Страница 3 из 19
Так христианская религия и церковь (как, впрочем, и другие религии) стали орудием обмана масс, упрочения власти эксплуататорских классов. Эту реакционную роль они играли на протяжении всей истории, включая капиталистическое общество.
Однако ни христианская религия, ни римские легионы не могли спасти рабовладельческий строй, раздиравшийся острыми внутренними противоречиями. Дальнейшее развитие производительных сил нуждалось в работниках, которые, в отличие от рабов, были бы более или менее заинтересованы в результатах своего труда. На смену рабовладению пришел феодальный (или крепостнический) строй, основу которого составляла собственность феодалов на землю. Крепостнику-помещику принадлежала также неполная собственность на личность крестьянина, работавшего на господской земле и имевшего свое небольшое хозяйство.
Хотя положение крепостных крестьян было лучшим по сравнению с положением рабов, неравенство между двумя основными классами феодального общества проявлялось в не менее диких формах, чем при рабовладении. Крепостные содержали своим трудом феодала и его челядь, они поставляли молодежь для завоевательных походов. Помещик торговал крепостными, самочинно творил над ними суд и расправу. Когда крепостной женился, право первой ночи принадлежало феодалу.
В феодальном обществе неравенство распространялось не только на отношения между крепостными и помещиками. Если попытаться изобразить феодальный строй графически, то лучше пирамиды ничего не придумаешь. Внизу — многочисленные крепостные, они составляют широкое основание пирамиды. Чуть повыше ремесленники, трудовой люд городов. Над ними — мелкие дворянчики, приходские попы, купцы, лавочники. Ещё выше — крупные феодалы: князья, маркизы, герцоги, верхушка церковного духовенства — епископы, кардиналы. Пирамиду увенчивает король — абсолютный повелитель, которому принадлежит жизнь его подданных. Его власть ничем не ограничена. Господствующая идеология феодального общества утверждала, что монарх—наместник бога на земле, страна жива его духом, все люди «под ним», они его подданные. Суть этой идеологии коротко выразил один из французских королей — Людовик XIV. «Государство — это я»,— говорил он. И под этой фразой с удовольствием подписались бы все монархи мира — от русского самодержца до турецкого султана.
При феодализме социальное неравенство было закреплено законом, все общество делилось на сословия: первое сословие — духовенство, -второе — дворяне, третье — все остальные. У первых двух сословий все права, у третьего только обязанности. Лишь буржуазии, составлявшей богатую верхушку третьего сословия, удавалось иногда выторговать себе некоторые привилегии. Это случалось, как правило, когда короли вели войны и особенно нуждались в деньгах.
Но и внутри господствующего класса феодалов не было равенства, весь этот класс подчинялся системе вассалитета: барон — сеньор, господин для своих крепостных, и он же вассал графа, тот в свою очередь — вассал герцога и т. д.
Правда, и в средние века кое-где сохранились свободные города — полисы, города-государства, напоминающие по своему устройству демократические республики древности. Такими, например, были итальянские города Флоренция и Венеция, которую называли республикой купцов, русский Новгород, где действовало общее собрание граждан — вече. Но и они не нарушали общей картины: прежде всего, их было немного и, подобно островкам, эти города-республики терялись в океане феодального мира; затем в них существовала своя, не менее сложная структура неравенства — цеховая. Отношения мастера и подмастерьев в цехе мало чем отличались от отношений между сеньором и его вассалами.
Феодальная пирамида была прочно сцементирована. Собственность помещиков на землю и крепостных крестьян освящалась религией, имевшей огромное влияние на умы, охранялась армией короля, его судами и полицией. Всякому, кто осмеливался посягнуть на привилегии дворянства и духовенства, грозили кары «небесные» и земные — церковное проклятие и отлучение, тюрьма и каторга.
Но крепостнический гнет не мог не встречать сопротивления со стороны трудящихся масс. На протяжении всего средневековья происходили мощные выступления крестьянства и городской бедноты против феодальной эксплуатации. Достаточно назвать такие крупнейшие народные движения, как знаменитая жакерия («война Жаков») во Франции в XVIII в., гуситские войны в Чехии в XV в., Великая крестьянская война в Германии в XVI в., крестьянская война в России под руководством Пугачева в XVIII в. Так же как и в эпоху рабства, эти народные войны велись под знаменем равенства. Но в это понятие вкладывалось теперь иное содержание. Поскольку основной движущей силой народных войн было крестьянство, боровшееся за землю, постольку под равенством понималось прежде всего уравнительное - землепользование или раздел помещичьих земель.
Конечно, каждая из великих крестьянских войн имела свои особенности в зависимости от конкретных условий. Так, мощное восстание народных масс Китая в XIX в. (тайпинское), целью которого провозглашалось создание «государства всеобщего благоденствия», было направлено не только против феодалов, но также и против иностранных захватчиков.
Крестьянские войны серьезно подорвали феодальную пирамиду, но им не суждено было ее свалить. Эта задача выпала на долю буржуазной революции.
Новые капиталистические отношения, возникавшие в недрах феодального общества, разрушали его изнутри. Развивались промышленность и торговля, появились ткацкий станок и другие машины, позволявшие во много раз увеличить производительность труда, открывались первые мануфактуры. Начался процесс первоначального накопления капитала; в руках промышленников, банкиров, купцов скапливались большие средства, пуск которых в оборот, при соответствующих условиях, сулил постоянные барыши и рост богатства.
Но созданию таких условий как раз и препятствовал феодальный строй. Чтобы успешно расти, капитал должен иметь к своим услугам свободную рабочую силу, которую можно покупать и эксплуатировать. Такой силой могли стать только крестьяне и ремесленники, но первые были привязаны к феодальному поместью и своему мелкому хозяйству, а вторые — к цеху и кустарному ремеслу.
Капитализм нуждался в свободной торговле, для чего отношения между товаропроизводителями не должны быть стеснены никакими сословными и прочими привилегиями, должны регулироваться одним законом — законом стоимости, подчиняться одному судье — деньгам. А торговцы на каждом шагу натыкались на всевозможные препятствия, например таможенные барьеры и пошлины, достигавшие огромных размеров. Ни один феодальный князек не пропускал через свою территорию купца, не взяв с него хорошего куша.
Правда, буржуазии удалось добиться кое-чего в рамках феодального строя. Когда на месте сотен мелких княжеств были сколочены крупные централизованные монархии, то это упростило таможенную систему. Феодалы нередко уступали своих крепостных для работы на первых мануфактурах. Но все это не решало вопроса. Да и за уступки приходилось делиться доходами.
Решение вопроса состояло, во-первых, в том, чтобы освободить крепостных и ремесленников от пут крепостной и цеховой зависимости, «освободить» их также от земли и других средств производства, вытолкнуть на рынок труда. Первым лозунгом буржуазной революции стал лозунг «свободы».
Решение вопроса состояло, во-вторых, в том, чтобы ликвидировать сословные привилегии, уравнять всех людей в правах. И вторым лозунгом буржуазной революции стал лозунг «равенства».
Эти лозунги нашли широкую поддержку у народных масс потому, что соответствовали их чаяниям. Трудящиеся, конечно, вкладывали в них свое содержание.
Буржуазное требование равенства нашло обоснование в произведениях целой плеяды политических мыслителей, которые искренне верили, что такое равенство представляет собой вершину справедливости.
На гребне массового народного движения буржуазия пришла к власти, объявив: «Люди от рождения свободны и равны между собой, они должны быть равны и перед законами; государство есть организация, учреждаемая для общего блага, оно обязано одинаково заботиться о благополучии и процветании всех граждан, люди — братья...»