Страница 2 из 4
— Это те здоровенные церкви в Европе?
Детинла кивнула.
— Их строили столетиями, еще до появления паровых двигателей и механизации труда. Задумавшие их архитекторы оказывались в могиле задолго до того, как постройка приобретала хоть какие-то очертания. И все же они продолжали строить, пока не добивались своего.
— Впечатляюще, — сказала Урла.
Детинла покачала головой.
— У них есть все, что нам нужно, — повторила она. — История религиозного фанатизма, самого яростного из всего, о чем я когда-либо слышала. История жестких иерархий, которые знали, как концентрировать ресурсы и планировать глобальные операции. И безжалостность в выработке и насаждении законов, способствующих достижению поставленной задачи.
— И почему же мы не можем воспользоваться религией?
— Потому что у них до чёрта этих религий! — взорвалась Детинла. — Обычно мне невероятно тяжело найти хотя бы одну с подходящими характеристиками, а здесь их сотни, плюс тысячи маргинальных сектантских групп. Религия в газетах. Религия в видеосети. Дьявол, даже религиозные проповедники в парках.
— И?
— И ни один из них не стоит ломаного гроша, — с отвращением в голосе произнесла она. — Мы опоздали. Старые централизованные религии, построившие соборы, пагоды и пирамиды, давно исчезли; религии, способные сфокусировать в себе все общественные силы, рухнули. Современные религии занимаются лишь спасением заблудших душ, благотворительностью и сварами друг с другом. Они для нас бесполезны.
— А проповедники в средствах массовой информации?
— Деньги. Деньги — это все, что им нужно, — ответила Детинла. — Нет, сейчас от меня никакого толку. Конечно, для видимости я продолжу переговоры, чтобы не нарушать нашу легенду, но на этот раз успеха должна добиться ты или другие команды — если он вообще здесь возможен.
— Думаешь, здесь нам ничего не светит? — спросила Урла. Она почувствовала, как накатывает знакомое уныние и непереносимая ностальгия.
— Не знаю, — пожала плечами Детинла. — Мы уже терпели неудачи. Но мы не должны сдаваться.
— Я никогда раньше не находила решения, — сказала Урла.
— А мы еще никогда не встречали таких чудных существ.
— Сегодня наша очередь демонстрировать свою продукцию, — сказала Урла.
Соренсон сидела напротив нее за уже знакомым столом, остальные члены делегации людей устроились в креслах, расставленных вдоль стены у нее за спиной. Урла была не слишком уверена в своем умении разбираться в выражении человеческих лиц, но ей показалось, что Соренсон сегодня бледнее обычного, а кожа вокруг глаз потемнела. Сами глаза были воспалены и покраснели.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила Урла.
— Да. Вполне. Все в порядке, — ответила Соренсон. Ее улыбка получилась вымученной и неестественной. Я-то в порядке, не беспокойся, — подумала она. — Я готова убить за пузырек аспирина и восемь часов сна, но это чепуха, — она взглянула на сидящую напротив Урлу. — Чёрт бы побрал этих ублюдков-биохимиков. После всего, что было выпито вчера, у нее должно быть жуткое похмелье. Но она выглядит вполне прилично, а я чувствую себя как последняя сволочь.
Урла посмотрела на Соренсон и позволила себе загадочно улыбнуться. Включи средство от похмелья в список товаров для обмена, — посоветовала она про себя. — Надеюсь, ты чувствуешь себя настолько же плохо, насколько плохо выглядишь. На твоем месте должна была оказаться я, не так ли? Что же, не рой другому яму! — подумала она язвительно.
— Наша молодежь иногда жестоко страдает после религиозных церемоний, — вкрадчиво произнесла Урла. — По достижении зрелости это проходит, и мы безболезненно поглощаем любое количество алкоголя. Я рада, что вы себя хорошо чувствуете.
— Да, — твердо ответила Соренсон. — Итак, что мы обсудим сегодня?
— Нечто такое, чем вы, я думаю, заинтересуетесь, — сказала Урла. По ее знаку обслуживающий робот поставил на стол блестящий металлический цилиндр и, скользнув назад, бесшумно скрылся с глаз.
— И это…?
— Идея была подсказана спецификациями, которые вы предоставили нашей биологической группе, — сказала Урла. Она тронула стенку контейнера, и тот стал прозрачным.
Цилиндр был почти до краев наполнен прозрачной жидкостью. В центре него, поддерживаемый сетью полупрозрачных нитей, висел темно-красный объект, размерами и формой напоминающий сцепленные в замок руки. Объект пульсировал — причем сначала сжималась одна его часть, потом другая.
— Это работает в жидкой среде? В полной изоляции? — спросила Соренсон.
— Прибор работает в жидкой среде, — ответила Урла, скрестив верхнюю пару рук на груди. Потом она толкнула пластиковый листок с цифрами спецификаций через стол. Соренсон взяла его, просмотрела и передала назад одному из инженеров. — Если его выставить на воздух, он быстро высохнет и выйдет из строя.
— Он не слишком мощный, — заметил один из инженеров. Урла сердито посмотрела на него.
— Большой мощности от него и не требовалось, — резко отозвалась она. — Мы руководствовались полученными от вас данными. Главное требование — долговечность и надежность, а не мощность. Насос не имеет движущихся частей и способен непрерывно функционировать в течение ста лет без каких бы то ни было неполадок.
— Даёте гарантию? — спросила Соренсон.
— Даём гарантию, - ответила Урла.
— Как он работает? — спросила Соренсон, внимательно разглядывая насос сквозь прозрачную жидкость.
— Это электрочувствительный гель, — объяснила Урла. — Когда через него течет ток, гель сжимается. Когда ток пропадает, гель расширяется.
— Сразу весь?
— Нет, частями. В ваших спецификациях речь шла о четырех нагнетательных камерах, каждая из которых сжимается и расширяется независимо, но в определенной последовательности. Образец сконструирован в полном соответствии с этими требованиями.
— Гель химически нейтрален? — спросила Соренсон.
— Абсолютно нейтрален.
— Это нужно проверить.
Урла встала и, оперевшись на хвост, выпрямилась.
— Конечно, — сказала она. — Если анализ вас удовлетворит, мы продадим вам всю производственную документацию и лабораторные образцы.
С этими словами она повернулась и вышла из комнаты. Соренсон продолжала изучать насос в демонстрационном цилиндре.
— Но зачем это нам нужно? — спросил инженер и помахал в воздухе листком со спецификациями. — У нас есть насосы гораздо лучше и мощнее, которые работают почти так же долго. Не понимаю, как это можно использовать в промышленном производстве?
Соренсон продолжала смотреть на насос, заворожённая его медленным ровным ритмом.
— Вы хороший инженер, Гарри, однако мыслите слишком конкретно — либо белое, либо черное.
— Я мыслю как инженер.
— Вот именно. Как раз поэтому меня, а не вас, поставили во главе делегации. Забудьте о насосе. Это лучше. Это искусственное человеческое сердце, полностью пригодное для пересадки…
Доклад о торговых переговорах ООН — Тиденг, доктор Каролин Соренсон, глава делегации, синий ящик, только для глаз Генерального Секретаря, выдержки:
«…Экономические перспективы человечества в межзвездной торговле представляются блестящими. Тиденгские торговцы приобрели большое количество образцов различных земных товаров, в том числе керамику, текстиль, оборудование для контроля технологических процессов и крепкие спиртные напитки (в частности, скотч). В обмен мы получили различные продукты высоких технологий, такие, как полностью пригодное для пересадки искусственное человеческое сердце…»
«…Единственным товаром, который тиденги отказались продать, оказалась технология производства межзвездного двигателя. Разведывательные операции в этой области также к успеху не привели…»