Страница 8 из 8
Впрочем, начнем с малого. Завтра с утречка позвоню Кире и узнаю у него официальные подробности. Может быть, они уже говорили с женами. И те все рассказали как на духу. Тогда мне и заморачиваться не нужно.
А сейчас пойду-ка я баиньки.
Учитывая вчерашнюю передозировку шампанским и сегодняшнее в связи с этим несколько сумбурное начало дня, организм требовал покоя. Веки тяжелели, глаза слипались и после теплого, расслабляющего душа я уснула, кажется, раньше, чем дошла до кровати.
Следующее утро отличалось от предыдущего кардинально.
Безо всяких будильников и прочих вспомогательных средств я проснулась в шесть и чувствовала себя прекрасно. Приняв контрастный душ и сделав несколько упражнений, я отправилась завтракать, ощущая внутреннюю готовность свернуть горы.
Если бы я знала в тот момент, какое ждало меня разочарование!
Но я не знала и, плотно позавтракав, позвонила своему старому другу Кире с твердым намерением не отставать до тех пор, пока не получу разрешение посмотреть дело.
– Кирюша, с добрым утром! Это Танюша.
– Таня, говори быстро, я сейчас очень занят.
Вот тебе на! А как же поцелуи, объятия, как же заготовленная мною речь, способная и в медной статуе пробудить сочувствие и заставить сию же минуту бежать за папкой с протоколами? Как же это все? Для чего же я старалась? Напрягала мысль, придумывала фразы… Занят он. В восемь утра.
– Чем же это ты так сильно занят, Киречка, не успев еще рабочий день начать?
– Да если бы! Не успев… У меня, к твоему сведению, день еще час назад начался, а с минуты на минуту прибудет комиссия из Москвы, начнут мозг выносить… Чего ты хотела-то? Опять какое-нибудь дело почитать? Не предназначенное для посторонних лиц.
– Какое же я постороннее, Киречка? Я, можно сказать, в вашей фирме – родное уже. Лицо.
– Не знаю, Таня, время сейчас очень неподходящее. Эти приедут, а тут ты сидишь… Давай в другой раз как-нибудь. Завтра там, или когда…
– Ну Киречка, ну пожалуйста! Я быстренько. В уголок забьюсь, меня и не заметит никто.
– Татьяна, не дави. Когда можно, сама знаешь, я всегда готов. Но сейчас… не время.
– Ладно, черт с тобой. Скажи хотя бы, кто занимается этим делом, а подъеду, так уж и быть, в другой раз.
– Какое дело-то? Ты так и не сказала. А еще требует чего-то…
– Не сказала? Как это я… Убийство. Артемьев Иван Алексеевич. Это – потерпевший.
– А подозреваемый Смирнов?
– Точно.
– Ну, считай, что тебе повезло.
– Правда?
– Правда. Дело у Миши. Миша Пронькин, помнишь его? Вы как-то встречались уже, вот как раз по такой же теме. Ты, как обычно, напросилась дело посмотреть, а он его вел. А сейчас, в связи с нехваткой производственных площадей, Миша у нас в пристройке сидит, знаешь, там, где архив?
– Ну да, знаю.
– Ну вот. Комиссию я туда не поведу, так что можешь позвонить ему, считай, что от меня добро получено. Разве что сам он тебя вытурит.
Ну, это уж разве в фантастическом сне случится. А если я ничего не путаю в своих воспоминаниях относительно Миши, он меня не только не «вытурит», а чаем напоит, рассмешит и все возможные и невозможные сведения по интересующему меня делу выложит как на духу. Похоже, в этот раз мне и правда повезло.
– Кирюш, спасибо тебе большое. Только я телефон его, Мишин, удалила давно. Скинешь номерок?
– Одни проблемы с тобой. Ладно уж, скину.
В трубке раздались короткие гудки и через минуту пришло SMS с номером Миши.
Узнав, кто звонит, тот очень обрадовался и не только не проявил никаких поползновений к «вытуриванию», а, наоборот, приглашал в гости так, как приглашают лучшего друга, по которому очень соскучились в долгой разлуке.
«Вот это я понимаю – настоящая человеческая благодарность, – думала я, садясь в машину. – А этот Киря… Сатрап просто. Сколько я ему помогала, скольких злодеев на блюдечке с голубой каемочкой преподнесла, и все равно, каждый раз, как нужно посмотреть дело, приходится упрашивать и клянчить. Как будто мне одной это нужно. Как будто это я очередное раскрытие в отчет запишу… Хотя, я, конечно, тоже запишу, но ведь и Кире от меня нередко перепадало. Какая короткая память у некоторых на добро!»
Между тем на дорогах вовсю бушевал утренний час пик, и я еле-еле продвигалась вперед в плотном потоке машин, зажатая с одной стороны огромной бетономешалкой, а с другой – малокалиберной корейской иномаркой. За рулем игрушечной машинки сидела девушка и, пока все прочие со зверским выражением на лицах не переставая сигналили друг другу, она, как беззаботная птичка, щебетала по телефону, кажется, очень довольная, что пробка движется медленно и можно всласть наговориться с подругами.
Наконец я доползла до поворота и с облегчением надавила на газ, радуясь, что теперь можно нормально ехать.
Добравшись до нужного учреждения, я действительно увидела целый кортеж представительских авто, блистающих черным лаком, и здоровенных громил в классических костюмах, судя по всему, в ожидании.
Скромно припарковавшись вдали, так, чтобы не попадать в поле зрения громил, я обошла кругом административное здание и зашла со двора, где пугающих кортежей не было и где располагался архив.
– Здравствуй, Миша, здравствуй, дорогой! Сколько лет, сколько зим!
Миша Пронькин – жгучий усатый брюнет, похожий на армянина, поднялся с места и раскинул руки так, будто собирался меня обнять.
Наше знакомство с ним состоялось по поводу одного запутанного дела, которое он, тогда еще неопытный, только-только приступивший к работе следователь, сумел распутать лишь благодаря моему горячему участию. И, в отличие от неблагодарного Кири, Миша помнил добро.
– Танечка! Очень рад тебя видеть. Теперь я точно знаю, что это дело будет раскрыто. А то уж было совсем отчаялся.
– Что, сложно?
– По всем признакам – стопроцентный глухарь. Чаю хочешь?
– Не откажусь. А почему глухарь-то? Вы ведь даже арестовали уже… убийцу-то.
– Ладно, ладно. Смейся над нами, беззащитными. Только как еще мы сможем на что-то реальное выйти? Сама подумай. Оружия – нет, подозреваемых – нет… Ну, кроме Смирнова, конечно.
– А Смирнов подозреваемый?
– Ну, как тебе сказать… По крайней мере он – единственный, у кого прослеживается хоть какой-то мотив. А в остальном вообще все глухо. Если и Смирнов исчезнет из поля зрения, тогда вообще дело можно в архив сдавать…
– Тебе тут и недалеко.
– Ну да. А так – посидит, подумает, может, и вспомнит чего. Там тусовка-то одна, свои наверняка знают, что к чему. Только нам не рассказывают. А у нас методов воздействия не хватает, чтобы как следует их «поколоть».
– Попробуй электрошокер.
– Очень смешно. Я ей о деле говорю, а она… зацепок здесь нет, понимаешь? Предъявить нечего. В деле Смирнова, кроме этих прыщей у его девушки, и нет ничего, а какая это зацепка?
– Тут ты прав, зацепочка слабоватая, – говорила я, вспоминая, что рассказывала мне Мила. – А кто про прыщи информацию слил?
– С этим тоже анекдот. Хочешь верь, хочешь нет – никто не слил.
– Это как? Тогда откуда же ты знаешь? И на каком основании Смирнов арестован?
– Смирнов задержан до выяснения, а основание – происшествие на конкурсе красоты, в котором, предположительно, мог быть замешан Артемьев, которому Смирнов, предположительно, в связи с этим мог хотеть отомстить. Сам по себе случай – не секрет. Можно сказать – достояние общественности. Но то, что прыщи – результат чьего-то целенаправленного воздействия, на эту тему никто не колется, как я ни старался. «Может быть, да, а может быть, и нет». Свечку они не держали.
– Да, похоже, все даже хуже, чем можно было бы предполагать.
– О чем я и говорю.
– А оружие, говоришь, не нашли?
– Не нашли, Танечка, не нашли. Не оставил нам преступник подарочка.
– А из чего стреляли?
– Ну, судя по гильзе и по калибру, похоже на пистолет Макарова. Стрелявший явно не новичок в своем деле, уложил с одного выстрела и попал точно туда, куда метил. Прямехонько в позвоночник. Шейный отдел. Представляешь? Даже если не наступит мгновенная смерть, что очень и очень маловероятно, все равно полный паралич обеспечен…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.