Страница 7 из 7
– Пусть станок стреляет в деталь инструментом, как пулемет! – Несмотря на запрещение критики, все хохочут, представляя, как станок стреляет сверлами, но потом кто-то догадывается: это же дробеструйная обработка!
Всем очень весело. И уже высказано несколько интересных идей. Новички поглядывают на нас вопросительно: неужели так вот – пошумели и сделали изобретение?
Когда появился «мозговой штурм», с ним поначалу связывали много надежд. Ведь он часто помогает преодолевать психологические барьеры. Дело в том, что психологическая инерция человека во многом определяется его специальностью. Допустим, врачу для решения задачи потребуются знания, например из электротехники, шансов на успех у него мало. А если вместе работают врач и электрик? Уже шансов больше! Значит, поиск нового нужно вести группой, чтобы психологическая инерция разных специалистов «взаимно уничтожалась». И еще: одни люди могут легко генерировать идеи (их называют «генераторами»), а другие – лучше анализируют, критикуют («критики»). Боязнь критики – сильный помощник психологической инерции. Во время «генерации» никакой критики быть не должно, а критиковать можно и нужно потом, когда идеи уже наработаны.
Нередко зерновые культуры приходится убирать во влажную погоду, а мокрые колосья очень трудно обмолачивать – «выбивать» из них зерно. Сушить – огромные затраты энергии. Ждать пока растения сами высохнут – потери времени и ухудшение качества зерна. Как быть?
Ребята «набрасываются» на задачу. Мы не стали разделять их на «генераторов» и «критиков», потому что в этом возрасте практически все – «генераторы». Предложений много – как серьезных, так и шуточных, но хороших среди них нет. Штурм затихает.
Несколько лет назад эту задачу предложили «знатокам» – участникам телепередачи «Что? Где? Когда?». Знатоки, используя что-то вроде «мозгового штурма», обычно неплохо решают простые задачи, но перед этой спасовали. А дело в том, что мозговой штурм полезен для решения сравнительно простых задач, «цена» которых – десятки или сотни проб. Для более трудных задач, требующих тысяч проб, он неэффективен. И это не удивительно, ведь принципиально он ничем от МПиО не отличается – те же пробы, те же ошибки. А можно ли придумывать новое по-другому, вообще отказавшись от перебора вариантов?
…Древний итальянский город Пиза – одно из самых просвещенных мест в Европе 13-го века. Только здесь можно было постигнуть величайшее искусство – деление больших чисел. Не каждый достигал успеха – нужны были способности и огромное терпение.
– Сказки! Любой третьеклассник разделит два числа «уголком»! – шумят новички.
Преподаватель записывает: DCCCLXXXVIII: VIII = CXI[6]
Общее недоумение. Но наши математики уже сообразили:
– Ничего не выйдет! Римские числа нельзя делить уголком и умножать в столбик, это непозиционная система счисления.
Величайшим искусством считалось угадывание ответа, хотя бы приблизительно. Нужно было усвоить множество признаков делимости, но главное – практика. Приходили в школу юноши, чтобы выйти из нее мужами средних лет. А потом очень длительные многократные вычисления, потому что римские числа нельзя не только делить, но и перемножать. Значит, оставалось только длительное сложение, когда так легко сделать ошибку, и постепенное приближение к ответу… Но вот появились арабские цифры, а с ними и правила деления и умножения, и МПиО стал не нужен. А в 15-м веке устраивались турниры математиков по решению квадратных уравнений – кто быстрее и точнее угадает корни. Но…
– Появились формулы Виета! – подсказывают ребята. И отсюда МПиО был тоже изгнан.
Аналогичная картина во всех отраслях науки и техники. Множество кораблей погибли, прежде чем были созданы настоящие «короли моря»! Но сегодня никто не станет строить судно с помощью МПиО только для того, чтобы убедиться, что оно не поплывет. От ошибок оберегают такие науки, как гидродинамика и сопротивление материалов, механика и теория устойчивости – наука вытеснила МПиО, стали ненужными лишние испытания. И так происходит везде.
Но с каким отчаянным сопротивлением МПиО сдает свои позиции! Изобретателей обвиняют даже в колдовстве и часто уничтожают их творения. Во второй половине 19-го века лорды британского адмиралтейства вопреки научным расчетам утвердили строительство броненосца с паровой машиной и мощным парусным оснащением в придачу. Во время пробного плавания небольшой шквал опрокинул неустойчивый корабль. Из 550-ти человек экипажа спаслись только 17. В память о погибших в стену собора святого Павла в Лондоне была встроена бронзовая доска с приговором суда «невежественному упрямству лордов».
Число жертв МПиО сосчитать невозможно. От него удавалось отказаться только тогда, когда появлялась соответствующая наука. Сегодня МПиО остался «королем» только в изобретательстве. Значит, нужна наука, позволяющая изобретать!
– Представьте себе, – обращаемся мы к ребятам, – что вы стоите у истоков этой новой науки. С чего бы вы начали ее создавать?
– Нужно поговорить с разными изобретателями, пусть расскажут, как они изобретают.
– Нет, лучше за ними наблюдать!
– Нужно изучить, как работает их мозг, когда они придумывают новое!
Вроде все верно, именно так изучали психологию творчества. Но за много десятков лет не удалось получить не только правил или формул создания нового, но и вообще никаких результатов, которые можно было бы использовать на практике. Но что же еще можно изучать в творчестве, если не самого творца?
Трудно уловить неповторимый миг творческого «озарения», увидеть, что происходит в мозгу изобретателя, когда вдруг неизвестно откуда появляется «видение» будущей машины. Но сама машина – вот она, в металле, мы видим, что в нее вложил изобретатель сегодня, а что было сделано до него, вчера, десять лет назад… Мы много раз читали, слышали, как изобретателю помог случай. Но случайны ли изобретения?
– Кто изобрел телефон?
– Александр Грехэм Белл. В 1876 году. – Это, конечно, всезнайка Женя.
– А если бы Белл, например, умер в детстве, был бы у нас сейчас телефон? Или мы бы до сих пор посылали друг другу курьеров с записочками?
– Наверное, был бы. Как без телефона?
– А на сколько времени задержалось бы его изобретение?
– На год!
– На десять лет… Нет, невозможно определить!
Это как раз возможно. На полчаса! Именно на полчаса опоздал с заявкой на телефон другой изобретатель – Элиша Грей. А через год десять выдающихся изобретателей того времени в суде пытались отстоять свое право называться создателями телефона. Дело в том, что после ряда открытий в электротехнике, появление телефона стало закономерным или даже неизбежным.
Изобретения, новые идеи появляются не случайно, а по законам, которые можно познать и использовать для сознательного совершенствования любых машин, для создания изобретений. Зайдем в музей автомобиля. Переходя от экспоната к экспонату, мы увидим, как менялись, совершенствовались машины, какие задачи при этом возникали и как они решались. А потом посетим музей авиации, артиллерии, обрабатывающих станков или медицинской техники. И окажется, что в их развитии возникали похожие задачи, и приемы их решения тоже имеют сходство. Музеев много, но один из них – уникальный, где есть все – это мировой патентный фонд, более 35 миллионов изобретений. С анализа этих изобретений и началась теория изобретательства.
Занятия затянулись до обеда, а небольшой послеобеденный отдых ушел на подготовку к конкурсу «Что? Где? Когда?». Он длился до ужина. Мы вместе с другими преподавателями сидели в жюри.
Ребята очень наблюдательны – они заметили, что конкурс нам не понравился. Почему? Ведь все было как в популярной телепередаче: минута на размышления, бурные переживания, удачные или неудачные ответы, музыкальные паузы. А нам было грустно от демонстрации участниками голой эрудиции, а также от их неорганизованного, нетворческого мышления.
6
888: 8 = 111
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.