Страница 1 из 4
АЛЕКСАНДР ПРОКОФЬЕВ
ИЗБРАННАЯ ЛИРИКА
«Библиотечка избранной лирики»
Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1965
Scan, OCR. Spellcheck А.Бахарев
СОДЕРЖАНИЕ
Земная радость
«Сколько звёзд голубых, сколько синих...»
Первая песня
Товарищ
«Когда мы в огнемётной лаве...»
Матрос в Октябре
Где моя Россия начиналась?..
«Что весной на родине?..»
«Задрожала, нет – затрепетала...»
«Как будто неба больше стало...»
«Вся земля закидана венками...»
Анне
«Я, может быть, не в третий раз, а в сотый...»
«Не боюсь, что даль затмилась...»
«Коль жить да любить – все печали растают...»
«Горят в небесах золотые омёты...»
Ярославна
«Мне дня не прожить без тебя, не тоскуя...»
Говорят, что некрасива...
«Я не даривал ей перстня...»
«Ты прекрасна, песенка, прекрасна...»
Сердце
Закат
Беляночка
«Я пред тобой за всё в ответе...»
Говорят, весна моя
Милая
Алёнушка
Хлеб
Дед
Основные книги А. Прокофьева
ЗЕМНАЯ РАДОСТЬ
Кто ценит самоцветное русское слово, кто чувствует себя полным хозяином
в родных полях и лугах, тот не может не любить стихов Прокофьева. Его поэзия
— это бьющая через край любовь к жизни, земной радости.
Но в той радости, которая переполняет стихи поэта, нет ничего общего с
бездумным приятием даров бытия.
Ощущение полноты жизни даёт Прокофьеву чувство победителя, прошедшего
сквозь суровые испытания века и утвердившего в них своё человеческое
достоинство, достоинство хозяина, творца и защитника жизни, а следовательно, и своё право на счастье. Поэтому поэзия Прокофьева не только радостная, но и
мужественная. Отвергая половинчатость чувства, лирический герой поэта не
знает компромиссов ни в любви, ни в ненависти. Высшая радость для него —
гордое сознание исполненного долга.
Ладожский рыбак, человек суровой трудовой закалки, он был действительно
«мобилизован и призван» революцией и пришёл в поэзию с гражданской войны.
Справедливость знаменитого изречения Фауста: Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день за них идёт на бой, —
он понял не умозрительно, не по-книжному, а на собственном опыте.
Не поэтому ли первые же опубликованные им стихи, его «Песни о Ладоге», сразу же были замечены и критикой и читателями. Эти песни о «малой родине», об отчих местах поэта были как бы вступлением, запевом к песне о большой
Родине, о России, которую Прокофьев поёт всю жизнь.
В одном из послевоенных своих стихотворений («Наследство») Прокофьев
писал:
Не отец, не мать в далёком детстве, А мои друзья в родном краю,
Всю Россию дали мне в наследство, Всю мою любовь, судьбу мою.
Именно в этом чувстве общности, неделимости великого наследства истоки
душевной щедрости поэта. Именно поэтому для новых поколений читателей поэзия
Александра Прокофьева так же свежа, как и для его сверстников, ветеранов
гражданской и Отечественной войн.
Николай Рыленков
* * *
*Сколько звёзд голубых, сколько синих,
Сколько ливней прошло, сколько гроз.
Соловьиное горло — Россия,
Белоногие пущи берёз.
Да широкая русская песня,
Вдруг с каких-то дорожек и троп
Сразу брызнувшая в поднебесье
По-родному, по-русски — взахлёб;
Да какой-нибудь старый шалашик,
Да задумчивой ивы печаль,
Да родимые матери наши,
С-под ладони глядевшие вдаль;
Да простор вековечный, огромный,
Да гармоник размах шире плеч,
Да вагранки, да краны, да домны,
Да певучая русская речь!
Каждый день был по-своему громок, Нам войти в эти дни довелось,
Сколько ливенок, дудочек, хромок
Над твоими лугами лилось!
Ты вовек не замолкнешь, родная,
Не померкнут веснянки твои,
Коль сейчас по переднему краю
Неумолчно свистят соловьи!
Всё равно на тропинках знакомых
И сейчас, у любого крыльца,
Бело-белая пена черёмух
Льётся, льётся — и нет ей конца!
Первая песня
Мои друзья летели в бурках
Зимою в огненной пыли,
И сивки — вещие каурки —
Едва касалися земли.
Мои друзья в гнилых болотах
Встречали грудью ярый шквал,
И даже спирт
лужёных глоток
Моих друзей не обжигал.
Мои друзья легли на сопках,
В долинах, что горят в цвету;
Моих друзей сжигали в топках.
Но разве можно сжечь Мечту?
Мои друзья в бои летели
И, хоть у неба на краю,
«Вставай, проклятьем...» громко пели, Как песню первую свою.
*Из поэмы «Россия».
Она могуществом напева
Срывала крышки у гробов,
И с ней вставал с великим гневом
«Весь мир голодных и рабов».
Кого душил с рожденья голод,
Кто под железной был пятой.
И поднимался серп и молот
Как символ песни той святой!
И с каждым днём вольней и шире
Она раскинула крыла,
И нет, пожалуй, славы в мире,
Чтоб ей в подножье встать могла!
Товарищ
А. Крайскому
Я песней, как ветром, наполню страну
О том, как товарищ пошёл на войну.
Не северный ветер ударил в прибой, В сухой подорожник, в траву зверобой, —
Прошёл он и плакал другой стороной, Когда мой товарищ прощался со мной.
А песня взлетела, и голос окреп.
Мы старую дружбу ломаем, как хлеб!
И ветер — лавиной, и песня — лавиной...
Тебе — половина, и мне — половина!
Луна словно репа, а звёзды — фасоль...
Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль!
Ещё тебе, мамка, скажу поновей:
Хорошее дело — взрастить сыновей, Которые тучей сидят за столом,
Которые могут идти напролом.
И вот скоро сокол твой будет вдали.
Ты круче горбушку ему посоли.
Соли астраханскою солью. Она
Для крепких кровей и для хлеба годна.
Чтоб дружбу товарищ пронёс по волнам, Мы хлеба горбушку и ту пополам!
Коль ветер — лавиной и песня — лавиной, Тебе — половина, и мне — половина!
От синей Онеги, от громких морей
Республика встала у наших дверей!
* * *
Когда мы в огнемётной лаве
Решили всё отдать борьбе —
Мы мало думали о славе,
О нашей собственной судьбе.
По совести — другая думка
У нас была, светла, как мёд:
Чтоб пули были в наших сумках
И чтоб работал пулемёт!
Мы горы выбрали подножьем
И в сонме суши и морей
Забыли всё, что было можно
Забыть.
Забыли матерей,
Дома, заречные долины,
Полей золёных горький клок,
Пески и розовую глину —
Все то, что звало и влекло.
Но мы и в буре наступлений,
Железом землю замостив,
Произносили имя: Ленин, —
Как снова не произнести!
Всё было в нем:
поля, и семьи,
И наш исход из вечной тьмы, —
Так дуб не держится за землю,
Как за него держались мы!
Матрос в Октябре
Плещет лента голубая —
Балтики холодной весть.
Он идёт, как подобает,
Весь в патронах, в бомбах весь!
Молодой и новый. Нате!
Так, до ленты молодой,
Он идёт, и на гранате
Гордая его ладонь.
Справа маузер и слева,
И, победу в мир неся,
Пальцев страшная система
Врезалась в железо вся!
Всё готово к нападенью,
К бою насмерть...
И углом
Он вторгается в Литейный,
На Литейном ходит гром.
И развёрнутою лавой
На отлогих берегах
Потрясённые, как слава,
Ходят молнии в венках!
Он вторгается, как мастер.
Лозунг выбран, словно щит;
«Именем советской власти!» —