Страница 23 из 98
17 мая.
Вершинин, Руденко и я были на совещании у Смирнова. От промышленности были Тюлин и Цыбин. Разбирали секретное письмо в ЦК КПСС корреспондента "Советской России" по Оренбургской области Горбатова. Содержание письма: "На месте гибели Комарова местные жители находят мелкие детали корабля, ходят слухи, что часть останков Комарова зарыта на месте его гибели. К "могиле" Комарова приходят и приезжают тысячи людей". Горбатов предлагает поставить обелиск на месте приземления корабля "Союз-1". На письме есть резолюция секретаря ЦК: "Л. В. Смирнову. Разобраться, наказать виновных". ЦК и Смирнов восприняли это письмо как доказательство плохой работы службы поиска и вознамерились искать козла отпущения среди руководства ВВС.
В начале совещания произошел характерный эпизод. Когда Смирнов, занимая место председателя, увидел, что ближайшие к нему места не заняты, он, обращаясь к Вершинину, спросил: "Константин Андреевич, чего вы так далеко сели?" Вершинин полушутя ответил: "Подальше от греха". "Ну, тут такой грех, что мы вас везде найдем", - отпарировал Смирнов. Но искать не пришлось: с первых же выступлений (Цыбин, я, Толубко) стало ясно, что в письме все чрезмерно преувеличено и искажено и что ответственность за недостатки в поиске обломков и деталей корабля ложится не на ВВС, а на Мишина как председателя аварийной комиссии (автор имеет в виду ведомственную аварийную комиссию, образованную непосредственно в день катастрофы "Союза-1" - Ред.). По моему приказу 24 апреля из обломков корабля был извлечен только труп Комарова - все детали корабля остались там, где они были зафиксированы в момент аварии. Место аварии было сдано под охрану, и допуск специалистов к нему начался только утром 25 апреля с разрешения Цыбина. Цыбин фактически возглавлял все работы аварийной комиссии, а представитель ВВС инженер-подполковник Лапочкин - был подчинен Цыбину и обеспечивал работу комиссии рабочей силой, связью, вертолетами и т. д. Когда Смирнов понял, что к ВВС придраться невозможно, он начал отходить от попыток искать виновных и весь вопрос свел к тому, стоит ли ставить обелиск на месте гибели Комарова.
Тюлин, Толубко, Пашков и я твердо высказались за установление обелиска. Нас поддержали все участники совещания. Решили просить в ЦК КПСС разрешения поставить обелиск. На всякий случай решили послать на место аварии Цыбина, Лапочкина и специалистов с целью еще раз осмотреть район приземления "Союза-1" и собрать все возможные мельчайшие детали корабля.
Через два часа после окончания совещания я узнал, что по настоянию Устинова в район приземления "Союза-1" направляется маршал Руденко. Это решение Устинова особенно убедительно говорит о предвзятости и неприязни к ВВС со стороны руководства нашей космической программы.
20 мая.
Вчера и сегодня собирался с группой специалистов слетать в Феодосию на испытания со сбросом с самолета макета "Союза-1" с целью проверки работоспособности парашютных систем корабля. Вчера вылет перенесли на сегодня из-за неготовности эксперимента, а сегодня подкомиссия Уткина приняла решение о нецелесообразности эксперимента из-за большого риска разбить корабль и малой вероятности получения новых данных.
Сегодня в ЛИИ провели заключительное заседание подкомиссии по изучению парашютной системы. Главные выводы:
1. Наиболее вероятной причиной невыхода основного парашюта является недостаточность усилия (3 тонны) тормозного парашюта при вытягивании основного парашюта (при статическом вытягивании достаточно усилий в 1,1 1,8 тонны, но при условиях, когда давление в корабле выше наружного на 0,67 атмосферы, потребное вытягивающее усилие возрастает до трех тонн и более).
2. Причиной ненаполнения запасного парашюта является "затенение" его тормозным парашютом. Возможность одновременной работы этих двух парашютов не предусматривалась и ранее в испытаниях не проверялась.
Принято решение рекомендовать проведение ряда доработок парашютной системы:
1) вместо запасного парашюта ввести двухкупольную систему с возможностью нормальной посадки на двух и даже на одном парашюте;
2) обеспечить возможность отстрела тормозного парашюта;
3) ввести ручное управление парашютами и необходимые средства индикации;
4) сократить задержку отстрела теплового щита со 100 до 60-70 секунд и еще раз рассмотреть обоснованность всех временных интервалов в работе автоматики системы приземления.
22 мая.
Был в ЛИИ. Подписывали заключения и выводы подкомиссии. Было много возражений Бушуева, но общими усилиями удалось добиться согласованных выводов. Уткин, Казаков и Бушуев завтра улетают в Париж на авиационный салон, поэтому на нашей сегодняшней работе лежала печать спешки. Однако надо отметить, что подкомиссия поработала много и продуктивно, а сделанные ею выводы хорошо обоснованы и объективны. Жаль только, что на осуществление ее рекомендаций потребуются месяцы и годы, а было бы желательно осуществить их до очередного пуска "Союзов". Для Мишина и других главных конструкторов складывается очень сложная ситуация: от них будут ждать эффектных полетов людей в космос к 50-й годовщине Октября, но при этом потребуют выполнить все основные рекомендации аварийной подкомиссии, а времени для их реализации не дадут. В этих условиях полеты космонавтов не состоятся раньше сентября-октября.
24 мая.
Вчера был у Мишина. Беседовали больше часа, присутствовали Цыбин и Анохин. Основная тема беседы: уточнение состава экипажей для кораблей "Союз". Мишин согласился с моим предложением ввести в состав первых двух экипажей командирами активных кораблей Берегового и Волынова. Легко мы договорились и о составе третьего и четвертого экипажей, но Мишин не поддержал мое мнение о переводе Николаева с пассивного на активный корабль. Я не стал спорить и согласился оставить Николаева в экипаже пассивного корабля. Мишин и особенно Цыбин пытались убедить меня в необходимости назначить Феоктистова в экипаж первого активного корабля. Я твердо заявил, что ВВС будут категорически возражать против назначения Феоктистова командиром корабля (по состоянию его здоровья и из-за отсутствия летной подготовки). Я не возражал против того, чтобы направить Феоктистова на медицинское обследование: если комиссия подтвердит, что состояние его здоровья не хуже, чем в 1964 году, можно будет обсудить возможность участия его в полете в качестве члена экипажа без права выхода в космос.
Разошлись мы с Мишиным и в вопросе об "идеологии" тренажера "Л-1". Я высказался за максимальное сходство тренажера с кораблем, а Мишин - за то, чтобы на тренажере отрабатывать только те операции, которые поддаются ручному управлению. Решили провести специальное совещание по тренажеру.
25 мая.
Уже несколько дней нас беспокоит здоровье Левы. Он измотал себя чрезмерной работой и сейчас жалуется на провалы в памяти, усталость, апатию и подавленное настроение. Я предложил ему поехать с Людой отдыхать на Рижское взморье, но он отказался. Пришлось настоять, чтобы он показался врачам. В поликлинике ВВС врач-невропатолог предложил немедленно направить Леву на стационарное лечение в госпиталь. При осмотре в госпитале было решено пока попробовать лечение на даче под наблюдением врачей.
26 мая.
Сегодня у Смирнова состоялось заседание правительственной аварийной комиссии. От ВВС были Вершинин, Гагарин и я. Гвоздем заседания стал мой доклад о причинах отказа парашютной системы "Союза". Афанасьев, Тюлин, Керимов и другие выступили против того, чтобы записывать в акт сомнения в адрес автоматики системы приземления. Я подтвердил решение нашей подкомиссии и сказал, что не вижу оснований для его пересмотра. Решили обязать нас еще раз рассмотреть всю "идеологию" автоматической системы приземления на предмет освобождения ее от всяких подозрений.
27 мая.
Собрал подкомиссию, рассмотрели вопрос об автоматике. Решили оставить прежние выводы и рекомендации, правда, на этот раз решение уже не было единогласным: Бушуев и полковник Кравцов высказались за снятие подозрений с автоматики.