Страница 15 из 15
Наше поведение на гуманитарной границе
ДОГОВОРЕННОСТЬ ТРЕТЬЯ. Почти вся сфера гуманитарного познания, устремленная к постижению политики, социологии, психологии, этики, права, мира искусства, способов речевого и невербального общения и т. д., имеет дело с феноменом нечеткой логики, оперирует нечеткими «пушистыми» множествами[46].
Особо следует сказать о границе в гуманитарно-исследовательских операциях. На границе взор наблюдателя делается более пристальным и настороженным. Граница в мире гуманитарных объектов текуча и подвижна, ее определенность относительна. Хочешь во что бы то ни стало установить границу, а она ускользает, схватил нечто – объял пустоту. Вовсе избежать этой опасности нельзя, можно лишь постоянно о ней помнить, пытаясь ее осторожно преодолевать.
Здесь сфера отчетливо повышенной неустойчивости, непредсказуемости, внезапности вторжения чужевидного. Отсюда заметное усиление косности, консерватизма нашего сознания именно на границе: отчетливо дает о себе знать сила притяжения к «своему», «привычному» и отторжения от «чужого», «малознакомого». По словам Ю.М. Лотмана, «понятие границы двусмысленно. С одной стороны, она разделяет, с другой – соединяет»[47].
Граница – знак властного самоограничения и одновременно знак его свободного преодоления. Граница дает ощущение одновременно уверенности и тревоги, твердости и неустойчивости, прочности и зыбкости, завершенности и открытости. Научное определение на границе мучительно трудно.
О-предел-ение… На границе нет явного и четкого предела-края, но дискурсии предел необходим. Сложность любого гуманитарного определения – на пределе. Предел чреват постоянным (только бы не черным) переделом, неутоляемой жаждой перекраивания. Невозможно, имея в виду, предположим, образ русалки, вполне определенно указать на телесно выраженную границу между женщиной и рыбой. Любая «точность» подобной процедуры сродни специальным глазомерным расчетам разделывателя туш…
Свободная точность в гуманитарном познании сродни принципиальной приблизительности. Это касается и обширной сферы манипулирования массовым сознанием: политики, политехнологий, рекламы, PR…
Утопическая идея коммунизма, осуществление которой ее создатели связывали с неопределенно-будущим временем, ироническую окраску получила после данного Н.С. Хрущевым точного обещания построить коммунизм конкретно к 1980 году. Избыточно-определенной конкретизацией утопическая идея была невольно травестирована, комически снижена и тем убита наповал…
Опрометчиво с точностью до года или месяца обозначать, скажем, «начала и концы» важных исторических периодов, эпох и даже десятилетий. Например, в истории русской литературы так называемые шестидесятые годы XIX в. начались (и тому есть много основательных подтверждений) примерно в 1855–1856 гг., а завершились не позднее 1868 г. Удивительно, но «шестидесятые годы» XX в. в СССР оказались заключенными в те же самые хронологические рамки: от начала так называемой оттепели, отчетливо обозначившейся после этапного партийного съезда 1956 г. и вплоть до вторжения наших войск в Чехословакию и трагического завершения «пражской весны», а вместе с ней и «социализма с человеческим лицом» – в 1968 г.
Еще один недавний конкретный пример пренебрежения нечеткой логикой. Массу ожесточенных споров вызвал телевизионный проект 2010 г. «Суд времени» на Пятом, петербургском канале. Передачу смотрели и те, кто раньше неделями не включал телевизор. В яростную перебранку вступали пользователи Интернета – сторонники и противники главных действующих лиц этого ток-шоу. Многих сильно смущало интерактивное голосование по стране, расходившееся с намерениями создателей проекта. Я не собираюсь сейчас обсуждать этот очень живой (особенно в наше время почти поголовной СМИренно пресной и однообразной медийной практики) журналистский эксперимент. Но на один из главных просчетов создателей программы хотелось бы обратить внимание. Просчет этот касался постановки обсуждаемых вопросов. Вопросы заведомо исключали возможность обсуждения острых исторических коллизий и реалий с корректных позиций нечеткой логики.
Вопросы предлагались заведомо альтернативные: либо – либо. Между тем живая «непредсказуемая» история, к отдельным фрагментам которой обращались создатели программы, всякий раз давала основания для утверждений (по известной математикам модели нечетких множеств), которые в какой-то степени могли быть истинными, а в какой-то – ложными. Любая однозначность вела к задевавшей за душу неправде. Скажем, «1941 год: сталинская система выстояла или провалилась?» невольную бурю эмоций и в студии, и у теле– (и Интернет-) аудитории спровоцировала прежде всего такая ложно альтернативная постановка самого вопроса. В некорректном вопросе заключалась «загадка» фактического провала интересного телевизионного замысла.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.