Страница 47 из 47
В следующую секунду бандиты ворвались в алтарь.
— Подавай сюда золото! — потребовал атаман, обращаясь к отцу Петру.
— У меня его нет, — ровным спокойным голосом ответил батюшка.
— Черевковская церковь — самая богатая в округе, значит, золото должно быть!
— Да, оно было.
— А куда делось?
— Мы отдали его Козьме Минину и князю Пожарскому, чтобы побыстрее изгнать вас, супостатов, с Русской Земли!
Атаман взмахнул нагайкой — на лице священника заалел кровавый рубец.
В этот момент ударил церковный колокол; звуки набата походили на гром среди ясного неба. «Это мой зять Димитрий-Копыто старается, — подумал отец Петр. — Помоги ему, Господи!»
Яцкой рукой дал знак одному из ляхов. Тот быстрым шагом покинул алтарь. Через минуту звук колокола резко оборвался — так замолкает песня лесной птицы, оборванная выстрелом охотника.
— Готово! — еще через минуту доложил лях, войдя в алтарь и опуская окровавленную саблю в ножны.
Атаман нетерпеливо переступил с ноги на ногу, а потом вплотную подошел к отцу Петру и взял его за бороду.
— Куда спрятал золото, сивобородый?
— Я его не прятал, потому что у меня его нет.
— Ты лжешь, старик!
Яцкой дернул отца Петра за бороду, вырвав при этом клок седых волос.
— Я ни разу в своей жизни не лгал, — молвил батюшка.
— Если не скажешь, где оно спрятано, тебя ждет лютая смерть.
Яцкой сделал шаг назад.
— Смерть за Христа для меня не потеря, а приобретение! — Отец Петр сжал ладонями свой священнический наперсный крест. Лицо его засияло неземным светом. — Я всю жизнь служу Господу и только Его боюсь. Можешь ли устрашить меня ты, жалкий слуга сатаны!
Лицо атамана исказила гримаса дикой злобы.
Бандиты, словно дикие звери, набросились на священника и стали его избивать; отец Петр, не выпуская из рук креста, упал.
Храм шумел, как потревоженный улей.
— Душегубы!
— Разбойники!
— Тати!
— Святотатцы! — раздавались голоса из толпы, становясь все громче и громче.
— Очистить церковь! — приказал Яцкой.
Засвистели нагайки. Удары сыпались на головы, плечи, руки и спины прихожан. Как ни сопротивлялись сельчане, как ни кричали, как ни взывали к совести супостатов, ничто не помогало, и вскоре храм опустел.
Начался грабеж: бандиты, разоряя святой алтарь, забрали богослужебные сосуды, напрестольный крест, Евангелие; порушили святой престол, надеясь найти под ним клад, но там ничего не было. Святые образа, написанные искусными изографами, бандиты бросали на пол; если на иконе был серебряный оклад, они грубо срывали его.
Между тем двое дюжих ляхов схватили окровавленного батюшку за руки и выволокли на улицу.
Народ ахнул, женщины запричитали.
Атаман кивком головы отдал распоряжение.
Палачи накинули петлю на ноги священника, а конец веревки привязали к седлу вороного жеребца.
— Изверги! — чей то тонкий голос потонул в нестройном ропоте толпы.
Один из ляхов вскочил в седло и дал жеребцу шпоры. Тот стрелой помчался по сельской улице, влача за собой тело страдальца. От страшной боли отец Петр потерял сознание, а через секунду его душа отошла ко Господу.
Так окончил свою земную жизнь скромный и добрый сельский батюшка, мужественный защитник Христовой веры.
Это произошло в конце января 1613 года.
Своего любимого пастыря сельчане погребли на приходском кладбище, около алтаря Никольского храма.
Вскоре страдания русского народа закончились: ополчение ратных людей под руководством Кузьмы Минина и Димитрия Пожарского, вдохновленное призывом Святейшего Патриарха Гермогена, освободило Русскую Землю от ненавистных супостатов.