Страница 2 из 9
Мистер Аллен, владелец большей части недвижимости в окрестностях Фуллертона, Вилтширской деревушки, где жили Морланды, отправлялся в Бат для лечения подагры; его жена, вполне добросердечная женщина, души не чаявшая в мисс Морланд, скорее всего четко осознавала, что если приключения до сих пор не обрушились на голову этой славной девушки в ее родной деревне, то их стоит поискать вдали от отчего дома, и посему она пригласила ее поехать вместе с ними. Мистер и миссис Морланд были полностью согласны, а Кэтрин – абсолютно счастлива.
Глава 2
В дополнение к тому, что мы уже сказали о Кэтрин Морланд, ее личных качествах и умственных способностях, кои она обнаружила накануне предстоящего шестинедельного пребывания в Бате, обещавшего изобиловать трудностями и опасностями, возможно, для большей ясности нашему читателю следует знать о том (если только, разумеется, дальнейшее повествование не запутает его окончательно и он все же составит себе четкую картину того, что за девушкой стала наша героиня), что сердце у нее было отзывчивым, нрав приветливый и открытый, не знала она ни чванства, ни жеманства – все нынешние ее манеры являлись ни чем иным, как просто заменой детской неуклюжести и застенчивости; в общем, Кэтрин производила впечатление приятной, а в удачные дни даже хорошенькой девушки, может, лишь чуточку невежественной, ну да кто не грешит этим в свои семнадцать.
Когда приблизится час разлуки, беспокойство миссис Морланд достигнет, безусловно, крайней степени. Дурные предчувствия о страшной участи бедняжки на чужбине ревущим потоком обрушатся и захлестнут мать, погрузив ее в бездну печали и слез, по крайней мере, на день-другой, что судьба оставит им до расставания; маленькая спальня еще услышит прощальный совет, полный горького знания и мудрости, что слетит в скорбный час с губ матери. Сердце ее сожмется и выплеснет наружу все то, что известно ей о ветреных баронах и лордах, находящих особое удовольствие в том, чтобы обманом и силой завлечь невинную душу на какую-нибудь дальнюю ферму и там!..
Вы и правда, во все это поверили? Но ведь миссис Морланд ровным счетом ничего не знала о похотливости знати, и душу ее не терзали мрачные предвидения злого рока, выпавшего на долю дочери. Все, о чем она собиралась предупредить девушку, и, кстати, это и сделала, уместится в нескольких следующих строках: «Кэтрин, умоляю тебя одеваться потеплее, и обязательно закутывать горло, особенно если соберешься погулять вечерком. И еще я бы советовала вести строжайший учет расходам, для этого я тебе даже блокнот дам».
Салли, или, скорее, Саре (ибо редкая знатная леди, дожив до шестнадцати, так и не соберется поменять своего имени) была уготовлена роль если уж не духовника, то сердечной подруги Кэтрин. При этом стоит заметить, что та вовсе не настаивала, чтобы сестра писала ей при первой же возможности, равно как не вытягивала из нее обещания подробно обрисовывать каждого нового знакомого и цитировать запавшие в душу фразы из диалога с ним. Все, что зависело от Морландов в подготовке к поездке, было обставлено с завидной скромностью и хладнокровием и полным учетом жизненных реалий; это делало отъезд Кэтрин вовсе не похожим на первую разлуку романической героини с отчим домом. Отец не только не предложил ей полную свободу распоряжаться собственным счетом в банке, но даже не вложил ей в руку чек на сто фунтов; вместо этого он выдал десять гиней, обещав, правда, выслать еще, если потребуется.
Вот при таких не самых многообещающих обстоятельствах прошло расставание и началось путешествие, кое было организовано с учетом нехитрого комфорта и скучной безопасности. В пути грабители упорно их избегали, на горизонте не виднелись признаки ураганов, а герои, очевидно, ехали по другим дорогам. Не было тревог и терзаний, достойных описания, разве что миссис Аллен однажды решила, что забыла свои башмаки в придорожной таверне, да и те, к счастью, нашлись.
Вскоре показался Бат. Кэтрин трепетала в предвкушении наслаждений, бросая взгляды то туда, то сюда, и вообще повсюду окрест на пути к гостинице. Она приехала, чтобы стать счастливой, и уже сейчас была таковой.
Без лишних промедлений путешественницы обосновались в удобных номерах на Пултни-стрит.
Сейчас будет уместным в нескольких словах описать миссис Аллен, дабы читатель сам мог судить, какую роль суждено сыграть этой даме в главной интриге нашей повести и каким образом придется ей блюсти бедную Кэтрин от опрометчивости, вульгарности и зависти на пути, полном соблазнов, на которые мы столь явно намекали в предыдущих строках. Миссис Аллен была из той многочисленной породы женщин, в обществе которых не перестаешь удивляться, где же они находят себе мужчин, что умудряются их полюбить достаточно крепко для женитьбы. Красота, одаренность, воспитание и даже хорошие манеры не принадлежали к числу ее достоинств. Возможно, что-то отдаленно напоминавшее изящность, пассивность натуры и склонность к милым пустякам в конце концов решили выбор мистера Аллена, к слову, весьма разумного и тонкого человека. Лишь по одной причине эта дама полностью подходила на роль матроны, выводящей в свет юную леди: она совсем по-девичьи наслаждалась новыми впечатлениями и удовольствиями. Наряды были ее страстью, а прихорашивание – невинной слабостью. По этой причине выход на сцену откладывался дня на четыре, в течение которых тщательно изучались туалеты всех прохожих, дабы выяснить, что нынче носят, а затем скупались платья в соответствии с последней модой. Кэтрин также сделала несколько покупок, суета наконец улеглась, и пришел тот самый вечер, когда состоялся ее триумф. Лучшие руки города стригли и убирали волосы девушки, самые придирчивые взоры следили за процессом одевания и, наконец миссис Аллен, а равно и ее горничная сочли внешность Кэтрин безупречной. При таких отзывах девушка надеялась, что, по крайней мере, просто пройти через толпу ей удастся, не покраснев. Что до восторгов, то они были бы очень кстати, а впрочем, на нет и суда нет.
Миссис Аллен так долго провозилась со своим нарядом, что на бал они поспели уже ближе к концу. Сезон был в самом разгаре, зал переполнен, и нашим дамам пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы втиснуться внутрь. Что до мистера Аллена, то он прямиком направился к карточным столам, оставив своих спутниц наслаждаться толпой. Заботясь, пожалуй, скорее о собственном вновь приобретенном туалете, чем о подопечной, миссис Аллен провела Кэтрин через шеренгу мужчин, сгрудившихся у входа, так быстро, как того позволяли приличия. Девушка держалась рядом, крепко уцепившись за руку товарки, чтобы не быть с нею разъединенной чьим-нибудь неловким движением. К удивлению своему, дамы вскоре обнаружили, что пройти внутрь зала вовсе не означало выбраться из толчеи; по мере их продвижения вперед она, похоже, лишь нарастала, и уж, конечно, и речи быть не могло о том, чтобы найти свободные места и любоваться танцующими парами с относительным комфортом. С нечеловеческими усилиями пробившись через все помещение, дамы обнаружили, что и на другом конце зала суматоха царила невероятная, а единственное, что хоть как-то намекало на танцы, – это где-то вдалеке над головами покачивающиеся перья. И все же на месте стоять не приходилось – впереди маячило подобие просвета; вновь проявив чудеса акробатики, подруги оказались в дальнем проходе у высоких скамей. В целом толпа никуда не исчезла, а лишь сместилась чуть вниз, и взору мисс Морланд предстала, наконец, относительно полная панорама собрания. Вид открывался восхитительный, и впервые за этот вечер Кэтрин почувствовала себя действительно на балу. Ей хотелось танцевать, но здесь не было ни одной знакомой души. Миссис Аллен делала все, что могла в подобных обстоятельствах, время от времени повторяя с совершенно безмятежным блаженством:
– Душечка, мне бы хотелось, чтобы ты потанцевала, – я хочу, чтобы ты нашла себе кавалера.
Некоторое время Кэтрин чувствовала что-то вроде благодарности за такие пожелания, но они звучали так часто и были столь очевидно бесполезны, что вскоре она утомилась, и вся признательность на том иссякла.