Проклятие

Спенсер с трудом разлепил глаза и тут же снова зажмурился. Зачем, зачем он вчера так надрался?!

Хотя, вчера было весело, но, боже, стоило ли оно того?

Одновременно хотелось пить, отлить и умереть.

Он со стоном перевернулся на бок, по скрипу догадавшись, что вчера отрубился на старом диване в гостиной.

Собственная голова казалась чугунной, уши словно набиты ватой, да и вообще, какой-то странный дискомфорт не давал ему покоя.

Спенсер сполз с дивана и уселся рядом с ним на пол, ощущая, как внутренности сжимаются от ядрёного похмелья.

Глаза наконец-то открылись, он проморгался:

— Какого чёрта? — комнату и окружающую мебель он видел, но так, словно смотрит в прорези маски. Руки взметнулись вверх, Спенсер в тупом оцепенении ощупал предмет, надетый ему на голову. — Нет, не может быть!

Он подёргал его, стараясь освободиться, но ничего не вышло. Пришлось подниматься на ноги и идти в ванную.

Точно, как он и думал. Какие же они идиоты...

Вчера вечером, уже здорово налакавшись в баре в честь Хэллоуина, он и два его приятеля, Митч и Скотт, медленно плелись по улице. Все были одинаково пьяные, поэтому шатались и поочередно поддерживали друг друга, спасая от падения.

Неизвестно кому из них пришла в голову та идея, но они отправились к дому, где жила старуха, которую все считали ведьмой. Троица решила сходить и посмотреть, появится ли какая-нибудь нечисть возле её дома.

Нечисти не было, света в окнах тоже. Зато на большом крыльце стояли тыквы. Около десятка маленьких тыковок, пара средних и одна большая. У средних и большой были вырезаны улыбающиеся рожи, а внутри горели свечки.

Разочарованный Митч подошёл поближе к крыльцу, осмотрелся и взял в руку тыковку. Повертел туда-сюда и бросил Скотту, который этого даже не заметил. Тыковка упала на газон и откатилась к тротуару, где её радостно пнул Спенсер, отправив в полёт через дорогу.

Следующей они успели пару минут поиграть в подобие футбола, прежде чем она треснула пополам и развалилась. Третью, с первой же попытки, ботинком раздавил Скотт, потерявший равновесие и вместо пинка, придавивший её подошвой.

Кончилось их пьяное развлечение тем, что Спенсер швырнул тыковкой в Митча, но промахнулся и попал в окно, тут же со звоном осыпавшееся.

Не успели они сообразить и убраться подальше, как входная дверь распахнулась, явив их мутным взорам приземистую фигуру в лучах электрического света. Старуха в длинной ночной сорочке принялась громко кричать на них, троица же, здорово струхнув, рванула прочь с газона.

От неожиданного появления ведьмы они слегка протрезвели и умудрились, не останавливаясь, добежать до конца улицы, пока не стих крик старухи. Только остановившись, Скотт со Спенсером заметили, что в руках у Митча большая тыква, которая раньше стояла на разоренном ими крыльце. Свечка внутри неё упала и потухла, но сама тыква была цела, а довольный Митч, так и не смог объяснить, зачем он её украл.

Потом они добрались до дома Спенса и распили у него ещё бутылку виски. Затем, кажется, друзья ушли, а хозяин дома отрубился на диване.

И вот теперь оказывается, что приятели перед уходом решили подшутить и напялили ему на голову ту треклятую тыкву. Идиоты.

Видимо они отрезали донышко прежде чем осуществить свой план, по другому голова бы просто не влезла.

Спенсер мрачно уставился на своё отражение в зеркале. Парень в помятой одежде с тыквой на плечах. В прорезях злобно поблескивают глаза, а за щербатой тыквенной улыбкой виднеется его недовольно перекошенный рот. Как смешно, умереть не встать.

Он вцепился в нижние края тыквы и дернул вверх. Ничего не вышло. Как же они напялили её через такой маленький вырез?

Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Спенсер начал ощупывать шею, в поиске места, где кончается его тело и начинается тыква. И не нашёл.

Судорожно перебирая руками, он искал промежуток, куда можно запустить пальцы, но чувствовал только свою кожу сразу переходящую в тыквенную корку.

—Что за дерьмо? — прохрипел он в ярости. Не может такого быть! Не могли же они как-то проклеить края, верно? Он покрутил головой, но она вопреки законам логики не двигалась внутри тыквы. Тыква поворачивалась вместе с головой. Так, словно была частью его тела. — Да это бред какой-то!

Спенсер решительно развернулся и покинул ванную. В кухне он достал из шкафчика нож и вернулся к зеркалу.

Раз он не может её снять - он её разрежет. А куски потом запихает в задницы Скотту и Митчу.

Он всмотрелся в своё отражение и решительно занёс нож над правым ухом. Надо начать резать сверху вниз. Да.

Нож упёрся в рыжую корку, начал вдавливаться в неё. Так, ещё чуть-чуть...

— Чёрт! — Спенсер дёрнулся всем телом, а нож с громким лязгом загремел в раковину. Не может такого быть! Он же едва проткнул корку, почему так больно?!

Рука дотянулась до места надреза, палец погладил тонкую полоску, оставленную ножом, а затем, подцепив краешек, попытался углубиться в тыквенную мякоть.

— Да твою же мать! — громко взревел он, отдёрнув руку. Как такое возможно — чувствовать боль, ковыряясь в тыкве, надетой на голову? Было полное ощущение того, словно он собственный скальп расковыривает.

Перед глазами всё помутнело и Спенсер осел на пол, прислонившись спиной к ванной. Обхватив руками тыкву, он замер, раздумывая над своим положением. Мысли путались, скакали туда-сюда, но он всё-таки смог выцепить одну из них.

Может позвонить Митчу или Скотту? Вдруг это какой-то их глупый прикол?

Он с трудом поднялся на ноги и вернулся в гостиную. Телефон валялся на полу, возле дивана. На заставке обнаружилась фотография: спящий с тыквой на голове Спенсер, а рядом две довольные и пьяные физиономии друзей. С ними никакие враги не нужны.

Дрожащими пальцами он набрал номер Скотта. Смотреть сквозь прорези было не очень удобно, но благослови, боже, быстрый набор!

Скотт на звонок не ответил. Как, впрочем, и Митч. Долгие, долгие гудки.

Что же делать? Спенсер беспомощно осмотрелся вокруг, но никакой подсказки, естественно, не обнаружил. Позвонить в 911? И что он им скажет? Голова застряла в тыкве? Его либо осмеют, либо попросят приехать и осмеют уже на месте. Хотя, если у спасателей возникнут проблемы при снятии тыквы, они наверняка перестанут смеяться. Да и плевать, пусть смеются, лишь бы сняли...

Телефон пискнул, извещая о новом сообщении. Спенсер неловко потыкал пальцем в экран, открывая его и застыл. Текста в сообщении не было. Только фото. На столе стоял поднос, на нём лежали цветы, стояли свечи, а в самом центре... человеческая голова. Глаз у неё не было, только чёрные окровавленные провалы, вокруг рта же было вырезано некое подобие большой кривой улыбки со свисающими неаккуратно отрезанными лоскутами кожи. Кровь уже запеклась и засохла, и оттого выглядела ещё более отталкивающе, в некоторых местах отваливаясь сухими чёрно-бурыми чешуйками.

Имитация хэллоуинской тыквы, сделанная из человеческой головы. Из головы Скотта, с номера которого и пришло сообщение.

Спенсер несколько секунд тупо смотрел на экран телефона, а потом с резким криком отбросил его в сторону.

Перед глазами поплыл туман, он резко сел на пол и схватился за тыкву. Хватит! Надо избавиться от неё!

Он крепко уцепился за неё с двух сторон и подёргал. Бесполезно. Тогда он попробовал повернуть тыкву, покрутить её, как-то расшевелить. Но голова поворачивалась одновременно с овощем-захватчиком, так словно они срослись воедино. Крутишь вправо — голова против воли двигается в ту же сторону, влево — тоже самое.

Через пару минут, когда уже нестерпимо заболела шея, а истерика пошла на убыль, Спенсер остановился и снова отчаянно закричал.

Кто?! Кто это сделала? Зачем? За что?

И тут же пришёл ответ — старуха-ведьма. Они её разозлили, разнесли её крыльцо, разбили окно. Могла ли она сделать всё это? Могла?

Она вчера что-то кричала им в след, но никто не разобрал, что именно. Скотт вообще сказал, что это был какой-то иностранный язык, а может и заклинание.