Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 70



Теперь, имея на руках диплом дантиста и разрешение преподавать, Файтель спешит в столицу.

1  сентября начинается учебный год и, не заезжая к родным в Бобруйск, он едет прямо в Петербург.

11 августа 1905 года Файтель получает все нужные бумаги в Киеве, а 17 августа в его паспорте уже появилась первая печать и марка полицейского участка — прописан!

Начинается насыщенный, трудный и очень интересный период его жизни

.

С.ПЕТЕРБУРГ. I905 — 1913 ГОДЫ

Поезд подходит к столице. Что его ждет? Ни родных, ни знакомых в городе нет. С чего начать? Где найти ночлег? Ему везет. В поезде познакомился с врачом-евреем, и тот приглашает заехать к нему и дает адрес ОПЕ (Общество распространения просвещения среди евреев в России).

На следующий день он уже на Офицерской, в доме №42.

Везение продолжается. ОПЕ открывает новую школу и его тут же берут на работу учителем.

Одновременно Файтель развивает активную деятельность в ОПЕ, пишет методические пособия, инспектирует еврейские школы и хедеры в Белоруссии, Литве. Печатает различные статьи по вопросам просвещения, рецензирует книги на идиш и иврите, сотрудничает в журнале «Рассвет», в различных газетах на идиш, иврите и русском языках. Подрабатывает частными уроками.

Учит детей барона Гинцбурга[2]. Эти уроки через много лег были темой его забавных рассказов для нас, детей: как он запутался в анфиладе комнат, как ушел голодным со званого ужина, т.к. не умел пользоваться таким количеством приборов. Десятки раз мы, дети, готовы были слушать такую историю: расстегнув пальто, обнаружил распоротый шов на брюках, вертелся как волчок, чтобы найти позу, чтобы хозяйка дома не заметила дырку и т.д. Все эти истории были целыми сценками, он одновременно играл роли хозяйки дома, членов семьи и самого себя.

В то же время для исполнения своей мечты получить светское гуманитарное образование в 1906 году он поступает на юридический факультет Петербургского Императорского университета (слушателем).

Учится, сдает экзамены, но с середины 3 курса в 1908 году его исключают за участие в студенческих беспорядках.

Тут же получает повестку о выселении его из города, лишении права на жительство.

Помог высокий покровитель, барон Гинцбург. 16 октября 1909 года из канцелярии С.-Петербургского градоначальника приходит распоряжение приостановить выселение из столицы до особого распоряжения.

В том же 1906 году Файтель знакомится с очень красивой девушкой из Гродно Минной Вайс.

Она из довольно богатой семьи. Ее отец Эфроим-Лейзер (купец какой-то гильдии) владеет картонажной фабрикой.

Минна приехала в Петербург, тоже имея диплом дантиста, закончила институт в Одессе.

Дантистом, однако, она работать не смогла, так как, вырвав первый зуб у пациента, упала в обморок и ее долго приводили в чувство. Работала учительницей в школе, окончила женскую гимназию императрицы Марии и получила право преподавать, конечно, только своим единоверцам.

В Петербурге училась на Бестужевских курсах. У нее было много поклонников, но ни один не привлек ее внимание. Файтель настойчиво ухаживал за Минной и добился своего: она дала согласие стать его женой. Отец Минны не одобрил этот брак (какой-то учителишка, небольшого роста, живущий в маленькой каморке, а дочь-то богата, да еще красавица) и предупредил, чтобы помощи от него не ждали. Но это была настоящая любовь. В 1907 году 26 октября они поженились (мать Минны настояла, и свадьба была все же в родительском доме в Гродно). Первая их дочь Дебора (Долли) родилась в сентябре 1908 года.

Отец Минны сменил гнев на милость. Молодожены сняли просторную, хорошую квартиру, Файтель много работал и прилично зарабатывал. Часть времени уделял литературно-публицистической работе. Почти в каждом номере «Вестника ОПЕ» (1911—1913 гг.) помещена его статья, а то и две. Пишет под своим именем и псевдонимом Миндлин. Основная тема — просвещение. Также пишет рецензии на литературные произведения, переведенные и написанные па иврите, знакомя их с читателями. Печатается в газетах на русском, иврите и идиш.

Минна тяжело переносила сырой климат Петербурга, и вскоре стали думать о переезде.



В газете Файтель прочел объявление, что еврейская община города Баку объявляет конкурс на замещение должности директора школы Талмуд-Тора при центральной синагоге.

Файтель послал туда документы, характеристики, список печатных работ и получил это место.

Семья переезжает в Баку в августе 1913 года.

БАКУ. 1913—1923 ГОДЫ

Учебный год начинается с рождения второй дочери (18 октября 1913 года родилась я, Лия) и с изменением имени Файтель на Феликс.

При встрече Шапиро с инспектором по делам еврейских школ (польский еврей) инспектор сказал: «Имя надо менять, мне передали, что Вам уже дали прозвище «Файтон без колес». Будем звать Вас — Феликс».

Но это имя осталось только в бумагах, подписанных инспектором. Отец остался Файтелем, а детский шепот «Файтон идет» — его не раздражал.

Только при переезде в Москву (под влиянием старшей сестры) отец поменял имя и официально в паспорте стал Феликсом.

Здесь я хочу привести выдержки из воспоминаний А. Дорфман: «Для евреев Баку Ф. Шапиро не был „незнакомцем”. К этому времени он был уже хорошо известен в кругах еврейской общественности Петербурга как незаурядный педагог и автор многочисленных руководств для учителей, глубоких исследований, популярных статей и рецензий.

Бакинцы предоставили Шапиро все возможности для практической реализации его талантов…»

Воспоминания Дорфман напечатаны в этой книге отдельно.

Шапиро работает с увлечением. У него большая цель — «гебраизация учебного процесса». До него преподавание основных дисциплин велось на русском языке. И вскоре преподавание арифметики, естествознания, истории, географии и других предметов стали проводить па языке иврит.

Через несколько лет еврейские школы Баку были объединены общим руководством. Руководителем всех школ избирается Шапиро.

Работая в школе, Файтель Львович тратит много времени на общественно-просветительскую работу и с большим интересом изучает жизнь горских евреев, часто выезжает в районы Кубы, Дербента и Нальчика, помогает создавать школы, организует семинары для учителей, собирает фольклорный и исторический материалы.

Позже, уже живя в Москве, на ученом совете Института истории и этнографии Академии наук он сделал доклад «Горские евреи-таты», получивший очень высокую оценку членов ученого совета. Ему предложили оформить эту работу и защитить ученую степень, потому что такая работа обычно приравнивается к докторской диссертации[3]. Материал о горских евреях через Рахиль Павловну Марголину был передан в дар Иерусалимскому университету.

Несмотря на невероятную занятость, он всегда находил время для семьи и друзей.

Помню его, медленно шагающего по Верхне-Приютской и Большой Морской улицам, с ближайшими друзьями-соседями Бакуниным и Якоби, всегда спорящими о путях еврейской школы.

В Баку мы жили в большой удобной квартире на Верхне-Приютской в доме №157. Это был гостеприимный дом заведующего еврейской школой (вероятно, типичный для неортодоксального интеллигентного еврея того времени).

В дни еврейских праздников в нашем доме всегда было шумно. Мама радушно принимала гостей — в большинстве это были учителя школы, папины коллеги. Говорили по-русски, но всегда соблюдали все еврейские традиции.

В синагоге у папы было почетное место. Он очень любил канторское пение, но дома никогда не молился.

Но самые приятные воспоминания, когда он выходил гулять со мной и младшей сестренкой, и к нам присоединялись мои подружки Рахиль Бакунина, Соня Якоби и Ида Кремень. Мы наперебой задавали ему вопросы, он всегда отвечал шуткой, веселя нас.