Страница 2 из 2
Всё. Кончаем базар! Валим через мост. Живой ногой.
Хорошо,— неожиданно покладисто соглашается начфин и, втянув голову в плечи, первым семенит к чертову мостику.
Фьють! Фьють! Ий-о-у1 — пули свистят и щелкают, гнусаво завывают на разные голоса. А мы не очень-то вежливо подгоняем товарища начфина.
— Шире шаг! Аллюр — три креста. Да не оглядывайтесь, вы, жаба вам в печенку!..
(Вот тебе и субординация...)
Кажется, все. Но на том берегу, в трех шагах от моста, наш начфин вдруг со всех ног падает лицом в густой покос. Убит!.. Не, живой. Приподнялся. Рукой машет: дескать, все в порядке. Молодец. Срываемся мы с разведчиком. И едва за мостиком успеваем перевести дух, начинается светопреставление. Один минометный залп, другой, третий. С тошнотворным воем мины, перегоняя друг друга, проносятся над нашими головами и густо-нагусто рвутся за мостиком, как раз на том месте, где мы только что спорили.
Начфин охает:
Неужели это по нас?
Нет, по нашему дяде,— нехотя отвечаю я. Разведчик опять хихикает:
Самое главное — вовремя смыться...
Мы выдаем деньги «по всем правилам». Я отыскиваю в ведомости фамилию, ставлю красным карандашом птичку и, отсчитав причитающуюся сумму, передаю ее начфину. Тот лично убеждается, что получатель расписался, на месте, потом трижды пересчитывает сосчитанные мною деньги и только тогда выдает.
Сидит на КП стрелкового батальона, как в своем мирном кабинете, и в ус не дует. И кажется, даже не замечает, что творится за стенами нашего сомнительного убежища. А там не то бомбят, не то тяжелые снаряды рвутся — под землей и не разберешь. Землянка вздрагивает. Лампа-гильза подслеповато моргает. Со щелястого потолка, как живой, плывет песок прямо на непокрытую голову начфина. Ему хоть бы хны. Работает человек. Клочками газеты убирает с лица пот. И пьет, пьет, пьет, как лошадь. Опоражнивает третий котелок теплой, мутной воды, пахнущей болотом и лягушками. Отвлекся мой начальник только один раз, когда после особо громового взрыва разведчик наш, критически взглянув на потолок,, сказал:
Вот ляпнет сюда этакая дура, и поминай как звали...
Небось не ляпнет,— буркнул начфин, прервав на секунду счет. — Нечего ей здесь делать...
Я укорил парнишку:
Аи болтун же ты, однако! Что ты тут бездельничаешь?
А что я должен делать? — добродушно огрызнулся тот. — Плясать, что ли?
Я его спровадил «в разведку»: раздобыть для товарища начфина горячего чая и каску на голову.
Хозяев нашей землянки дома нет. Все они на НП. Батальон ведет оборонительный бой с открытых позиций. Дома только один телефонист. Маленький, остроносый, с круглыми галочьими глазами. Он нам не мешает. Вполголоса колдует у своего аппарата: что-то принимает, передает, отругивается. В землянке по-походному неуютно: голые нары, два колченогих самодель-. ных стола. На стене плакат: строгий боец держит палец на кончике высунутого языка. Надпись: «Ш-ш-ш!.. Шпион подслушивает!» Рядом с плакатом — боевой листок. Красный карандаш, буквы вкось и вкривь. Текст как пулеметная очередь: «Клянемся биться до последнего патрона! Отступать некуда. За нами Ленинград!..»
Бойцы и командиры приходят за деньгами по очереди, В полном боевом снаряжении. Усталые, озабоченные, злые.
Многие с перевязками. Они вносят в землянку специфические запахи: болота, дыма, пороха, тяжелого солдатского пота.
Никто из них деньги не пересчитывает, и не видно на их лицах в день получки ни радости, ни благодарности. Наоборот, ворчат:
— Нашли время...
А командир «пятьсот веселой» роты нас так «отблагодарил», что у моего интеллигентного начальника очки сорвались с потного носа. От обиды.
С грубоватым добродушием бравый ротный загрохотал от самого порога:
— Братцы-кролики, никак, вы озверели? Кой черт вас сюда нес, не подмазавши колес? На лешего нам ваши дензнаки! Гробы у нас бесплатные...
У начфина жалко дрогнули губы. Промолчал. Но не забыл. Уж дома, в штабе полка, сказал мне:
— Слыхали, как ценят нашу службу? А что делать, мой друг? На начфинов реляций не составляют и песен о нас не поют. Мы со времен Петра Первого отщепенцы. Парии. А вы знаете ли, что сей мудрый царь сказал про нашего брата? Примерно так: «...интенданты, коменданты, писаря и прочая сволочь, становись на левый фланг, дабы своим гнусным видом не портить общий вид строя!» Вот так-то, милейший мой. Да и в наши-то дни мы — так называемые «тыловые крысы», всего-навсего левофланговые...
Мой начальник прав. Наше скромное племя на войне не в чести. И мне понятна и близка его обида. Она не мелочная. Начальник сам человек не мелочный. Не обиделся же он на меня за милую сцену у чертова мостика. Будто начисто забыл, что там произошло. А вот обида за профессию, видимо, не забывается. Признаться, я и сам обиделся на командира за его неуместную тираду. Да что делать, раз мы не из боевой когорты. Не номенклатура, так сказать. Начфин — вчерашний бухгалтер. А я — счетовод. А это не фигуры. Не герои. И к сожалению, не только на войне. И справедливо это или нет, историки когда-нибудь разберутся.
Чудакова В. В.
484 Коменданты, интенданты...: Рассказ, повести.— Л.: Лениздат, 1985. —336" с.
В книгу вошли иовый рассказ «Коменданты, интенданты...» и публиковавшиеся ранее повести «Ратное счастье» и «На гихой Сороти».
84.3(2)7
4702010200—181 4 М171(03)-85
СОДЕРЖАНИЕ
КОМЕНДАНТЫ, ИНТЕНДАНТЫ... Рассказ , , . 3
РАТНОЕ СЧАСТЬЕ. Повесть . . . . ._. , 10
НА ТИХОЙ СОРОТИ. Повесть ,..,., 194
Валентина Васильевна ЧУДАКОВА
КОМЕНДАНТЫ, ИНТЕНДАНТЫ... Рассказ. Повести
Заведующий редакцией А. И. Белинский. Редактор С. В. М о л е в а. Художник В. Б. Мартусевич. Художественный редактор В. А. Баканов. Технический редактор И. В. Б у з д а л е в а. Корректор Т. В. Мельникова
ИБ № 3260
Сдано в набор 25.03.85. Подписано к печати 09.10.85. М-27438. Формат 84Х108'/з2- Бумага тип. № 3. Гарн. «Балтика». Печать высокая. Усл. печ л 17,64. Усл. кр.-отт. 18,06. Уч.-нзд. л. 18,66. Тираж 100 000 экз. Заказ № 854. Цена 1 р. 30 к.
Ордена Трудового Красного Знамени Лениздат, 191023, Ленинград, Фонтанка, 59. Ордена Трудового Красного Знамени типография им. Володарского Лениздата, 191023, Ленинград, Фонтанка, 57.
© Рассказ, оформление, Лениздат, 1985 "