Страница 5 из 5
– Ты не волнуйся. Я и сама подумываю с играми завязать. Надоело. Ничего нового. Разве что одну оставлю, буду изредка заходить, подарки друзьям дарить. В общем, со следующего понедельника начну работать в этом направлении. Вот увидишь.
– Танюшка, постарайся.
– Постараюсь.
Дожевав бутерброд с сыром и покончив с какао, я заторопилась в школу. Настроение улучшилось, в душе крепло желание начать со следующего понедельника новую жизнь. Правда, если учесть, что сегодня был вторник, у меня еще оставалось достаточно времени, чтобы отказаться от своих благих намерений.
Неделя пролетела незаметно. Жизнь текла размеренно и однообразно, играть я пока не бросила, а ночами продолжала вести задушевные беседы с Агнет. Кошмары меня не преследовали, но неприятный осадок в душе остался. Всякий раз, входя в Сеть, я невольно вспоминала о рассказанной Маринкой страшилке и порой чувствовала себя так, словно нахожусь на кладбище среди опустевших могил.
Наступила пятница. Последний день рабочей недели, после которого можно было вдоволь выспаться и отдохнуть. Мысли о предстоящих выходных поднимали настроение, я быстро шагала по покрытым корочкой льда лужам, направляясь к окруженной громадным яблоневым садом школе. Если судить по погоде, весну в этом году окончательно отменили, но, честно говоря, меня это не сильно тревожило. Был бы теплый дом да Интернет, а остальное особого значения не имело.
Впереди по грязным осевшим сугробам вышагивали двое, о чем-то оживленно болтая между собой. Щуплую фигурку с вытянутой вперед шеей невозможно было не узнать – она принадлежала очкарику и отличнику Яше Абрамову, а вторым, рослым, спортивным парнем, оказался Толик Стоцкий. Странная все же была у нас компания! Казалось бы, что общего могло быть между невзрачным тихоней Абрамовым и первой красавицей школы Региной Мироновой? Что могло объединять большую любительницу вышивать крестиком, похожую на фарфоровую куклу Милу Китайгородцеву и дерзкого насмешника Стоцкого? Но мы сдружились еще в начальной школе и все эти годы оставались неразлучной компанией. Вот только в последнее время виделись все реже, занятые собственными интересами.
Я смотрела в спину Толику, испытывая в душе странное чувство, которому не могла дать подходящего названия. Встречаясь с ним, я неожиданно начинала смущаться, бормотала какую-то чушь, а потом, оставшись одна, вспоминала каждый его жест, каждое слово. Может быть, именно из-за моего глупого смущения я превратилась для Стоцкого в подобие невидимки, он почти не замечал меня, предпочитая болтать на переменах с веселой, раскованной Региной. Прибавив шаг, я нагнала беззаботно болтавших приятелей.
– Привет, ребята!
Мальчишки поздоровались в ответ, и Толик немедленно сообщил мне последнюю новость:
– Представляешь, Андреева, я Абрамову сейчас рассказывал, как на днях набрел на новую игру. Мне такого раньше никогда не встречалось! Обычно или мутантов мочишь, или предметы разыскиваешь, но чтобы это в одной игре сочеталось – такое впервые. Там надо участвовать в боях, чтобы получать энергию, необходимую для поиска предметов.
– Необычная логика, – кивнул головой Яша.
– Но больше всего меня графика зацепила. Вроде бы простенькая флеш-игра, а такие персонажи классные! Фантазии разработчикам не занимать, а уж как детали прорисованы…
– Я бы поиграл, но надо к ЕГЭ готовиться.
– Ну ты зануда, Яша!
Наверное, это была действительно интересная игра, но я принципиально не хотела знать ее название, ведь с понедельника меня ждала новая жизнь, без игр и прочих глупостей. За разговорами мы незаметно подошли к школе. Надо было поторопиться, до начала уроков оставалось меньше пяти минут. Наскоро раздевшись, мы стремглав побежали на четвертый этаж…
Надсадно зазвенел звонок, и в класс вкатилась круглая, словно колобок, Зинаида Матвеевна, учительница физики, последние полгода считавшаяся нашей классной руководительницей. Физичку в классе недолюбливали и боялись, нрав у нее был крутой, а решения скорыми и далеко не всегда справедливыми. Окинув учеников недобрым взглядом, она неожиданно обратилась ко мне:
– Андреева!
Я вздрогнула и поднялась со своего места. Никакой вины за мной не числилось, уроки были подготовлены, но ощущения были не из приятных.
– Да, Зинаида Матвеевна.
– Ты ведь по соседству с Игнатьевой живешь? Она четвертый день отсутствует, не знаешь, в чем дело?
– Нет, Зинаида Матвеевна. Мы не встречались.
Честно говоря, я не подозревала об отсутствии в классе Маринки. Она сидела за последней партой, у нее была своя компания, и мы практически не общались на переменах.
– Зайди к ней после занятий, узнай, в чем дело.
– Хорошо, Зинаида Матвеевна.
Я села на свое место, задумалась о том, что могло случиться с Маринкой. Но размышления продлились недолго – внезапно нагрянувший письменный опрос по физике вытеснил посторонние мысли.
Пребывание в школе подходило к концу. Мысли об отсутствующей Игнатьевой с незавидным упорством лезли в голову, внушая страх и тревогу, а тут еще произошло неприятное событие, окончательно выбившее меня из колеи. Закончился последний урок, я торопливо засунула в сумку учебники и тетради, начала протискиваться сквозь толпу одноклассников, намереваясь поговорить с Толиком Стоцким. О чем? Я и сама точно не знала, просто хотелось немного пообщаться с этим парнем.
Взгляд Стоцкого скользнул поверх моей головы, а потом неожиданно потеплел, засиял счастьем. Я замерла от неожиданности, хотела шагнуть навстречу, но тут из-за моей спины выплыла Регина Миронова. Проследовав к Толику походкой супермодели, она вручила ему свою сумку с учебниками, тот покорно принял нелегкую ношу, после чего оба удалились, болтая о чем-то забавном и не замечая никого вокруг. Слезы на глаза навернулись против воли, но я сумела сдержаться, гордо проследовав своей дорогой.
Интересно, что на самом деле случилось с Маринкой Игнатьевой? Скорее всего, она подцепила грипп и валялась дома с температурой, а может быть, просто прогуливала школу, найдя какой-нибудь убедительный предлог, чтобы закосить от занятий. Лифт, как всегда, не работал, и, поднимаясь по лестнице, я находила все новые возможные причины отсутствия Маринки. Искала, а сама представляла тоскливый взгляд соседки в тот момент, когда она рассказывала о мертвых друзьях и смертельной игре.
Квартира Игнатьевых находилась напротив нашей. Я остановилась посреди лестничной клетки, не зная, куда идти. Мое слишком богатое воображение рисовало устрашающую картину дальнейших событий. Вот я упорно и долго звоню Игнатьевым, никто не откликается. Тогда, сама не знаю зачем, легонько толкаю дверь, она внезапно распахивается, словно приглашая войти. Несколько мгновений замешательства, и я все же захожу в квартиру, окликаю Маринку по имени. Ни звука в ответ, только слышно, как в дальней комнате тихо жужжит компьютер. В помещении темно, все окна завешены плотными шторами. Превозмогая страх, я захожу в спальню Игнатьевой. Маринка сидит спиной к двери, она неподвижна, однако ее пальцы быстро-быстро стучат по клавиатуре, набирая какой-то текст. Внезапно она оборачивается, мой взгляд упирается в мутные глаза трупа – незрячие, но в то же время следящие за каждым моим движением. Посиневшие губы складываются в жуткую гримасу, а искаженный, не принадлежащий живому человеку голос отчетливо произносит:
– Дерись или умри…
Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от пришедшей на ум страшилки. Надо же было до такого додуматься! Игры «Ухмылка мертвеца» не существовало в принципе, а я, вопреки здравому смыслу, продолжала искать связь между исчезновением Маринки и рассказанной ею жуткой историей. Заходить к Игнатьевой не хотелось, но поручение Зинаиды Матвеевны следовало выполнить в обязательном порядке. Палец уперся в коричневую кнопку. Один звонок, второй, третий. Ответа не было. Если толкнуть дверь, она откроется, приглашая войти внутрь, и тогда… Разозлившись на собственное воображение, я решительно дернула за ручку. Естественно, дверь не поддалась, поскольку была заперта. Кошмар не состоялся.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.