Страница 2 из 53
тебя, может защитить такой замок с таким гарнизоном?
– Ага! Когда болит мозоль, вспоминают о старом башмаке, – сказал Ник. – Никто из вас
не умеет ни на коне сидеть, ни алебарду держать. А как вы все стреляете из лука, – святой
Михаил! Если бы старик Гарри Пятый воскрес, он позволил бы вам стрелять в себя и платил
бы по фартингу6 за выстрел!
– Нет, Ник, есть еще люди, которые умеют как следует натянуть тетиву, – сказал
Беннет.
– Натянуть тетиву? – вскричал Эппльярд. – Да, натянуть тетиву умеют и сейчас. А
покажите мне хоть один хороший выстрел! Для хорошего выстрела нужен верный глаз,
нужна голова на плечах. Какой выстрел на дальнее расстояние ты назвал бы хорошим,
Беннет Хэтч?
– Если бы чья-нибудь стрела долетела отсюда до леса, – сказал Беннет, озираясь, – это
был бы славный выстрел на дальнее расстояние.
– Да, это был бы хороший выстрел, – сказал старик, глядя через плечо. – Отсюда до
леса далеко.
Внезапно он поднес руку к глазам и стал из-под ладони разглядывать что-то вдали.
– Кого ты там увидел? – спросил, смеясь, Беннет. – Уж не Гарри ли Пятого?
Старый солдат ничего не ответил и продолжал смотреть вдаль.
Солнце ярко озаряло луга на отлогих склонах холмов; белые овцы щипали траву; было
тихо, только издалека доносился звук колокола.
– Что там, Эппльярд? – спросил Дик.
– Птицы, – сказал Эппльярд.
И действительно, там, где лес вдавался в луга длинным языком, кончавшимся двумя
зелеными вязами, как раз на расстоянии полета стрелы от поля Эппльярда, испуганно
металась стая птиц.
– Что нам за дело до птиц? – сказал Беннет.
– Вот ты, мастер Беннет, отправляешься на войну и считаешь себя мудрецом, а не
знаешь, что птицы – прекрасные часовые, – ответил Эппльярд. – Они первые дают знать о
предстоящей битве. Если бы мы сейчас находились в лагере, я бы сказал, что нас
выслеживают вражеские стрелки. А ты бы ничего не заметил!
– Брось, старый ворчун! – сказал Хэтч. – Здесь вблизи нет никаких стрелков, кроме тех,
которыми командует сэр Дэниэл в Кэттли. Мы с тобой тут в безопасности, словно в
лондонском Тауэре, а ты пугаешь людей из-за каких-то зябликов и воробьев!
– Вот послушай его! – ухмыльнулся Эппльярд. – Да разве мало здесь негодяев, которые
дали бы обрезать себе оба уха, чтобы застрелить меня или тебя! Святой Михаил! Да они
ненавидят нас, как двух хорьков!
– Они ненавидят не нас, а сэра Дэниэла, – уже не так уверенно заметил Хэтч.
– Они ненавидят сэра Дэниэла и всех, кто ему служит, – сказал Эппльярд. – И особенно
6 Фартинг – английская мелкая монета.
им ненавистны Беннет Хэтч и старый Николас-лучник. Вот ответь мне: если бы там, на
опушке леса, находился ловкий малый, а мы с тобой стояли бы так, что ему удобно было бы
целиться в нас, – как мы, клянусь святым Георгием, стоим сейчас, – кого бы он выбрал: тебя
или меня?
– Бьюсь об заклад, тебя, – ответил Хэтч.
– Ставлю свою куртку против кожаного пояса, что тебя! – вскричал старый стрелок. –
Ты сжег Гримстон, Беннет, и они никогда тебе этого не простят. А я и так, с божьей
помощью, скоро попаду в надежное место, где меня не достанет ни стрела из лука, ни ядро
из пушки. Я старый человек и быстро приближаюсь туда, где мне уготовано ложе. А ты,
Беннет, останешься здесь, в этом мире, на твою погибель, и если тебя не повесят прежде, чем
ты доживешь до моих лет, значит, истинный английский дух угас.
– Ты самый болтливый дурак во всем Тэнстоллском лесу! – сказал Хэтч, явно
раздраженный таким пророчеством. – Бери оружие, делай свое дело, пока не пришел сэр
Оливер, и помолчи хоть немного. Если ты столько разговаривал с Гарри Пятым, в его ушах
звону было больше, чем в его кармане.
В воздухе, как большой шершень, пропела стрела; она вонзилась в спину старого
Эппльярда между лопатками, пронзила его насквозь, и он упал лицом в капусту. Хэтч
отрывисто вскрикнул и подпрыгнул; потом согнулся вдвое и побежал к дому, ища
прикрытия. А Дик Шелтон спрятался за кустом сирени, прижал свой арбалет к плечу,
натянул тетиву и стал целиться в опушку леса.
Ни один листик не шевельнулся. Овцы спокойно щипали траву; птицы уселись на
ветви. Но старик лежал, и из спины его торчала стрела; Хэтч стоял, прячась за столбом у
крыльца, а Дик, припав к земле, прятался за кустом сирени, готовый к бою.
– Вы видите кого-нибудь? – крикнул Хэтч.
– Ни одна ветка не движется, – ответил Дик.
– Стыдно так оставлять старика, – сказал Беннет и нерешительно шагнул вперед; лицо
его было бледно. – Следите за лесом, мастер Шелтон, не спускайте глаз с леса. Да помогут
нам святые! Но каков выстрел!
Беннет приподнял старого стрелка и положил к себе на колени. Он еще не умер: лицо
его подергивалось, глаза, полные мучительной боли, то открывались, то закрывались.
– Ты слышишь меня, старый Ник? – спросил Хэтч. – Нет ли у тебя какого-нибудь
предсмертного желания, старый брат?
– Выньте стрелу и дайте мне умереть, во имя Богоматери! – задыхаясь, сказал
Эппльярд. – Я покончил со старой Англией. Выньте стрелу!
– Мастер Дик, – сказал Беннет, – подойдите и дерните хорошенько стрелу. Он сейчас
отойдет, бедный грешник...
Дик положил свой арбалет и, с силой дернув стрелу, вытащил ее. Хлынула кровь.
Старый лучник приподнялся, призвал бога и рухнул мертвым. Хэтч, стоя на коленях среди
капусты, усердно молился о спасении отлетевшей души. Но видно было, что даже во время
молитвы мысли его заняты другим – он не сводил глаз с того уголка леса, откуда прилетела
стрела. Окончив молитву, он встал, снял железную перчатку и вытер лицо, бледное и мокрое
от страха.
– Теперь моя очередь, – сказал он.
– Кто его убил, Беннет? – спросил Ричард, все еще держа в руке стрелу.
– Одним святым это ведомо, – сказал Хэтч. – Мы с ним выгнали из домов и усадеб по
крайней мере сорок христианских душ. Он уже уплатил свой долг, бедный ворчун... Быть
может, скоро придется платить и мне. Сэр Дэниэл правит слишком сурово.
– Странная стрела, – сказал мальчик, вертя стрелу в руке.
– И правда странная! – воскликнул Беннет. – Черная, с черным оперением. Зловещая
стрела! Черный цвет, говорят, предвещает похороны. На ней что-то написано... Сотрите
кровь. Прочитали?
– «Эппльярду от Джона Мщу-за-всех», – прочел Шелтон. – Что это значит?
– Дело плохо, – сказал слуга сэра Дэниэла, опустив голову. – Джон Мщу-за-всех! Ну и
прозвище у этого негодяя!.. Но чего ради мы стоим здесь, словно мишень для стрельбы?
Берите его за ноги, добрый мастер Шелтон, а я возьму за плечи, и отнесем его в дом. Какой
страшный удар для бедного сэра Оливера! Он побелеет, как бумага, и будет молиться,
размахивая рукой, словно ветряная мельница.
Они подняли старого лучника и отнесли в дом, где он жил один. Они положили его на
пол, чтобы не пачкать тюфяка, и старательно выпрямили руки и ноги.
В доме у Эппльярда было чисто и пусто. Кровать, покрытая синим одеялом, шкаф,
большой сундук, два складных стула, откидной стол возле камина – вот и вся обстановка.
На стенах висели луки и кольчуги старого воина. Хэтч разглядывал все с
любопытством.
– У Ника были деньги, – сказал он. – Он накопил фунтов шестьдесят. Хорошо бы их
найти! Когда теряешь старого друга, мастер Шелтон, лучшее утешение – стать его
наследником. Посмотрите, какой сундук! Бьюсь об заклад, там груда золота. Он легко брал и
с трудом отдавал, этот Эппльярд-лучник. Да упокоит господь его душу! Почти восемьдесят
лет он ходил по земле и добывал себе добро; а теперь он лежит навзничь, бедный ворчун, и
ничего ему больше не надо. И если его добро достанется его доброму другу, ему будет