Террор во имя веры: религия и политическое насилие

Р. Я. Эмануилов, А.Э. Яшлавский

Террор во имя веры: религия и политическое насилие

Введение

В списке глобальных вызовов, угрожающих современному миру, международный терроризм, вероятно, может стоять под номером один.

Террористическая угроза не является исключением, пожалуй, ни для одного государства – крошечной страны или супердержавы, государства с деспотическим правлением или с почти неограниченной демократией. Наряду с другими вызовами, стоящими перед человеческой цивилизацией – проблема распространения оружия массового поражения, наркоугрозой, экологическими проблемами, голодом и бедностью в странах третьего мира и другими, – терроризм несет не только непосредственную угрозу своими конкретными проявлениями, но и скрывает далеко идущие последствия для самых разных сфер человеческой жизни. Принимая в целом мысль, что терроризм есть оружие слабых, приходится в то же время признать, что это сильное оружие, несущее огромную угрозу. Согласимся с мыслью, что «сила слабого максимальна, когда она деструктивна. Раньше малочисленные силы могли устроить убийство, менявшее ход истории, но никогда им еще не удавалось так потрясти современный мир»[1]. Будучи проявлением асимметричного насилия, идущего «снизу», терроризм конца ХХ – начала XXI столетия качественно отличается от терроризма предшествующего времени. На фоне процессов глобализации, распространения новых способов массовой коммуникации, угрозы неконтролируемого распространения оружия массового поражения проблема экстремизма и терроризма приобретает совершенно новое звучание, становясь значительным фактором не только внешней и внутренней политики большинства государств, но и повседневной жизни миллиардов людей на всей планете.

Что такое современный терроризм? Детище нашего времени или же просто модернизированная форма политического насилия, древнего как человечество? Существует ли генетическая связь между последователями Усамы бен Ладена и левацкими боевиками немецкой «Фракции Красной армии» или между шиитскими боевиками ливанской «Хезболлы» и русскими народовольцами? Или, может быть, феномену «Аль-Каиды» следует искать объяснение в недрах исламской религии? Без четкого осмысления корней терроризма крайне трудно (да и возможно ли вообще?) понять это явление, ставшее в последние десятилетия главным вызовом мировой безопасности. А без понимания невозможно и эффективно бороться с террористической угрозой. Где и когда именно родился феномен терроризма – вопрос очень спорный. Ясно одно: место его рождения не в песках Аравии, не в оазисах Магриба, не в стенах медресе Центральной Азии… К этому мы еще вернемся, а пока надо задаться другим вопросом.

Вообще, когда мы говорим о терроризме, мы должны четко понимать: а что, собственно говоря, такое терроризм? На первый взгляд особых вопросов тут быть не должно. Терроризм (от латинского terror – страх, ужас) – незаконное использование насилия (убийства, взрывы, захваты самолетов, зданий, заложников и т. д.) или угрозы насилия на негосударственном уровне против личностей или собственности для запугивания или изменения курса правительства, гражданского населения или любой его части для достижения политических или социальных целей. Казалось бы, довольно четкое и ясное определение. Но и оно вызывает немало вопросов. Немного слов чаще употребляются каждый день сотнями средств массовой информации, чем слова «терроризм», «террористический», «теракт», «террористы». Но за этим частым употреблением не теряется ли истинный смысл этих понятий? Существует масса определений терроризма в словарях, справочниках, научных монографиях. Одни из них приближаются к сущности этого феномена, другие блуждают где-то далеко. И вопрос этот далеко не ограничивается чисто академическим интересом. Поиск четкого определения этого понятия имеет и вполне прагматическое, прикладное значение для самых различных сфер – от международных отношений до уголовного права.

Тут следует согласиться с теми авторами, которые указывают на то, что, в частности, «отсутствует криминологическое понятие терроризма, а его определение в российском уголовном законе вызывает серьезные сомнения. Не полностью выписана феноменология терроризма, не выделены его отдельные проявления и в целом отсутствует его типология, несмотря на то что некоторые разновидности террористических актов обладают весьма специфическими чертами, не присущими другим. Неразработанность типологических вопросов препятствует адекватному пониманию природы и причин рассматриваемого явления, социальных и психологических механизмов его реализации»[2]. Соответственно без четкого определения феномена терроризма значительно затрудняется противодействие ему на государственном, межгосударственном и юридическом уровнях.

Отсутствие четкого определения понятия «терроризм» хорошо иллюстрирует пример палестинского Исламского движения сопротивления (более известного как ХАМАС). Это движение в Израиле, США, странах ЕС и т. д. занесено в список террористических организаций. И, надо думать, не без оснований. Однако, будучи легальной политической силой в Палестинской автономии, более того, одержав победу на парламентских демократических выборах, ХАМАС воспринимался Россией уже не в качестве террористической организации, а как потенциальный участник переговорного процесса на Ближнем Востоке, что вызвало резкую критику со стороны Израиля и стран Запада. В то же время в России решением Верховного суда РФ (14 февраля 2003 г.) запрещена деятельность таких организаций, как «Хизб ут-Тахрир» и «Братья-мусульмане», признанных террористическими[3]. Тогда как в ряде других стран эти организации не признаются в качестве террористических группировок. Если бы существовало общепринятое четкое определение слов «терроризм», «террористический», то была бы и ясность в конкретном вопросе отношения к ХАМАС, «Хизб ут-Тахрир» и «Братьям-мусульманам».

Понятие «терроризм» далеко от нейтральности – оно имеет политическую и эмоциональную окраску. А это приводит к тому, что точное определение этого феномена оказывается затуманенным. Существуют десятки, если не сотни определений слова «терроризм». С нашей стороны, было бы чрезмерно самонадеянным претендовать на поиск некоего универсального определения. Однако при этом хотелось бы расставить некоторые акценты, которые, как нам представляется, приближают к лучшему пониманию данного феномена.

По сути дела, единственными не подлежащими сомнению фактами остается признание терроризма злом и необходимость борьбы с этим злом. Однако необходимо четкое понимание, что же такое терроризм.

В этой связи можно вспомнить статью бывшего министра иностранных дел Великобритании Дэвида Миллибэнда, опубликованную в январе 2009 г. в газете «Гардиан». В статье, озаглавленной «Война с терроризмом была ошибкой», глава британского внешнеполитического ведомства признал, что поддержанная ранее Великобританией американская концепция «войны с терроризмом» war on terror как с единым врагом была ошибочной: «Идея “войны против террора” давала впечатление об объединенном, транснациональном враге, воплощенном в фигуре Усамы бен Ладена и «Аль-Каиде». Реальность состоит в том, что мотивации и особенности террористических группировок несопоставимы. «Лашкар-и-Таиба» имеет корни в Пакистане и озабочена Кашмиром. «Хезболла» утверждает, что выступает за сопротивление оккупации Голанских высот. Шиитские и суннитские повстанческие группировки в Ираке имеют мириады требований. Они столь же многообразны, как и европейские движения 1970-х (ИРА, группа Баадера-Майнхоф и ЭТА). Все использовали терроризм и иногда поддерживали друг друга, но их цели не были едиными, а их сотрудничество было оппортунистическим. Так обстоит дело и сегодня»[4]. В этом замечании есть немалый смысл. В конечном счете, для того чтобы правильно вести войну, надо четко понимать – против кого и против чего она ведется. И потому-то расплывчатое war on terror никакой ясности не привносит.

1

Пенн М.Дж., Залесн Э.К. Микротенденции: маленькие изменения, приводящие к большим переменам. М., 2009. С. 488.

2

Антонян Ю.М. Терроризм: криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 1998. С. 5.

3

См.: Силантьев Р.А. Ислам в современной России. Энциклопедия. М., 2008. С. 141–146.

4

Milliband D. “War on Terror” Was Wrong // The Guardian. 2009. 15 Jan. http://www.guardian.co.uk/commentisfree/2009/jan/15/david-miliband-war-terror