Страница 17 из 17
– Мне говорили, что вы прекрасно готовите уху.
– Да, это мужское дело. Я научился готовить рыбу на сене.
– А что это такое?
– Запекаешь рыбу в духовке с ароматными травками. Вот этот травяной, сенной дух особенно благодатен.
– Скажите, Борис Петрович, что вызывает ваш восторг в молодом поколении?
– Их красота. Как не восторгаться прекрасными лицами! Какой заразительной энергией наполнено молодое тело, как горят их глаза, когда общаются, не замечая никого вокруг.
– Вам близки страсти, которые владеют ими?
– Да они живут теми же страстями, которые сжигали и нас. Но, правда, мы были стыдливее. И это, наверное, хорошо. Они же целуются на улицах не стесняясь. Я в такие минуты в душе вопрошаю: «А что же с вами будет, когда вы останетесь наедине?» Да ладно. Это поветрие моды, которую прививает телевидение. Это безоглядность проходящая.
– Вы верите, что жизнь изменится к лучшему?
– В нас сидит эгоцентризм: нам хочется, чтобы сейчас и немедленно все стало хорошо. Сегодняшним мы недовольны и ворчим: плохо, плохо. Конечно, где-то в Швейцарии или Германии жизнь получше. Но стоит спросить себя: что главное? Жизнь так коротка. И надо бы научиться избавляться от лишнего. Лишнее имущество, которое навьючиваешь на себя, ты потом тянешь на себе как вол. Посмотрите, сколько у каждого ключей! У меня их десятка три. Не от воров мы защищаемся. А воры пришли недавно ко мне и за две минуты открыли все замки, обчистили, и до свидания… Ну что ж, не помрем без украденного.
– Сейчас так заразительна зависть к дорогим машинам, к роскошной еде с икоркой, осетринкой…
– А по мне, самая вкусная еда – это хлеб. В глубинке зайдешь на пекарню, вдохнешь запах теплого хлеба, и вырвется старинный восторг: «Ой Господи! Девки, какой же вкусный хлеб вы печете!» Возьмешь буханку, да еще воды родниковой, соли и буханку эту навернешь – не заметишь». А вода в наших родниках – просто чудо. Сидишь около, пьешь воду с ладони, и доволен. Чувствуешь – вот оно, главное: хлеб, воздух, которым можно дышать, не отплевываясь. А что тебе, человек, еще нужно? Зачем ты, богатый миллионер, строишь дом за домом? Вспомнить бы про Диогена.
– На всех Диогенов бочек не хватит. Какое чувство вы, Борис Петрович, считаете главным?
– Любовь. Без любви и человечества не было бы. Понимать и любить эту жизнь – вот счастье. Наша короткая земная пора – все лишь птичий посвист! Зачем тебе две-три машины? Я люблю ходить пешком. Встретится знакомый и удивляется: «А чего ты не на колесах?» А я ему подкидываю по-народному: «Ноги носят, а когда не будут носить, усядусь в машину».
– И будете из машины восхищаться одуванчиковым полем. Кстати, вы не делаете вино из одуванчиков? Я два лета упражнялась в этом искусстве, поверив Брэдбери.
– Нет. Из одуванчиков варю мед. Только не из уличных. На чистой поляне нужно собрать желтые лепестки. Раньше у нас этим занимались цыгане. Снимали на хуторе хату, собирали лепестки, варили с сахаром и продавали. У меня тоже получился прекрасный мед. Зимой откроешь баночку с этим экзотичным медом и почувствуешь майскую пору.
– У вас в Калаче есть земля? – У всей нашей семьи – 12 соток. Мне только что позвонил сын Петя с беспокойством – густо травой заросла наша поляна. Вот приеду, наточу косу и развлекусь покосом.
19 мая 2008 г .
Вулканический мужик
Генрих Штейнберг: «Меня срезало камнем величиной с табуретку»
Его жизнь – это фантастическое соединение множества самых несовместимых дел: увлечение архитектурой и защита ворот «Зенита», геофизика и космонавтика, вулканология и участие в создании и испытании лунохода. Он всегда выбирает риск, опасность. Имя Генриха Штейнберга, выдающегося исследователя вулканов, известно во всем мире. Академик РАЕН, он в течение нескольких лет возглавляет Институт вулканологии и геодинамики. Естественно, этот институт не в Москве, а на Сахалине, с отделением на Курилах.
Генрих – личность легендарная. Он в одной дружеской компании с Бродским, Рейном, Битовым, Городницким, Алешковским. Когда-нибудь Генрих сделает свою книгу о любви к действующим вулканам, о самых опасных своих спусках в огненный зев Вельзевула. О нем сделаны фильмы. Очень красивые безлюдные сопки. Клубящиеся белые газовые испарения над вулканами. Невероятные живописные сочетания красок. И часть этой красоты – человек, приговоренный вечно идти к земным и небесным тайнам.
Андрей Битов написал о нем книгу «Путешествие к другу детства», полную юмора, розыгрышей и нескончаемого удивления перед своим однокашником Генрихом – Андрей называл его вулканавтом. Быть на вулкане страшно даже на экране. Из рваного кратера вырывается многоцветный причудливый взрыв. Слепнешь от его огня и красоты. На палатку вблизи огненного жерла падают увесистые слепящие куски и сжигают ее.
Вулканолог Штейнберг раскрыл множество земных тайн. Он открыл на острове Итуруп месторождение рения. Он здесь в вулканических газах, откуда его при желании и умении можно извлечь. Объектив кинокамеры венгерского кинооператора Золтана, снимавшего фильм о Штейнберге для немцев и французов, поймал удачу – ученый держит в руках кусок породы с включением рениита. Но вот наступает опасный момент съемок – спуск на специальном тросе со ступеньками в брюхо вулкана. Генрих уходит в воронку, в облако горячего газа.
– Страшно? – Нужно рассчитать возможные опасности. Следить, чтобы у тебя под ногами не было больше 150 градусов. Подошва держит некоторое время 120 и 150. При этой температуре газ еще виден. Но когда температура значительно выше, горячий газ становится прозрачным. И тут легко ошибиться…
На экране Генрих после подъема из вулкана шатается, ему нечем дышать, он валится на грунт и дышит из кислородного баллончика. Слегка поджаренные ботинки со штырями на подошве снимают с него друзья.
– Этот спуск происходил в 2002 году, мне было 67. Извержение вулкана произошло 3 года назад. И за это время дно кратера не остыло, а прогрелось от лавы до 700 градусов.
– Как тут не воскликнуть: чертов мужик, этот Штейнберг?
– Есть еще силы. В 2000 году я проходил медицинское обследование: ученые хотели проверить, что там во мне изменилось с той поры, когда меня в 33 года готовили в космонавты. Тогда нашли идеальным для полета в космос. Они мне объяснили: мой физиологический возраст оказался на 12 лет ниже календарного. Тридцатитрехлетнему мужику они дали 21. Вторая проверка моих «градусов» подтвердила: моя физиология моложе календарной примерно на 20–25 лет.
– Почему ленинградец, мечтавший продолжить семейную традицию – стать архитектором, вдруг выбрал вулкан?
– Не вулкан я выбрал, а Камчатку. После 3-го курса, в 56-м году, попал туда на поисковые работы. И на съемках наша партия зацепила рудопроявление молибдена. А по засекреченной специальности я должен был бы искать уран. Правда, на распределении, после окончания института, я отказался идти на секретную работу, и меня направили в Хабаровское геологическое управление. А там я выбрал Камчатку… С Институтом вулканологии я связан с момента его образования.
– Генрих, к этой опасной работе, наверное, нужно себя как-то особенно психологически готовить?
– Внутренняя проверка, конечно, идет. Но только реальность учит. Когда первый раз спустился в кратер Авачинского вулкана, на дне его я столкнулся с раскаленными породами. Температура около 800 градусов. Спустился я с обычными термометрами, рассчитанными до 500 градусов. Сначала у меня «полетел» стопятидесятиградусный, а потом и пятисотградусный. И до меня дошло – породы на дне не красноватого цвета, а раскаленные. И туда не сунуться.
– А какое у вас было снаряжение?
– Альпинистские ботинки на зубчатой плотной подошве. Кислородный изолирующий прибор, ящик с баллонами кислорода на груди. Штормовка-брезентовка. Тогда я еще спускался в довоенном пожарном шлеме с гребнем.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.