Страница 2 из 15
Она печально, вяло улыбнулась и пару секунд молчала, уперев взгляд в свои колени.
— В спортзале, куда я хожу, есть один парень…
Я кивнул.
Она сглотнула. Думаю, она надеялась, что я все пойму по одной этой фразе. Я был уверен, что сейчас она поведает мне крайне неприятную историю. Еще больше я был уверен в том, что ее знакомство с неприятной стороной жизни было в лучшем случае очень и очень ограниченным.
— Он начал клеиться ко мне, постоянно следовал за мной до парковки. И поначалу это меня просто, ну, раздражало.
Она подняла голову, посмотрела мне в глаза, надеясь увидеть в них понимание.
— Потом все стало хуже. Он начал звонить мне домой. В спортзале я старалась с ним не пересекаться, но пару раз видела его у своего дома — он следил за мной из машины. Дэвида это наконец достало, он пошел поговорить с ним. Сначала тот все отрицал, а потом пригрозил Дэвиду.
Она моргнула, сжала кулачки.
— Дэвид, он не выглядит… угрожающе, что ли? Понимаете, о чем я?
Я кивнул.
— В общем, Коди… Так его зовут, Коди Фальк, он посмеялся над Дэвидом и вечером того же дня позвонил мне.
Коди. Я его уже ненавидел — просто потому что.
— Он позвонил и начал говорить, что знает, как я на самом деле его хочу, и что меня никто никогда так хорошо не… не…
— Трахал, — сказал Бубба.
Она вздрогнула, посмотрела на него и тут же перевела взгляд обратно на меня.
— Да. Что меня так хорошо… никогда в моей жизни. И что он знает, что втайне я хочу, чтобы он меня… ну, понимаете. Я оставила ему записку на лобовом стекле его машины. Знаю, что не стоило этого делать, но… в общем, я ее оставила.
Она полезла в сумочку, извлекла смятый листок фиолетового цвета. На нем ее каллиграфическим почерком было написано:
Мистер Фальк!
Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Карен Николс
— А когда в следующий раз я пошла в спортзал, — сказала она, — и вернулась потом к своей машине, он вернул записку. Прилепил на то же место на лобовом стекле, где и я. Написал ответ на обратной стороне.
Она указала на листок в моей руке.
Я перевернул его. На обратной стороне Коди Фальк написал одно-единственное слово:
«Нет».
Этот козел действительно начал меня бесить.
— А вчера… — На глаза ее навернулись слезы, и она несколько раз судорожно сглотнула.
Я накрыл ее ладонь своей и почувствовал, как она сжала пальцы в кулак.
— Что он сделал?
Она резко вздохнула, и я услышал, как воздух влажно ударился о ком, стоявший у нее в глотке.
— Он изуродовал мою машину.
Мы с Буббой недоуменно уставились сначала друг на друга, а затем на сияющий зеленый «фольксваген», припаркованный у входа на школьный двор. Машина выглядела так, будто только что сошла с конвейера, — наверное, даже запах нового автомобиля из салона еще не выветрился.
— Вот эту машину? — спросил я.
— Что? — Она проследила за моим взглядом. — Ой, нет, нет. Это машина Дэвида.
— Парень? — спросил Бубба. — Эту машину водит парень?
Я посмотрел на него и покачал головой.
Бубба скорчил рожу, затем уставился на свои армейские ботинки и подтянул колени к подбородку.
Карен мотнула головой, словно хотела вытрясти из нее лишние мысли.
— Я вожу «короллу». Хотела купить «камри», но это нам было не по карману. Дэвид только начал новый бизнес, и нам обоим еще долги за колледж выплачивать, поэтому мы купили «короллу». А теперь она превратилась в груду мусора. Он всю ее кислотой облил. Пробил радиатор. Механик потом посмотрел и сказал, что в двигатель он налил сиропа.
— Полиции ты обо всем этом рассказала?
Она кивнула. Ее всю трясло.
— Нет никаких доказательств, что это его рук дело. Он сказал, что был тем вечером в кино, что люди видели, как он заходил в кинозал и как по окончании фильма выходил оттуда. Он… — Ее лицо осунулось и покраснело. — Они и пальцем к нему прикоснуться не могут, а страховая компания не хочет возмещать мне убытки за машину.
Бубба поднял голову, повернулся ко мне.
— Почему? — спросил я.
— Потому что они не получили последний платеж. Но я… я послала деньги. Три недели назад. Они сказали, что отправили мне письмо с предупреждением, но оно до меня не дошло. И… и… — Она уронила голову, слезы начали падать ей на колени.
Я был вполне уверен, что у нее дома хранится коллекция плюшевых игрушек. А на бампере ее изуродованной «короллы» когда-то красовалась наклейка — или улыбающаяся рожица, или ихтис.[3] Она читала Джона Гришэма, слушала легкий рок, обожала девичники и не видела ни одного фильма Спайка Ли.
Она никогда не думала, что нечто подобное может произойти именно с ней.
— Карен, — мягко сказал я. — Как называется твоя страховая компания?
Она подняла голову, вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— «Стэйт мьючуэл».
— А почтовое отделение, через которое ты посылала чек за страховку?
— Ну, я живу в Ньютон-Аппер-Фоллс, — сказала она, — но точно не знаю, кто этим занимается. Может, мой бойфренд? — Она уставилась на свои белоснежные кроссовки, словно стыдясь сказанного. — Он живет в Бэк-Бей, и я часто там бываю.
Эти слова она произнесла так, словно признавалась в страшном грехе. А я подумал, где выращивают таких, как она, людей и можно ли будет раздобыть семена, если мне когда-нибудь захочется вырастить дочь.
— До этого ты когда-нибудь запаздывала с выплатой?
Она покачала головой:
— Никогда.
— И как долго ты у них застрахована?
— Семь лет. С окончания колледжа.
— Где живет Коди Фальк?
Она промокнула глаза ладонью, чтобы убедиться — слезы высохли. Макияжа на ней не было, так что и течь было нечему. Она была красива точно такой же мягкой и скучной красотой, как любая женщина из рекламы «Ноксимы».
— Я не знаю. Но в спортзал он ходит каждый день, к семи.
— Как называется спортзал?
— Клуб «Маунт Оберн», в Уотертауне. — Она прикусила нижнюю губу, затем попыталась улыбнуться: — Господи, какой же дурой я себя чувствую.
— Мисс Николс, — сказал я, — в нормальных обстоятельствах вы вообще не должны пересекаться с людьми типа Коди Фалька. Понимаете меня? И никто не должен. Он плохой человек, и в том, что он к вам пристал, вашей вины нет совсем. Виноват тут он, и только он.
— Правда? — Ей удалось выдавить из себя полновесную улыбку, но в глазах по-прежнему читались страх и неуверенность.
— Правда. Он плохой человек, и ему нравится запугивать окружающих.
— Это точно, — кивнула она. — У него по глазам это видно. Однажды вечером он догнал меня на парковке. И чем хуже я себя чувствовала, тем больше ему это нравилось.
Бубба тихо хохотнул:
— Ему будет еще хреновее, когда мы его навестим.
Карен Николс взглянула на Буббу, и на секунду могло показаться, что ей жалко Коди Фалька.
Из офиса я позвонил своему адвокату, Чезвику Хартману.
Карен Николс уехала на «фольксвагене» своего бойфренда, по моему совету направившись в офис «Стэйт мьючуэл», чтобы внести плату по страховке. Когда она предположила, что в страховой фирме не примут от нее новый чек, я убедил ее, что беспокоиться тут не о чем. А когда она спросила, во сколько ей обойдутся мои услуги, я сказал, что платить ей придется только за один день — большего мне не понадобится.
— Всего один день?
— Всего один день.
— Но что насчет Коди?
— О Коди ты больше никогда не услышишь.
Я захлопнул дверь автомобиля, и она уехала, на прощание помахав мне рукой.
— Загляни в словарь, найди слово «очаровательная», — попросил я Буббу, когда мы вернулись ко мне в офис. — Посмотри, нет ли там рядом фотографии Карен Николс.
Бубба обвел взглядом стопку книг, лежавшую на подоконнике.
— А откуда я узнаю, которая из них словарь?
Чезвик наконец поднял трубку, и я рассказал ему о Карен Николс и ее проблеме со страховой компанией.
— Ни одной пропущенной оплаты?