Страница 2 из 8
— Да нет же. — Фрекен Стробе пальцем вычистила снег у него из-под очков. — Вот и все…
При виде ее Гальваниус растерянно заморгал и покраснел.
— Добрый день, фрекен Стробе! Ик!
— Сколько шума! — сказала Лисе Булле (тот первым прибежал на место происшествия, и его всего запорошило снегом, взметнувшимся вокруг Грегора Гальваниуса).
Булле не ответил, он пристально разглядывал Пушечный ручей.
— Там что-то не так? — спросила Лисе.
— Я видел это внизу, когда прибежал сюда. Его облепил снег.
— Что облепил?
— Как раз этого-то я и не знаю. Оно исчезло, когда снег растаял.
Лисе вздохнула.
— Надо что-то делать с твоими фантазиями, Булле. Может быть, доктор Проктор изобретет какое-нибудь средство, чтобы обуздать твое воображение.
Булле поморгал, стряхивая снег с ресниц, и схватил ее за руку:
— Идем!
— Булле…
— Идем, — сказал Булле и застегнул молнию на куртке.
— Урок же еще не кончился!
Но этого Булле уже не слышал. Он ринулся в глубокий снег, лег на живот и съехал по крутому склону вниз к замерзшему ручью.
— Булле! — закричала Лисе и пошла следом. — Нам запрещено спускаться к ручью!
Булле уже снова стоял на ногах, с триумфом показывая что-то на снегу.
— Что это? — спросила Лисе и подошла ближе.
— Следы, — объяснил Булле. — Отпечатки ног.
И верно, в тонком слое снега, устилающего лед, остались отчетливые отпечатки.
— Кто-то перешел ручей, — сказала Лисе. — И что из этого?
— Да ты посмотри на следы, — сказал Булле. — Не очень-то они похожи на звериные, согласна?
Лисе перебрала в памяти следы, которые они изучали на уроках биологии. Следы звериных и птичьих лап и когтей. Да, и правда совсем не то. Она кивнула.
— А на следы ботинок или сапог непохоже тем более, — продолжал Булле. — Мистика!
Он вышел на лед.
— Подожди! — крикнула Лисе. — Вдруг лед треснет…
Но Булле не слушал. Спокойно перебравшись на другой берег, он обернулся:
— Ну, ты идешь?
— Тебя лед выдержал, но для меня он может оказаться слишком тонким, — сказала Лисе шепотом, опасаясь, как бы фрекен Стробе не увидела их со школьного двора.
— Что? — крикнул Булле.
Лисе показала на лед.
Булле постучал по голове.
— Пусти в ход свои опилки под прической! Посмотри на следы! Тот, кто шел по льду, был больше тебя и меня, вместе взятых!
Лисе терпеть не могла, когда Булле корчил из себя умника. Поэтому она несколько раз топнула ногой по снегу. Представила себе, что скажет папа-комендант — или, еще хуже, что скажет мама-комендантша, — если она принесет домой записку от фрекен Стробе. Решила, что выслушивать такое она не хочет. И все равно пошла по льду. Ведь если уж тебе так не повезло в жизни, что твой друг — парень вроде Булле, остается только смириться.
Следы шли по широкой дуге через Ореховый лес, как гордо называли здесь горстку симпатичных деревцев, потом по Ореховому мосту, пересекали школьный двор и вели к лестнице в спортивный зал. Лисе и Булле открыли дверь и вошли.
— Смотри. — Булле показал на мокрые следы на полу.
Но в коридоре отпечатки было видно хуже, в раздевалках — еще хуже, а в пустом спортзале не видно вовсе.
— Обувь высохла, — сказал Булле и принюхался.
— А это что такое? — спросила Лисе, показав на штандарт школьного оркестра у стены за спортивными матами и старым конем.
Именно тут, в спортзале, проходили репетиции школьного оркестра, и Лисе с Булле в нем играли. Штандарт был синий с желтой вышивкой: «Орккестр школы „Укромный уголок“».
Булле двинулся к выходу, и Лисе заторопилась за ним. Она была умной и мужественной девочкой и не верила в привидения, монстров и прочие глупости («Ха! Да какой подросток может верить в такое!» — подумала она), но оставаться в зале одной ей не захотелось. По непонятной причине волосы у нее на голове норовили встать дыбом, что-то тут явно было не так, и от этого казалось, будто все происходит во сне.
Во дворе директор школы, возвышаясь рядом с сугробом, громогласно спрашивал, не расскажет ли кто-нибудь, кто же пришил брюки господина Гальваниуса к стулу. Булле и Лисе, стоя на крыльце спортзала, видели, как школьники бросают испуганные взгляды то на директора, то на Трульса и Трюма, которые стояли бок о бок, сложив руки на груди, и угрожающе зыркали на остальных.
— Никто не осмелится выдать Трульса и Трюма, — вздохнула Лисе.
— Наверное, фрекен Стробе права, — сказал Булле. — Большинство людей хотят жить в мире и покое и заниматься своим делом, не вмешиваясь в дела других.
Прозвучал звонок на урок. А может, это был звонок с урока. Какой странный сегодня день, подумала Лисе.
На последнем уроке странностей прибавилось. Лисе вдруг сообразила, что именно было не так в спортзале. Понимание ударило ей в голову внезапно, словно снежок, брошенный Трульсом или Трюмом. Штандарт школьного оркестра! Она видела его сотни раз, и на нем всегда были вышиты желтые буквы: «Оркестр школы „Укромный уголок“». А когда они зашли в спортзал, надпись изменилась: «Орккестр школы „Укромный уголок“». В первом слове стало два «к»! Лисе похолодела. Разве такое возможно?
Прозвенел звонок с урока, и Лисе повела Булле в пустой спортзал, где они подошли поближе к штандарту. Булле медленно прочитал все буквы:
— О-р-к-е-с-т-р ш-к-о-л-ы У-к-р-о-м-н-ы-й у-г-о-л-о-к.
— Но в первом слове была лишняя буква! — в отчаянии сказала Лисе. — Правда!
Булле глубокомысленно сложил руки пирамидкой и обернулся к ней:
— Может быть, доктор Проктор изобретет какое-нибудь средство, чтобы обуздать твое воображение, дорогая.
— Воображение тут ни при чем! — крикнула Лисе.
Булле примирительно похлопал ее по спине:
— Успокойся. Ты знаешь, в чем разница между тобой и мной, Лисе?
— Нет. Впрочем, да, знаю. Почти во всем.
— Лисе, разница в том, что я, будучи твоим другом, слепо верю всему, что ты говоришь.
— Наверное, потому, — сказала Лисе, — что я всегда говорю правду.
Булле задумчиво посмотрел на штандарт:
— Мне кажется, пора посоветоваться с нашими друзьями.
— У нас нет друзей, Булле. Если не считать нас самих, у нас есть только один друг!
— Значит, уже есть круг друзей, если хочешь знать мое мнение, — сказал Булле и стал напевать начало партии первого голоса «Старого марша корпуса егерей».[1] Лисе не смогла устоять и поддержала его, напевая партию кларнета.
И вот так, под звуки «Старого марша корпуса егерей», они прошествовали от школы на Пушечную улицу и по ней — мимо красного дома, где жила Лисе, мимо желтого дома напротив, где жил Булле, пока не оказались перед занесенным снегом по самую крышу синим покосившимся домом в конце улицы, — домом, где жил их единственный друг. Они прошли мимо голого грушевого дерева и постучали в дверь, потому что звонок, как всегда, не работал.
— Доктор Проктор! — крикнул Булле. — Это мы!
Глава 2
Башмаки равновесия и лунные хамелеоны
Однако дверь доктора Проктора осталась закрытой.
— Ну где же он? — пробормотал Булле и заглянул в щелку для писем.
— Там, — сказала Лисе.
— Где? — спросил Булле.
— Да вот же он.
Булле обернулся и посмотрел вверх, куда указывал палец Лисе.
И там, на коньке крыши, он увидел высокого худого человека в профессорском пальто и розовых наушниках. Человек осторожно, маленькими шагами, вытянув руки перед собой, пробирался вдоль крыши.
— Доктор Проктор! — крикнул Булле как можно громче.
— Он не слышит, — сказала Лисе. — На нем же Двойные наушники.
1
Один из самых известных маршей Норвегии, который исполняется при появлении королевской семьи. Его играют все школьные оркестры во время шествия в День независимости 17 мая. (Здесь и далее прим. пер.)