Призрак потерянного озера

– Почему бы тебе самому не взять? – усмехнулся Эрик. – Ты даже не представляешь, что это.

Бертран шагнул к брату и поднял руку с пистолетом. Даже если он и не собирается всерьез перестрелять всех нас, лучше его не провоцировать. И поскорее это прекратить.

– Если это так много для тебя значит – вот оно, ваше древнее сокровище! – и я протянула ему книгу.

Он жадно схватился за нее обеими руками, даже не заметив, как выпустил пистолет. Я увидела, что Эрик хочет потихоньку его взять. Бертран откинул переплет с таким видом, как будто ожидал, что держит в руках шкатулку, вмещающую все богатства Востока. И только потом понял, что держит в руках книгу.

– Что ты мне подсунула! Это же какая-то вшивая книга! – Он впервые повернулся ко мне, и мне показалось, что глаза у него уже не синие, а иссиня-черные. – Вы что, шутки хотите со мной шутить?!

– Нет, это никакая не шутка, – с трудом выговорил старик. Голос у него дрожал, дыхание было очень неровным и каким-то хриплым, а на лице проступала страшная бледность. – Это и есть сокровище Мак-Ларенов. Поверь мне на слово.

– Какая-то книга! – Бертран не находил слов.

Я не могла смолчать и встала на защиту сокровища:

– Это не просто книга. Это одна из самых важных находок за всю историю Америки. Это доказывает, что викинги...

– Да пошли вы со своими викингами! – взревел Бертран. – Я же двух человек ухлопал ради этой поганой книги. – И прежде, чем мы успели ему помешать, он схватил фолиант и швырнул его в огонь. Книга сразу загорелась. Потом он повернулся и бросился назад к оружию, как раз в тот момент, когда Эрик почти схватился за него.

Понимая, что я могу только помешать Эрику, если попытаюсь помочь, я подбежала к камину и схватила щипцы, чтобы вытащить манускрипт. От кресла, где сидел старик, донесся странный захлебывающийся звук. Я обернулась. Он сползал с кресла, тело его конвульсивно вздрагивало. Я подбежала к нему. Он был без сознания.

– Помоги же мне, Эрик! – закричала я, расстегивая на старике воротник и пытаясь ослабить галстук. Но Эрик все еще пытался отнять пистолет у Бертрана.

У старика что-то заклокотало в горле. Комнату наполнял запах горящего пергамента. Я закричала снова и больше уже не переставала звать на помощь.

Прошло не больше минуты, но мне показалось, что целая вечность. Вошли Луи и Элис. Эрик с надеждой обернулся.

– Держите! – крикнул он, кидая пистолет Луи. – Остановите Бертрана, он, кажется, свихнулся.

Но прежде, чем кто-либо успел подойти к Бертрану, тот подбежал к окну и, с диким грохотом разбив стекло, выпрыгнул наружу. Я услышала, как Эрик сказал:

– Он направился к озеру. И потом голос Элис:

– Да оставьте вы Бертрана, дяде нехорошо... мне кажется, он умирает. Кто-нибудь, позовите доктора!.. Скорей же!

Так как теперь было кому позаботиться о старике, я снова кинулась к камину. Слишком поздно. От манускрипта не осталось ничего, кроме сморщенного почерневшего переплета. И горстка пепла. Я не могла оторвать глаз от огня. Когда я наконец обернулась, Элис сидела на полу возле кресла и плакала, – и я поняла, что старик умер.

Бертран тоже был мертв, хотя об этом я узнала несколько позже. Очевидно, кусок разбитого им стекла упал на дорожку перед окном и каким-то образом остался торчать ребром. Бертран со всей силы упал на него, и стекло перерезало ему горло. Эрик шел по кровавому следу, оставленному страшной раной до края озера. Там следы оборвались. Как и жизнь Бертрана.

На следующее утро я навсегда покинула этот страшный дом. Эрик на машине довез меня до Нью-Йорка. Целый час мы ехали молча, переживая каждый о своем, пока наконец Эрик не сказал мне:

– Не надо, Эмили, не переживай за Бертрана. Не стоит он этого.

Он что же – уверен, что я думаю об этом?

– Я и не переживаю за Бертрана, – раздраженно ответила я. – Мне жаль, что так получилось с манускриптом. Ты разве не понимаешь, как это важно? Это же могло перевернуть всю историю Америки?

Эрик улыбнулся.

– Я думал, ты занимаешься историей средних веков.

– Эрик, будь серьезнее. Пойми же, это была бесценная рукопись. Не в смысле денег даже – хотя, я думаю, она и так была бы высоко оценена, – но в научном смысле.

– По-твоему, она стоит стольких человеческих жизней?

– То, что она сгорела, никого не спасло. Но это само по себе такая потеря...

– Я даже не уверен, что она подлинная, – тихо сказал Эрик.

Я уставилась на него, не понимая.

– А какая она может быть еще? Кто в те времена располагал достаточными сведениями, чтобы так подделать? И зачем?

– Я говорю не о тех временах. Я говорю о нашем времени. Конечно, нельзя совсем исключать возможность, что все было, как он нам рассказал: что манускрипт испокон веков валялся где-нибудь в семейном архиве, но никто не обращал на него внимания, пока дед им не заинтересовался. Но... вы не слышали о том, что мой дед – как раз специалист по древним рукописям? Я хочу сказать, он не только их собирал, он...

– Эрик, не хочешь же ты сказать, что он сам изготовил манускрипт – этот манускрипт?! Что он его подделал?

Эрик немного подумал, прежде чем ответить.

– Я бы не стал называть это подделкой, – он же никогда не пытался продать или опубликовать его. Но, может быть, именно поэтому он никому эту рукопись и не показывал. Понимаешь, ему так хотелось, чтобы все поверили, что нашу башню построили викинги. Так что – может быть, для того только, чтобы подкрепить свою теорию...

– Никогда не поверю, что он мог пойти на такое, чтобы только утвердить свои идеи, – заявила я. – То есть самоутвердиться. И более того, я не верю, что ты в это веришь. Ты просто хочешь меня успокоить.

Эрик пожал плечами.

– Все равно, правды мы никогда уже не узнаем. Какой же смысл страдать об этом?

– Да, смысла никакого, – согласилась я.

Но мне кажется, что, даже если пройдет очень-очень много времени, я все равно не смогу спокойно об этом вспоминать.