Страница 21 из 21
Ряд авторов сталинианы пишут, что такой пленум состоялся в августе. На самом деле из 53 членов ЦК и 34 кандидатов в члены Зиновьеву и Каменеву удалось собрать только 25 человек, т.е. около 28 процентов списочного состава, и потому лишь в конечном итоге мероприятие назвали Пленум ЦК РКП(б). Разбирательство было очень острым и продолжалось два дня — 19 и 20 августа 1924 года.
Большинством голосов участники Пленума «признали неправильность позиции т. Сталина и принципиальную его ошибку по вопросу о диктатуре партии». Зиновьеву же предложили написать специальную статью и опубликовать ее в «Правде». Лидер ленинградской партийной организации статью написать согласился, но потребовал, чтобы она была опубликована в «Правде» не как точка зрения Зиновьева, а в качестве позиции редакционной коллегии газеты. 23 августа 1924 года статья была опубликована в главной партийной газете как редакционная.
Зиновьев торжествовал победу. Сталин сорвался и прямо на совещании написал заявление об отставке.
«Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым, — написал он на чистом листке бумаги, пущенном по столу президиума Совещания (зачитывать свое заявление вслух он не стал) — после ухода, а потом и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и оргбюро) ЦК. Прошу дать отпуск для лечения месяца на два. По истечении срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу. Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснения с моей стороны, ибо считаю вредным для дела дать объяснения, кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма. Т-ща Куйбышева просил бы раздать ЦК копию этого письма. С ком. прив. И. Сталин. 19.VIII.24».{70}.
Однако так ли уж рисковал Сталин, подавая такое письмо? Думается, не слишком. Если бы риск действительно был большим, генсек такое письмо не написал бы ни в коем разе.
В Политбюро ЦК к этому времени состояли Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Сталин, Томский, Троцкий — 7 человек. Сталина в нем поддерживали всего двое — Рыков и Томский. От Бухарина можно было ждать при голосовании чего угодно, но надежды на то, что он безоговорочно поддержит Сталина, не было никакой. В целом соотношение сил в Политбюро было 3: 5 не в пользу Сталина.
А вот в Секретариате ЦК положение было обратным. На тот момент в нем состояли — Сталин, Андреев, Зеленский, Каганович, Молотов. Сомневаться Сталину можно было только в позиции Исаака Абрамовича Зеленского, который был открытым сторонником Каменева. Таким образом, соотношение сил в Секретариате было 4: 1 в пользу Сталина.
Зеленский на августовском пленуме голосовал против Сталина, за что 20 августа был из состава Секретариата и Оргбюро выведен и сослан секретарем Среднеазиатского бюро ЦК (Леонард Шапиро. Коммунистическая партия Советского Союза. London, 1990, с. 408). (Позднее, в августе 1937 года, был арестован по делу «Антисоветского правотроцкистского центра». В последнем слове сказал: «Мои преступления перед партией, перед страной и перед революционным народом велики. Именно поэтому я не вижу никаких мотивов, никаких оснований искать обстоятельств, смягчающих мое преступление и вину». 13 марта 1938 года приговорен к смертной казни и расстрелян.)
Далее. Оргбюро. 11 человек: Андреев, Бубнов, Ворошилов, Догадов, Зеленский, Каганович, Калинин, Молотов, Николаева, Смирнов А.П., Сталин. Против генсека выступили в тот момент Бубнов (большевик с 1903 года, в 1923-м примкнул к Троцкому но потом переметнулся в лагерь Сталина, расстрелян 1 августа 1938 года), Догадов, Зеленский, Смирнов, Николаева. Соотношение сил 6: 5 в пользу Сталина.
И действительно, хоть удар, нанесенный Сталину, был очень для него болезненным, но в итоге его не только не отпустили с должности генсека, но и обязали всю руководящую верхушку партии, к которой присоединили и председателя ЦКК В. Куйбышева (сторонника Сталина), строго придерживаться партийной дисциплины.
Но главное было сделано, правящая «тройка» перестала существовать, она трансформировалась в «семерку». С сентября 1924 года «семерка» высших руководителей партии стала по вторникам собираться в кабинете Сталина и сговаривалась о вопросах, обсуждаемых в четверг на заседаниях Политбюро, по сути предопределяя их решение в нужном ключе. Таким образом, в конечном итоге Сталин только укрепил свои позиции в партии, хотя внешне и был вроде бы осужден за своеволие.
Весь остаток этого десятилетия прошел под знаком борьбы Сталина за власть в партии с представителями так называемой ленинской гвардии — Зиновьевым, Каменевым, Бухариным, Рыковым, Томским, другими, а также шло добивание уже практически поверженного Троцкого. В российской сталиниане второй половины XX века и в 2000-х годах вся эта эпопея выписана достаточно подробно и внешне — близко к истине. Поэтому я не вижу смысла повторяться. Сталин одержал над всеми ними полную победу. Замечу лишь, что политическая борьба за лидерство между Сталиным и его группой, с одной стороны, и Троцким, Зиновьевым, Каменевым — с другой, достигала очень острых форм. Но тогда Сталин крови соперников не жаждал. Все, чего он пока хотел от них, это чтобы они сохраняли лояльность. Ему даже не нужно было, чтобы они публично каялись, признавались в ошибках и т.д. Он даже готов был оставить их в руководящих органах партии, но с одним условием — сохранением лояльности по отношению к победившей группировке. 25 июня 1926 года в письме к Молотову, Рыкову, Бухарину Сталин писал: «Зиновьева нужно вывести из Политбюро с предупреждением вывода из ЦК, если не будет прекращена его работа по подготовке раскола; либо мы этот удар сделаем сейчас, в расчете, что Троцкий и другие станут опять лояльными, либо мы рискуем превратить ЦК и его органы в неработоспособные учреждения, а в ближайшем будущем схлопочем себе большую бузу в партии во вред делу и единству…»
Но соперники лояльными быть не хотели, вели борьбу со Сталиным до конца, и в этой борьбе в живых мог остаться только кто-то один.
В ходе этой борьбы и победы над своими политическими противниками генеральный секретарь вплотную подошел к 1929 году, к коллективизации, которую он позже сам оценил как «вторую революцию». Это уже была его собственная революция, к которой никто, кроме него, прямого отношения не имел.
Правда, в этот же период, до начала коллективизации, Сталин постепенно подобрал ключи к главному карательному органу партии — к органам государственной безопасности. Без овладения этой организацией генсек ни за что не сумел бы осуществить задуманное. Эта специальная тема только еще ждет своего исследователя. Но первые шаги в этом направлении уже сделаны в фундаментальной монографии генерал-лейтенанта А.А. Здановича, к которой я и отсылаю читателя{71}.
ГЛАВА 4.
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЦЕНОЙ В МИЛЛИОНЫ ЖИЗНЕЙ
Это был глубочайший революционный переворот, скачок из старого качественного состояния общества в новое качественное состояние, равнозначный по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 года.
Раньше каждый кулак набирал на полку десятки людей и хотя издевался над ними в работе, но все же варил крутую кашу со старым свиным салом и платил по 80 копеек в день. На эти деньги можно было пуд хлеба купить. Теперь же за 400—500 грамм хлеба в день отдашь свой труд, даже корову, и ничего не получаешь.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте