Ныряльщик

Спокойно, это ещё не катастрофа, - подумал он, но это снова была мысль. Теперь это уже была катастрофа.

Он начал медленно подниматься сквозь слои подводной паутины. Сейчас он полностью контролировал свое сознание; даже страх и тот стал тупым и мутным, как боль в желудке, которую ощущаешь во сне; но нити с лезвиями уже тянулись к нему со всех сторон и не было от них никакого спасения. Именно так и гибли все ныряльщики до него. Эта охранная машина - абсолют смерти, выдуманный сверхчеловеческим умом и ни один человек не сможет вырваться из её обьятий. Он ощутил, как первое щупальце обмоталось вокруг его левой лодыжки. Второе перехватило его грудь и плавным движением разрезало кожу по диагонали слева направо. Кровь поднялась над ним, как облако красного дыма. Несколько секунд - и акулы будут здесь. Впрочем акул сегодня нет; эти безмозглые куски убивающего мяса испугались того, что творилось здесь под водой. Акул нет, но это ничего не меняет. Еще одно щупальце обвилось вокруг бедер. Крови стало больше, намного больше.

К счастью, обе руки оставались свободны. Он достал из сетки морскую луковицу. Почему бы и нет? Если человек здесь бессилен, то пусть Абсолютная жизнь сразится с Абсолютной смертью. Два создания сверхчеловеческого разума, направленные одно против другого. Луковица сможет спасти человека, даже если он будет разрезан пополам. Но если из него сделают фарш, что тогда? Он вонзил в луковицу зубы и проглотил первый кусок. Вкус был острый, терпкий, обжигающий и в то же время мягкий. Вкус, который пока неизвестен ни одному человеку земли.

Каждый кусок, проглоченный им, стоил примерно два миллиона земных долларов.

Он не помнил, что было дальше. Первое, что он увидел, было волнистым стеклом поверхности. Сетка с луковицами осталась при нем. Он вынырнул и несколько раз глубоко вдохнул воздух. Стена острова была совсем рядом. По положению солнца он понял, что прошло много времени. Нырнув в поток обратной гравитации, он привычно поплыл к вершине. Как могло случиться, что Спрут отпустил? Впрочем, почему бы и нет? Значит, сила жизни, заключенная в луковицах, больше чем сила этой машины-убийцы. Акул не было и они не сьели умирающее тело. Когда сердце остановилось, спрут отпустил то, что осталось от человека, а луковица воскресила останки. Кажется, все очень просто.

Первое, что он увидел на вершине острова - люди. Вначале он не понял, в чем была их странность, но потом увидел, что люди были одинаковы. И, в добавок, они были точной копией его самого. Людей было четверо.

- А вот ещё один, - сказал один из Янсонов.

- Луковицы с тобой? - спросил второй. - Тебя не было целых пять дней.

- Пять дней? - удивился Янсон.

- Наверное, твое тело отрастало из маленького кусочка. Может быть, из отрезанного пальца или уха. Спрут мог нарезать много частей и каждая из них вырасла в отдельного человека. Но это не важно, важно что луковицы на месте.

Клади свой улов сюда.

Луковиц было довольно много, но все-таки меньше, чем бывало обычно на пятый день. Штук шестьдесят или семьдесят, в основном среднего размера. Две или три большие. И это ещё придется делить на пятерых.

Не оборачиваясь, он пошел к дереву. Позади раздался смех. Он поднялся по ступенькам, вырубленным в коре, и только тогда обернулся. Оказывается, на вершину острова поднялся ещё один Янсон, теперь уже шестой. Теперь им меня не догнать, - подумал он.

- Эй, ты куда? - спросил один из Янсонов.

- Стоять! - закричал другой.

Но было поздно. Янсон уже бежал по ветке. Добежав до тайника, он достал нож.

- Брось! - сказал один из Янсонов, - нас пятеро, а ты один.

- А вы попробуйте, - ответил Янсон.

Может быть, они и попробуют. Но в любом случае, все они знают, что в живых должен остаться только один. И, может быть, даже не имеет значения, кем будет этот один, потому что все Янсоны, возродившиеся из кусков разрезанной плоти, одинаковы, идентичны, тождественны. Он спрыгнул с дерева и встал спиной к стволу, чтобы обезопасить себя сзади. Ничего подобного оружию на острове нет и быть не может. Здесь нет даже камней. Поэтому они не нападут первыми. Но даже если они победят, все равно конец один: всего один живой Янсон и вполне сносное количество луковиц.

К утру он победил. Или победил кто-то другой, ведь все они одинаковы.

Янсоны попытались применить такитику выжидания. В конце концов, он напал первым. Когда все кончилось, он сложил все тела на краю обрыва и прочел молитву. Потом сбросил их в воду. Через несколько минут или часов тела будут съедены акулами. Конечно, ещё может появиться седьмой, восьмой или двадцать восьмой Янсон, поэтому пока надо быть начеку. Он сосчитал луковицы, их оказалось семьдесят три. Обычно за первые шесть дней он собирал не меньше восьмидесяти. Поэтому нужно спешить. Работа есть работа.

Он снова поднялся по ветви якорного дерева. Яркое утреннее солнце косо освещало гофрированную бутылочно-зеленую поверхнсть воды.

- Ну что, Остров, - сказал Янсон, - как дела сегодня? Ты уже успокоился?

Теперь будешь ждать ещё два миллиарда лет? Как выдерживают твои механизмы такой долгий срок? Впрочем, я не знаю, кто из нас на самом деле механизм, ты, теплый и мягкий, или я, выполняющий этот проклятый контракт, связанный по рукам и ногам. Ты знаешь что такое контракт? Это форма жизни. А невыполнение контракта - наоборот. Через неделю должно быть двести луковиц. Поэтому - пока.

Он разбежался вверх по ветви и прыгнул. Конечно, он не успел отдохнуть, но его новое тело ощущало себя свежим и сильным. И кроме того работа еть работа.