Страница 8 из 8
— Чем я могу тебе помочь, дружок? — спросила она.
— Два билета в Париж, пожалуйста, — сказала Лисе.
— Тебе и еще кому?
Из-под стойки прозвучал раздраженный ответ:
— Мне, конечно!
Дама поднялась, посмотрела за стойку.
— Вот как. С вас три тысячи пятьсот крон.
Лисе положила на стойку деньги. Дама пересчитала двадцать сотенных купюр, но потом остановилась и подняла бровь, когда увидела две тысячекроновые купюры.
— Это что, шутка? — спросила она.
— Шутка? — не поняла Лисе.
— Ну да. Эти купюры недействительны. Они выпущены в… — Она присмотрелась. — В тысяча девятьсот пятом году. Они давным-давно вышли из обращения. У вас есть купюры нашего времени?
Лисе покачала головой.
— Я очень сожалею, но тут хватает только на один билет до Парижа.
— Но… — в отчаянии начала Лисе. — Но…
— Вот и прекрасно, — раздался голос из-под стойки. — Дайте нам один билет.
Лисе посмотрела вниз, на Булле. Он кивнул.
Когда она опять подняла голову, дама уже протягивала ей готовый билет.
— Счастливого пути в Париж! Я надеюсь, тебя там встретят взрослые.
— Я тоже, — тихо вздохнула Лисе и посмотрела на билет и на старые тысячекроновые бумажки Распы. — Что нам теперь делать? — спросила она в отчаянии, когда они стали приближаться к контролю безопасности.
— Спокойно, — сказал Булле. — У меня есть одна мыслишка.
— Мыслишка? Какая?
— Та, что ты поедешь одна, — сказал Булле.
Лисе в ужасе посмотрела на него.
— Од-дна?
Надо же, она тоже стала заикаться.
Когда Лисе входила в самолет, благоухающая всеми приятными запахами стюардесса с яркой помадой на губах улыбнулась:
— Ой, у тебя целых два ранца?
— Много уроков, — буркнула Лисе.
Вид у девочки был усталый, она явно нуждалась в помощи.
— Давай я тебе помогу.
Стюардесса подхватила ранцы, положила их между двумя сумками на колесиках на полку для багажа и захлопнула крышку.
Лисе нашла свое место, пристегнула ремень безопасности и выглянула в окно. Снаружи не было ни души, только ехали автомобиль-цистерна с горючим и похожий на игрушечный поезд из тележек с чемоданами. На крыльях самолета тоже никого не было. Ни на правом, ни на левом. Вроде бы все нормально. Но до взлета оставалось еще несколько минут.
Лисе изучила брошюру с инструкциями по безопасности: на картинках люди с необыкновенно жизнерадостным видом ползли к выходу из самолета по подсвеченной указателями дорожке. Она зевнула. День был очень тяжелым, ночью она почти не спала. Она закрыла глаза, и тут же в голове зазвучали слова женщины из часовой лавки «ЛАНГФРАКК»: «Только смерть может изменить историю. Изменить высеченное в камне можно только ценой собственной жизни».
С этими словами Лисе заснула и не заметила, как самолет запустил двигатели и взлетел. Земля под ним провалилась вниз, Осло становился все меньше и наконец исчез. Потом исчезла суша, и они полетели над морем. А потом суша опять появилась внизу, но она звалась уже Германия и Нидерланды. Когда они в конце концов стали снижаться над Парижем и Лисе проснулась от голоса капитана, который призывал пристегнуть ремни безопасности, было уже темно и под крылом мерцали тысячи огней. Лисе знала, что там внизу живут миллионы людей. А она была всего лишь маленькой девочкой с Пушечной улицы. Лисе почувствовала себя ужасно одинокой и закусила нижнюю губу, чтобы та не дрожала.
Они приземлились в огромном аэропорту, названном в честь какого-то президента-покойника по имени Шарль.[6] Стюардесса помогла Лисе снять с полки ранцы, утешительно похлопала ее по щеке и прощебетала, что желает приятно провести выходные в Париже. Лисе шла по длинным коридорам, стояла на длинных движущихся лентах эскалаторов, ждала в долгих очередях перед паспортным контролем. Потом поменяла остаток норвежских денег на евро и осталась почти без сил, когда, выйдя из здания терминала, поставила на заднее сиденье такси ранцы и села рядом.
— У аллеву?[7] — спросил шофер.
Лисе не знала по-французски ни слова, но что может спросить таксист первым делом? Куда ехать, что же еще. И тут до нее дошло, что во всей этой суматохе она совершенно забыла название пансиона. Она помнила лишь, что в названии упоминается картошка.
— Пансион «Картофель», — предположила она и крепко прижала к себе ранцы.
— Кеске восаве ди?[8] — произнес шофер вопросительным тоном и посмотрел на нее в зеркало.
— Э-э, — сказала она. — «Картофельные крокеты»?
Шофер повернулся к ней и спросил «У?» уже громче и раздраженным тоном.
Обычно в голове у Лисе все было разложено по полочкам, но сейчас там царил страшный кавардак.
— «Картошка», — сделала она еще одну попытку и почувствовала, как к горлу подкатывают слезы.
Шофер покачал головой.
— Пансион «Картофельное пюре»?
Шофер разразился длинной французской тирадой, которая вряд ли была формулой вежливости. Потом наклонился к задней двери рядом с Лисе, открыл ее, крикнул: «Аут!» — и резким жестом показал на улицу.
— Пансион «Пом фри!»
Шофер так и застыл, глядя на Лисе. А все потому, что голос, произнесший эти слова, не был похож на голос маленькой девочки, сидевшей на заднем сиденье. И, кроме того, исходил он совсем не от нее, а из школьного рюкзака рядом с ней.
— А, — сказал шофер и просветлел. — Пансион «Ле пом фри»?
Лисе закивала изо всех сил.
Шофер, посмеиваясь, закрыл дверь, завел машину и поехал.
Лисе откинулась на заднем сиденье и облегченно вздохнула.
Рядом с ней кто-то прошептал:
— Эй! Может быть, пора выпустить меня на свободу?
Лисе ключиком отперла замок и открыла молнию на передней стороне рюкзака. Оттуда мигом вылез крохотный мальчишка с огромными веснушками и ярко-рыжим чубом, как у Элвиса Пресли.
— Да здравствует прекрасный воздух свободы, к черту пыль темницы жуткой, — провозгласил Булле и сел рядом с Лисе, сцепив руки за головой.
Он выглядел как ни в чем не бывало, разве что волосы были взъерошены больше обычного.
— Итак, мамуля Лисе, во время полета ты, конечно, ужасно волновалась, как я там?
— Вообще-то, не очень, — сказала Лисе. — Я спала. А что делал ты?
— Я читал книгу «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было», пока не разрядилась батарейка карманного фонарика. Кстати, там было написано о конголезском слоне цеце.
— О конголезском слоне цеце? — переспросила Лисе и тут же пожалела об этом.
— Он большой, как дом, и страдает нарколепсией, — пустился в объяснения Булле. — Другими словами, он в любой момент может — брык! — заснуть и упасть. Поэтому лучше держаться от него на безопасном расстоянии, если не хочешь, чтобы тебе на голову свалились восемнадцать тонн конголезского слона. Несколько лет назад один цирк опростоволосился и купил в одном магазинчике живой природы в Лиллесанде огромного слона. Но покупатели не знали, что это был как раз…
— …конголезский слон цеце, — перебила Лисе со вздохом и посмотрела в окно.
— Именно, — сказал Булле. — Во время первого же представления слон заснул, и всем работникам цирка пришлось выкапывать из песка три поколения русских воздушных гимнастов.
— Ой, перестань, нет таких слонов!
— Еще как есть! Мой дедушка видел несколько экземпляров в Токийском зоопарке. Их привезли прямо из джунглей Конго, и из-за разницы во времени слонам казалось, что они все еще летят на самолете. И поэтому они спали…
Подобным образом Булле продолжал развлекать себя и Лисе до тех пор, пока таксист не остановил машину со словами:
— Мадам-е-месье, пансион «Пом фри».
Они стояли перед высоким узким домом с такими кривыми стенами, будто каменщики, которые его строили, злоупотребляли красным вином. Зато у него были очаровательные маленькие балконы и светившаяся в темноте вывеска, где, вообще-то, должно было быть написано: PENSIONAT LES POMMES FRITES.[9] Но часть букв не горела, поэтому получилось: PEN ONAT LES POMM F I S.[10]
6
Парижский аэропорт носит имя Шарля де Голля.
7
Куда ехать? (фр.)
8
Что вы говорите? (фр.)
9
Пансион «Картофель фри» (искаж. фр.).
10
Fis по-норвежски — пукать.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.