Страница 2 из 56
Она бросила быстрый взгляд в сторону смежной с ее спальней гардеробной, где спала Мэтта, и подумала, что, несмотря на риск вызвать негодование дядюшки, было бы неплохо взглянуть на реакцию любимого мужчины на ее появление в ночной сорочке. Торопливо надев шлепанцы, она тихо открыла дверь и на цыпочках спустилась вниз по лестнице.
Дверь в гостиную была открыта, там горели свечи, образуя вокруг головы Фаррела золотистый нимб, что заставило Риган еще раз восхититься им. Прошло несколько минут, прежде чем она начала прислушиваться к разговору мужчин.
— Взгляни на этот дом! — с горячностью воскликнул Джонатан. — Вчера мне на голову упал кусок отколовшейся лепнины с потолка. Я читал газету, когда этот проклятый гипсовый цветочек чуть не сделал из меня инвалида.
Фаррел внимательно смотрел на бренди в своем бокале.
— Скоро все будет кончено — по крайней мере для вас. Вы получите свои деньги и сможете отремонтировать дом или купить новый, если пожелаете, тогда как меня ждет унылое существование на всю оставшуюся жизнь.
Презрительно фыркнув, Джонатан вновь наполнил его бокал.
— Послушать вас, так можно подумать, что вас сажают в тюрьму. Уж поверьте, вы должны быть благодарны за то, что я для вас сделал.
— Благодарен? — усмехнулся Фаррел. — Вы взвалили на мои плечи такой груз: безмозглую, необразованную, неуклюжую девчонку!
— Будет вам. Некоторые мужчины были бы счастливы заполучить ее. Она хорошенькая, а ее простодушие многим мужчинам нравится.
— Но я не такой, как эти мужчины! — предостерегающим тоном заявил Фаррел.
На Джонатана устрашающий тон Фаррела не подействовал.
— Ладно, не будем ссориться. Мы должны благодарить благосклонность судьбы, а не пытаться вцепиться друг другу в горло. — Он приветственно поднял вновь наполненный бокал. — Выпьем за мою дорогую сестрицу, которая, к нашему счастью, вышла замуж за богатого молодого человека.
— А потом умерла, оставив все в ваших руках. Я правильно продолжил ваш тост? — усмехнулся Фаррел и, сделав большой глоток, заговорил серьезно: — Вы уверены относительно завещания своего зятя? Я не хочу жениться на вашей племяннице, а потом обнаружить, что все это было большой ошибкой.
— Я помню этот документ наизусть! — сердито сказал Джонатан. — В течение последних шести лет я буквально не вылезал из конторы стряпчих. Племянница не получит денег, пока ей не исполнится двадцать три года или если не выйдет замуж до этого времени, но замуж она должна выйти не раньше, чем ей исполнится восемнадцать лет.
— Если бы не было этой оговорки, то вы, должно быть, нашли бы ей мужа, как только ей исполнилось двенадцать лет?
Джонатан, хохотнув, поставил бокал на стол.
— Возможно. Кто знает? По-моему, она не очень изменилась с тех пор, как ей было двенадцать лет.
— Если бы вы не держали ее пленницей в разрушающемся доме, то она, возможно, не была бы таким недоразвитым, неинтересным ребенком. Боже милосердный! Мне становится страшно, когда я думаю о первой брачной ночи! Она, конечно, будет плакать и дуться на меня, словно двухлетний ребенок.
— Перестаньте жаловаться! — оборвал его Джонатан. — У вас будет достаточно денег, чтобы отремонтировать это чудовище, которое вы называете своим домом, тогда как я, который многие годы заботился о ней, получу жалкие гроши.
— Вы заботились о ней? Как вы умудрялись это делать, если не вылезали из своего клуба и, наверное, не знали даже, как она выглядит? — Тяжело вздохнув, он продолжил: — Я оставлю ее в своем доме и уеду в Лондон. По крайней мере теперь у меня будут деньги, чтобы приятно проводить время. Жаль, конечно, что я не смогу принимать друзей у себя дома. Возможно, мне придется нанять кого-нибудь, чтобы исполнять обязанности моей жены. Едва ли ваша племянница сможет управлять таким большим домом. — Взглянув на Джонатана, он увидел, как тот побледнел, вцепившись рукой в бокал с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Быстро оглянувшись, Фаррел увидел Риган, стоявшую возле двери. Сделав вид, будто ничего не произошло, он поставил бокал на стол.
— Риган, — сказал он с заботливой интонацией, — тебе давно пора быть в постели.
Ее большие глаза казались еще больше от поблескивающих в них слез.
— Не прикасайтесь ко мне, — прошептала она, напряженно вытянувшись в струнку и сжав кулаки. В своей детской ночной сорочке, с густыми темными волосами, спадающими на спину, она выглядела такой маленькой.
— Риган, ты должна беспрекословно слушаться меня.
— Не смейте говорить со мной таким тоном! Вы не имеете права указывать, что мне следует делать, после всего, что вы здесь говорили! — Она взглянула на дядюшку: — А ты никогда не получишь ни гроша из моих денег! Ты меня понял? Ни один из вас не получит ни фартинга!
Джонатан начал приходить в себя.
— Как же ты намерена получить эти деньги? — усмехнулся он. — Если ты не выйдешь замуж за Фаррела, то в течение пяти лет не сможешь прикоснуться к этим деньгам. До сих пор ты жила на мой доход, но хочу предупредить: если откажешься выйти замуж за Фаррела, я вышвырну тебя на улицу, поскольку мне от тебя больше не будет никакой пользы.
— Будь умницей, Риган, — сказал Фаррел, положив руку ей на плечо.
Она попятилась от него.
— Я не такая, как вы сказали, — прошептала она. — Я не такая глупенькая и многое умею делать. Мне не нужна ничья благотворительность.
— Конечно, не нужна, — покровительственным тоном сказал Фаррел.
— Бросьте! — сердито сказал Джонатан. — Ей бесполезно что-нибудь втолковывать. Она живет как во сне. Такой же была и ее мать. — Он схватил ее за предплечье, и его пальцы больно вонзились в ее кожу. — Ты представляешь, каково мне было в течение последних шестнадцати лет, с тех пор как умерли твои родители? Я наблюдал, как ты ешь мой хлеб, носишь одежду, за которую заплатил я, хотя тебе принадлежат миллионы — миллионы! — к которым я никогда не смогу прикоснуться. Даже после того, как ты достигнешь возраста, позволяющего тебе получить наследство, разве есть у меня надежда, что ты дашь мне из этих денег хотя бы фунт?
— Я бы дала. Ведь ты мой дядя!
— Ха! — Он оттолкнул ее к стене. — Ты влюбилась в какого-то никчемного расфранченного денди, который спустит все твое состояние за какие-нибудь пять лет. Вот я и решил дать тебе то, что хочешь ты, и гарантировать при этом, что я получу то, что хочу я.
— Позвольте! — воскликнул Фаррел, чуть не задохнувшись от возмущения. — Вы это меня так назвали? Если это так, то…
Не обращая внимания на его возмущение, Джонатан продолжал:
— Выбирай! Или выходи за него замуж, или убирайся отсюда сию же минуту!
— Вы не можете… — начал было Фаррел.
— Я, черт возьми, могу все! А ты, как видно, ненормальный, если думаешь, что я буду содержать ее еще пять лет исключительно ради собственного удовольствия.
Риган ошеломленно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Фаррел. Как могла она так ошибаться? Он не любил ее и хотел получить только ее деньги, он с ужасом говорил о женитьбе на ней.
— Каков будет ответ? — спросил Джонатан.
— Я иду упаковывать вещи, — прошептала Риган.
— Только не одежду, которую купил я, — ухмыльнулся Джонатан.
Какой бы ни считали ее эти двое мужчин, Риган Уэстон была очень гордым человеком. Ее мать сбежала из дома и вышла замуж на клерка, у которого не было ни гроша в кармане, но поскольку она работала вместе с ним и верила в него, они сколотили себе состояние. Матери было сорок лет, когда родилась Риган, а два года спустя она и ее муж утонули, катаясь на лодке. Риган осталась на попечении своего единственного родственника, брата ее матери. За все эти годы у нее не было повода проявить унаследованную от матери силу воли.
— Я ухожу, — спокойно сказала она.
— Риган, будь благоразумна, — сказал Фаррел. — Куда ты пойдешь? Ведь ты никого не знаешь.
— Может быть, мне следует остаться здесь и выйти за вас замуж? Каково вам будет иметь такую неотесанную жену?