Страница 87 из 87
Тихо стало кругом. Только жёсткая осока шуршала под ветром да сизая верба роняла узкие листья в неподвижную тёмную воду.
Аниска, понурив голову, брела по стерне.
Чей-то тонкий голос доносился к ней с дальнего края поля, кто-то кричал, звал, аукал… Кто кричит? Кого зовут? Аниска не прислушивалась — её звать никто не станет.
— Анис-ка-а! Ау-у!
Аниска остановилась. По полю мелькало пёстрое платье — это Катя бежит, это её пёстрое платье и пушистая, как одуванчик, голова…
— Куда она, — прошептала Аниска, — зачем?
Катя бежала к ней.
— Ну, чего ты! — накинулась на неё Катя, еле переводя дух. — Кричу, кричу! Глухая ты, что ли?
Аниска молча глядела на неё широкими затуманенными глазами.
— Пойдём. Чего одна тут ходишь? Тебя ищут, а ты ходишь тут!
— Кто ищет?
— Анна Дмитриевна пришла. Велела всем завтра в школу. Будет беседу с нами проводить.
— Со мной-то беседу проводить не будет. Чего ей со мной-то?
— А вот и будет. Сама сказала. Всех пионеров соберём, говорит, и всех, кто ещё не пионер. Принимать будем скоро, на Октябрьскую, говорит. Вот.
Аниска незаметно вздохнула:
— Меня-то принимать не будут.
Катя рассердилась:
— Не знаешь ничего. Бегаешь тут и не знаешь ничего. Танюшка только начала было: «А наша Аниска драчунья — как же её принимать?» А Анна Дмитриевна: «Надо же разобраться — почему драчунья? А может, она дерётся потому, что беззащитного защищает?» Так и сказала. Вот.
Аниска внимательно посмотрела на Катю. Правду говорит? Придумывает?
Но Катя не стала больше разговаривать. Она подала Аниске руку и повела за собой. И рука у Кати была крепкая и тёплая, какою всегда бывает рука друга.