Зелёный рассвет

Токацин

Зелёный рассвет

Тлаканта и Орин - вехи истории:

254 год до Применения - обнаружен новый химический элемент - "ирренций".

149 год до Применения - искусственно создана раса Seatesqa, более известная как "сарматы" (взяли себе такое имя по названию древнего кочевого народа).

85 год до Применения, 59-56 год До Применения - войны людей и сарматов.

55 год до Применения - повторно синтезирован ирренций. Использован как ядерное оружие.

39-33 год до Применения - сарматы создают космофлот. Очень широко применяется ирренций. Оболочка мира теряет стабильность.

33-30 год до Применения - Третья Сарматская Война. Победа людей. Мир в развалинах.

29-19 год до Применения - в тайне, против законов людей, сарматы запускают проекты "Заражение" и "Неистовый свет"

20 год до Применения - начинается самопроизвольный синтез ирренция в урановых рудах. Проект "Заражение" завершён.

19 год до Применения - создан реактор, работающий на ирренции. Проект "Неистовый свет" завершён.

19 год до Применения - передача энергетики и многих отраслей промышленности в руки сарматов. Заключён окончательный мир между сарматами и людьми.

Последний год Тлаканты - Война Применения. Схлопывание мира Тлаканта и воссоздание мира Орин из обломков. Первый год Орина.

247 год от Применения - завоевание Орина пришельцами из мира Хесс.

280-300 год от Применения - жители Тлаканты выходят из убежищ.

280-544 год от Применения - Орин под властью ставленников Хесса.

544 год от Применения - воины Короля-Речника, Гвайны и Менсарка изгоняют пришельцев обратно в Хесс. Начинается эпоха Великой Реки.

Описываемые события начинаются в 5829 году от Применения.

Пролог

- Даже не уговаривай, Милена! Этот ужас, эту... войну... я не хочу ни вспоминать, ни описывать, ни увидеть ещё раз! - сказал Юс, снова вздрогнул и сердито взглянул на Милену. Его глаза из зелёных стали пурпурными, что говорило о крайнем волнении.

- Опаньки, - устало сказала Милена, возвращаясь за стол и доставая чистые свитки. - Что же, они и тебя пытались ранить... или, обереги Омнекса, убить?

- Нет! Но это было ужасно, это зверство... я, конечно, готовился, учил историю и обычаи народов, но это слишком, Милена! - молодой наблюдатель поёжился и поднял шерсть дыбом.

- Рано или поздно, Юс, ты присмотришься, все мы присмотрелись. Мы, кимеи, никогда не воюем, теперь ты понимаешь, почему? Мы наблюдатели. Наши записи через много лет станут эталоном справедливости. В том числе и твои записи, Юс. Это очень интересные свитки! - Милена добавила в голос бодрости.

- Это бесценные свитки, - третья кимея, Амика, стояла на пороге с очередным ворохом исписанных листов. - Но ты, Юс, интересное существо. Значит, на то, как крыс сжигают заживо плазмой, ты смотреть можешь. А на войну людей с Инальтеками - никак?

- Амика, ты сравнила - то крысы, а то разумные существа... Ну, у тебя про войну, наверное, всё расписано? - с надеждой спросил Юс.

- Не всё, но достаточно. Теперь сходи погуляй... встретишь Рэндальфа - скажи, пусть заглянет. Тут не помешает что-нибудь нарисовать.

- Ага, - кивнул молодой наблюдатель и поспешно вышел. Амика сложила листы перед Миленой.

- Как по-твоему, из этого что-нибудь получится? - спросила она, заглядывая в свиток Юса.

- Может быть, может быть, - пробормотала Милена и прижала уши к голове. Мысли её были уже далеко.

На чистом листе появилась первая строка...

Год Инальгона. Месяцы Майнек - Нэйритикси.

Глава 01. Возвращение

Небо полыхало зеленью и серебром, тонкие облака протянулись от востока к западу узорами малахита, и изумрудный солнечный диск, выглянувший краешком из-за травяных дебрей, ещё и не начинал желтеть. Зелёными искрами сверкала роса, усеявшая гигантские листья. Где-то поблизости цвёл Кенрилл, и налетевший ветер принёс с собой густой сладкий запах пурпурных цветов... и пригоршню холодной водяной пыли. Стебли злаков, макушками уходящих к облакам, лениво качались, осыпая палубу хиндиксы ледяной росой.

- Река моя Праматерь... - Речник Фриссгейн неохотно перевернулся на бок и протёр глаза. Вода стекала ему на голову с циновки, которую он с вечера набросил на груду поленьев, блестела на глиняных боках ещё не остывшей печи и на широких плавниках корабля. Хиндикса озябла за ночь, пока лежала в примятой траве, плавники замерли, обмякший сдувшийся шар лежал на палубе и вяло шевелил боками.

- Хватит тебе спать, - пробормотал Фрисс, открывая заслонку. Не самые сухие у него дрова, ну да для хиндиксы сгодятся...

Летучий корабль просыпался неохотно, шар хлопал на ветру, а печь плевалась сажей, и что-то скрипело в трюме, пока Фрисс бродил вокруг хиндиксы, сматывая причальные тросы. Тем вечером он до темноты рубил сухую траву, расчищая место, таскал нарубленное на корабль... может, и перестарался в темноте, привязывая "Остролист" к чему попало.

Хиндикса, покачиваясь, всплыла из зарослей и задрожала на холодном ветру, цепенея плавниками и норовя нырнуть носом в Высокую Траву. Фрисс подбросил в печь пару поленьев, и корабль пошёл к облакам.

- Получу награду, - вздохнул Речник, с трудом добравшись до печи и опустившись на сохнущую палубу. - Продам это трухлявое корыто. Куплю ездового кота.

Печь фыркнула ему в спину, усыпав золой стёганый доспех. Фрисс отряхнулся и встал у борта, глядя на плывущую внизу степь.

"Да, куплю кота... И ещё бы стальные мечи," - вздохнул Речник, вытянув из ножен пару клинков. Прочнейшее речное стекло потемнело, затуманилось за два десятка лет, кое-где на кромках виднелись ничем не сводимые сколы. Фрисс попробовал лезвие ногтём и покачал головой. "Два хороших стальных меча из кузницы Алдеров. И можно считать, что десять лет я провёл не впустую."

Солнце выползло из-за травяного леса, небо посветлело, изумрудные сполохи понемногу угасли. Речник сунул руку в полегчавший тюк с припасами, вытащил ломоть сыра, поморщился - скрываться было уже не от кого - и неохотно откусил.

Степь тянулась и тянулась внизу, слева и справа, со всех сторон, и Фрисс не видел ни Великой Реки, ни её притоков - только травяной лес от края до края неба. "Остролист" летел на запад, повернувшись кормой к бесконечным равнинам Олдании, но Речнику всё мерещилось, что Олдания водит его по кругу. Ещё позавчера он должен был долететь до Реки - ну и где она?..

Запах Кенрилла стал сильнее и слаще, над Высокой Травой Речник, приложив ко лбу ладонь, разглядел пурпурный куст. Его ветки мелко дрожали, и огромные лепестки летели в траву. Фрисс увидел, сощурясь, фигурки, суетящиеся на ветвях - и дёрнул за рычаг, разворачивая хиндиксу к кусту.

Его увидели и замахали руками. Те, кто деловито срезал лепестки, повернулись к кораблю, снизу, из-под навесов, натянутых в зарослях, выглянула пара юных девиц, от корней Кенрилла отошёл, размахивая лепестком, старик в травяной накидке.

- Хаэ-эй! - крикнул Фрисс, цепляясь за бортик - корабль клюнул-таки носом, чуть не стряхнув его с палубы. - Далеко ли до Реки?

- Полдня лёту! - крикнул в ответ старший из жителей. - Ты у Зелёной Реки, почти что на берегу.

Он сощурился, против солнца разглядывая стёганую броню Речника и его по-олдански заплетённые в косу волосы. Мохнатую шапку Фрисс упрятал в сундук сразу же, как выбрался из олданских степей, а не то житель рассмотрел бы и её.

- Ты из олда? Из Мынгов? - оживился старик. - Как твои стада? Всё ли хорошо в шатрах олда?

- Всё хорошо, - степенно кивнул Фрисс. И шатры, и стада остались в олданских степях - дожидаться законного владельца. За десять лет они только умножились, и владельцу - Мынгу Арсу - не в чем было упрекнуть Речника. А сам Фрисс надеялся не видеть ни одного товега из этих стад по меньшей мере ещё десять лет.