонятные нарисовались… Что то не очень похоже, чтобы это были Вольф и еще кто то из соратников — э т и демонстрируют совершенно иные навыки, у них иные повадки!

Краснов среагировал скорее наугад, нежели успел увидеть или услышать опасность!!

С громким криком на него бросили сразу двое! Причем подкрались, подползли так близко, что он едва не прощелкал момент нападения!

— Аллааааоо!!

Краснов нажал на спуск! «Калаш», содрогнувшись в руках, как живое существо, замолотил короткими злыми очередями!

Темная фигура, выросшая всего в шагах семи от него, пошатнулась… Ага, левей еще один! Краснов рывком довернул автомат, ударил по этому! Один из нападавших, напоровшись на очередь в упор, схватился за грудь и тут же завалился на бок…

Второй, покачиваясь, как пьяный, что то крича на своем гортанном языке, надвигался на него, на Краснова!

Дмитрий передернул затвор… Нажал на спуск… Ну все, писец… патроны закончились!

Мужик, которого он подранил, сделал еще два или три шага… Потом его повело куда то вбок. Развернуло… И, вот наконец, потеряв остатки сил, он тоже рухнул на землю!

Краснов, натужно дыша, стал подниматься с земли, опираясь при этом на автомат… И вновь он среагировал на угрозу еще прежде того, как успел обнаружить источник опасности! Причем не столько даже увидел, сколько угадал наличие поблизости «чужака»!

Он резко дернулся, совершив нелепый с виду маневр, но все же успев отскочить в сторону. Рядом, буквально в сантиметрах — правее и на уровне груди — пронесся рой пуль! Человек, стрелявший по нему из «стечкина», находился настолько близко, что было просто удивительно, как он мог промазать!

Подчиняясь какому то дикому, пещерному, первобытному позыву, Краснов ринулся и сам на врага! Но вперед себя — получилось само собой, случайно, не осознанно — он бросил двумя руками «калаш» с опустевшим рожком… Это уже был жест отчаяния!

Удар пришелся Тахиру по правой руке; охнув, он выронил АПС…

Сшиблись: грудь в грудь, лицом к лицу!

Тахир успел отбить руку Краснова, а затем и сам плотно его прихватил… Упали, свалились на землю возле фургона, рядом с двумя убитыми! Позабыв все слова, рыча, как дикие звери, стали кататься по земле, пытаясь изо всех сил добраться пальцами ли, зубами ли до глотки противника!

Краснов вполне ощутил на себе железную хватку этого человека! Тот вскоре прижал его к земле, подмял под себя, как медведь подминает всем весом туши свою жертву!

Краснов к тому же быстро терял силы — сказывались полученные им ранения, в результате которых он потерял немало крови…

Его правая рука оказалась прижатой к туловищу; левой он пытался оторвать руку нападавшего от собственного горла… Ну а тот сжимал свои железные пальцы… страшно и неотвратимо! Вот если бы выдернуть из за пояса «макаров»! Но пока он, Краснов, был не в силах этого сделать… хоть и пальцы его правой руки, по прежнему прижатой весом этого з в е р я, уже скреблись по вороненному металлу пистолета…

Сайтиев вырвал правой — свободной — рукой из закрепленных на бедре ножен длинный острый кинжал! Коротко замахнулся… но Краснов успел перехватить руку с клинком!

Несколько секунд длилась безумно тяжелая борьба; оба дышали, как загнанные лошади… Но все же силы их были сейчас не равны.

— Меня за авут Тахир! — прохрипел Сайтиев. — Помнишь меня, Краснов?! Я ти ибя искал… Си ийчас буду тебя рэ эзать!! Как барана… горло буду рэ эзать!! А па атом… па атом, ка агда я ти ибя зарэжу… Мой человек сядет за руль эта аво фургона! И если буди ит нужно, то он умрет, как шахид… Вза арвет и си ибя… и а астальных! А ты… свинья… па адохнешь тут! И все равно буди ит все так, как я ха ачу!!!

В эти драматические мгновения Краснову показалось, что он слышит шум винтокрылой машины… Вертушка? Спецназ спешит на выручку? А может, это шестикрылый серафим спускается с неба, чтобы забрать с собой душу грешного… многогрешного раба Божия Димитрия?..

Тахир надавил всем весом на рукоять… Лезвие вошло на несколько сантиметров в правое плечо Краснова, предварительно скользнув по ключице…

Сайтиев резко выдернул кинжал из раны… одновременно высвобождая руку!

Отклонился чуть назад, чтобы размахнуться как следует и воткнуть лезвие своему противнику в грудь, чтоб вогнать кинжал по рукоять. Ну и куда он теперь денется, это к я ф и р?! Весь в крови… еле живой!

Все, сейчас он будет кончать этого парня! Который доставил ему — надо признать — немало неприятностей и создал кучу серьезных проблем!

— Так па адыхай!

Грянул выстрел — в упор, в живот!

Краснов — он смог таки вырвать пистолет из за пояса! — еще раз нажал на спуск, прежде, чем на него вновь навалилось тело этого зверюги!!

…Тахир ощутил, как что то взорвалось у него внутри, как скальпельной остроты лезвие вспороло брюшную полость, раскрыло грудную клетку, обнажило его внутренности!

Напоследок он увидел собственное сердце, плавающее в крови… Оно, его молодое здоровое сердце, не подводившее своего хозяина никогда, судорожно сократилось, сделавшись маленьким, как у ребенка… А затем и вовсе перестало биться.

Дария легла спать в десять вечера. Обычно она не ложится спать так рано; как и другим молодым людям, как и ее сверстникам студентам, ей, наоборот, было свойственно засыпать едва ли не под утро.

Но она довольно долгое время находилась в чуждой и зачастую опасной среде. Она многие дни не добирала по части отдыха. И именно по этой причине, теперь, когда она вернулась к родным людям, когда появилась такая возможность — отсыпалась.

Сон ее этой ночью был беспокоен. Девушка металась по широченной кровати; ей снились пожары, она слышала во сне выстрелы, какие то крики… Она понимала, — даже во сне — что вновь и вновь переживает собственное прошлое, ту огненную ночь, когда ей удалось сбежать от Мансура и когда она приковала себя наручниками к парню, который затем спас ее, доставил ее в Москву…

Ее растолкал дядя Парвиз.

— Вставай Дария… надо перейти в другую комнату!