Страница 4 из 4
— Нет! Нет! Привет! Тибет!
… Тибет-то откуда у него взялся. Вообще тоже непонятно, что к нему в голову откуда попадает.
В общем, я правда какую-то такую деятельность развёл. Сам удивился. Даже сковородку помыл!
Вообще я не хотел, конечно. На сковородку мы не договаривались. Просто я задумался о стратегии, мне пришло в голову, как можно использовать принцип нечётности в шариках этих. Ну и смотрю — на автомате уже мою сковородку. Не бросать же теперь?
… Потом сидел до часу ночи с рефератом своим дурацким.
— Игнат, может, завтра доделаешь?
— Не-е, я завтра вообще ничего не соображу. Я сейчас!
— Ты бы сказал, что тебе так много, — говорит мама, — я бы тебя не заставляла уборку делать…
— Так я сказал!… А мне ещё газету рисовать…
— Какую газету?…
— По инглишу.
— Давай, я тебе нарисую… Что тебе нужно?
… Круто она рисует всё-таки. Я бы так не смог.
Утром встал — готовая лежит. Хоть в печать такую. Настоящая… Не поверят мне, что это я. Так что сразу скажу — мама помогала. Если спросят, конечно.
— До пяти утра сидела, между прочим!
— Ну ты и перфекционист… Вообще.
— Я не перфекционист, Игнат. Совсем нет. Я художник просто. Знаешь, иногда творческая энергия хочет выхода. Рвётся, как пар из чайника…
(У глав появляются названия; не знаю, почему. Но не у всех. Или это не главы?)
— Это Костя Зайцев, он будет учиться в нашем классе, — говорит Марго.
Я фыркаю. Довольно громко. Зайцев дёргается. Не понимает причину моего веселья. Ну, все-то понимают, начинают хихикать. Этого Зайцева надо спасать, а то его сейчас с Тонькой посадят, и она его съест. Она умеет.
— Садись со мной, — говорю я, — у меня свободно. Смешно будет.
— Почему смешно? — осторожно спросил Зайцев.
— Потому что я Волков.
Он понял, выдохнул, засмеялся. Ну и хорошо. Посмотрим, что он за Заяц такой.
Мы спустились с ним в столовую, потому что я страшно есть захотел, и он тоже. Уже звонок был на инглиш. Мы сидим, а её нет, англичанки. И тут как раз я есть захотел ужасно. Буфет этажом ниже; если смотаться на минуточку, то ничего не будет. А если я весь урок буду о еде думать, то как раз плохо будет: какой толк от урока этого!
А Зайцев этот новенький со мной пошёл, за компанию. Ну и ладно, пускай.
В буфете только два пирожка осталось. Жалких таких, один с капустой, другой с яблоками.
— Ты какой будешь? — спросил меня Костя Зайцев. Понятно, какой! Кто же в здравом уме капусту выберет! Жалко мне его стало. Я выберу яблочный, а он будет, как заяц, капусту жевать… Терпеть не могу.
— Давай с капустой, что ли, — сказал я, и он обрадовался: о, как раз хотел с яблоками.
В общем, слопали мы с ним по пирожку и запили компотом. Я уже всё выпил, а у этого Зайца полный стакан ещё!
— У вас что, урока нет? — спросила буфетчица.
— Есть, просто нас за журналом послали. А так есть хочется! Мы же быстро, мы вот уже уходим, — и я выразительно посмотрел на Зайца. Он запихнул пирожковую горбушку в рот, глотнул компот, и мы побежали. Смотрим — как раз англичанка идёт! По лестнице.
— Бежим! — схватил я Зайца, и мы помчались. В обход, через весь коридор и по другой лестнице.
И как раз влетели в класс перед её носом.
А ничего этот Заяц бегает, нормально. Зачёт.
Добежал и сидит жует пирожок свой, за щекой держал, оказывается. Щёки, как у хомяка.
Как же он долго одевается, просто ужас. Зачем вот это — застёгивать куртку? На улице же можно! И шапка… Нет, такого тормоза поискать!
— Я тебя на улице подожду, — говорю я ему. Зачем вот сказал? Надеюсь, нам в разные стороны. А то как мы потом пойдём? У меня самокат. Нет, лучше сразу сказать ему — всё, пока. Я поехал. Но всё же как-то неловко бросать человека в первый его день в новой школе. Ладно, подожду. Что он там делает?…
О. Вышел. Явление… Курточка застёгнута. Шапочка. Всё такое аккуратное. Собрался, вышел. Хоть на выставку. А я уже три круга вокруг школьного двора отмотал.
— Тебе куда? — спрашивает он.
Я показываю.
— А. Мне в другую сторону надо, — говорит он, — ладно, пока! — и пошёл себе.
Ничего так! А я зачем ждал его, получается?…
Хотя к лучшему, конечно.
Я включил свою самую быструю скорость. Солнце! Какое же ослепительное солнце!
Сидишь, сидишь в школе этой, и не видишь… Зачем Зайцеву шапка? Так тепло!
Сначала нужно всякие дороги переходить, и бордюры встречаются… Зато потом я выруливаю на идеальную дорожку вниз. Это называется даунхилл, когда просто катишь по инерции, толкнулся раз и всё. Летишь, летишь!
Опасно, что солнце в глаза, мало чего видно, я стараюсь быть осторожней, но и жалко терять эту скорость, скорость! И никого нет на этой дорожке, можно гнать!
Трактор стоит рядом на дороге, я давно его видел, сияющий такой трактор, на солнце он кажется радостной игрушкой.
А! Шлангггг!
Ох, еле успел затормозить! У этого трактора шланг зачем-то через тротуар протянут, сливает он в люк что-то там своё. Когда солнце в глаза, не видно. Вот бы я сейчас летел!
Но я перескочил его, и тут же прыгнул на самокат дальше. Жалко терять скорость.
Скорость!
Чудом, чудом я проскочил. Часто так, просто чудо, что не загремел. Кто-то меня там хранит, какой-то бог скорости. Самокатный ангел.
Ещё, знаете, что опасно — собаки. Я вижу такую издалека, и притормаживаю. Во-первых, она может за мной побежать. Но это не так страшно, как поводок. Человека видишь, собаку видишь. И думаешь между ними проскочить. А там поводок! Его не видно!
Есть ещё третья опасность, самая большая — маленькие дети. Тут уж ничего не поделаешь. Траектории маленьких детей непредсказуемы, и я просто заранее сбавляю скорость, и всё. Я в этом понимаю. У меня у самого Лёвка такой. Его один раз почти сбил велосипедист, я чуть не из-под колеса выхватил Лёву этого за капюшон. Дети всегда правы, а велосипедист не прав. Я это запомнил. Поэтому еду осторожно, когда дети. А они (не дети, конечно — родители) ещё ругаются мне вслед: носитесь тут! Не видите — ребёнок!
Да я как раз вижу! И объезжаю аккуратно. Но чего им объяснять, я уже далеко.
В лифте достаю свой блокнот. Я же не дописал тогда, у меня было в голове больше слов.
И я пишу дальше, чтобы не забыть:
Не знаю. Если это стихи. Над ними же работать как-то надо, делать лучше. Я сам вижу, что не очень. Посмотрел, повертел — нет. Лучше никак. И почему слова по два? Ведь больше? Может, дальше придумать?
Не, никак. Это потому, что я никакой не поэт. И чего тогда себя мучить.
Оставлю, как есть.
Это же не стихи.
Опять опаздываю. Почему, почему?! Я же думал — точно не опоздаю, заранее прямо оделся даже. Сегодня суббота, народу мало. И я так лихо гнал на роликах этих, и сразу в метро. Перед эскалатором переобул кеды, в секунду. Всё быстро. Почему же так поздно опять?
Никак не могу со временем договориться. Всё оно идёт не так, как мне надо. Я опаздываю на экскурсию, сказали, встречаемся на Маяковке; сказали, ждать никого не будут.
И что я буду потом делать, где их искать?…
Ну, если я приеду, а их нет. Созвониться? У меня телефон садится…
Я замечаю, что бегаю по вагону метро, как псих. Ролики за спиной. Не сидится мне. И не думается ни о чём. Опаздываю, опаздываю, едь скорее, метро, аааа!
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.