Страница 21 из 21
К концу апреля, когда шесть из двенадцати недель лечения прошли, доктор Джордж решил, что процесс продвигается слишком медленно. Требовалось найти какой-то способ связи между «первоисточником» – истинным Билли – и другими личностями. Главной задачей стало добраться до Билли, которого доктор не видел с того воскресенья, когда доктор Уилбур убедила Рейджена разрешить Билли выйти на пятно.
Было бы полезно дать Билли посмотреть видеозаписи речи и поведения других его персонажей. Доктор рассказал Аллену о своей идее и о том, как важно для других общаться друг с другом и с Билли. Аллен согласился.
Позднее Аллен сказал Розали о своем желании записываться на видео. Он, конечно, нервничал, но доктор Джордж настаивал на том, что запись даст возможность многое узнать о себе.
1 мая доктор Джордж провел первый сеанс видеозаписи. Присутствовала Дороти Тернер, поскольку при ней Билли чувствовал себя спокойнее. Доктор намеревался вызвать Адалану. Поначалу он был против того, чтобы появлялись новые люди, но вызов Адаланы позволил бы понять значение женского аспекта личности Миллигана.
Доктор несколько раз повторил, что, если Адалана выйдет и поговорит с ними, это очень поможет. Наконец после нескольких «переключений» лицо Миллигана приняло мягкое, печальное, почти женское выражение. Голос был гнусавый и сдавленный, зрачки подвижные.
– Больно говорить, – сказала Адалана.
Доктор Джордж постарался не показать своего волнения. Он хотел, чтобы она вышла, ожидал этого. Но когда выход состоялся, это оказалось сюрпризом.
– Почему больно?
– Из-за мальчиков. Я втянула их в эти неприятности.
– Что ты сделала? – спросил доктор.
Дороти Тернер уже разговаривала с Адаланой в тюрьме, накануне перевода в клинику. Теперь она лишь сидела и наблюдала.
– Они не понимают, что такое любовь, – сказала Адалана, – что это такое, когда тебя обнимают и ласкают. Я украла у них время. Я чувствовала алкоголь и таблетки Рейджена. Господи, как тяжело говорить об этом…
– Да, но нам нужно поговорить об этом, – сказал доктор Джордж, – чтобы мы поняли.
– Это сделала я. Теперь уже слишком поздно извиняться, правда? Я разрушила жизнь мальчиков… но они просто не поняли…
– Не поняли что? – спросила Тернер.
– Что такое любовь. Что значит желать любви. Чтобы кто-то держал тебя в объятиях. Чувствовать страсть, ласки. Не знаю, что заставило меня так поступить.
– В то время ты чувствовала эту страсть и ласки? – спросила Тернер.
Помолчав, Адалана прошептала:
– Только несколько секунд… Я украла это время. Артур не давал мне вставать на пятно. Я хотела, чтобы Рейджен освободил пятно…
Она печально огляделась по сторонам.
– Я не хочу через это проходить. Я не могу идти на суд и ничего не хочу говорить Рейджену… Я хочу уйти из жизни мальчиков, чтобы больше не портить им жизнь… Я чувствую себя такой виноватой… Ну почему я это сделала?
– Когда ты впервые встала на пятно? – спросил доктор Джордж.
– Прошлым летом я стала красть время. А когда мальчики были в Ливанской тюрьме, я украла немного времени, чтобы написать стихи. Я люблю писать стихи… – Она заплакала. – Что они собираются сделать с мальчиками?
– Мы не знаем. Мы стараемся понять как можно лучше, – мягко ответил доктор Джордж.
– Не надо их очень сильно наказывать, – попросила Адалана.
– Когда в октябре случились эти инциденты, ты знала о том, что планируется? – спросил он.
– Да. Я знаю все, даже о таких вещах, о которых не знает Артур… Но я не могла это остановить. На меня подействовали таблетки и алкоголь. Не знаю, почему я это сделала. Мне было так одиноко.
Она засопела и попросила салфетку.
Задавая свои вопросы, доктор Джордж внимательно смотрел в лицо Адаланы, боясь вспугнуть ее:
– Были ли у тебя друзья, которые доставляли тебе радость? Чтобы как-то справиться с одиночеством?
– Я никогда ни с кем не говорю. Даже с мальчиками… Я говорю с Кристин.
– Ты сказала, что несколько раз выходила этим летом и еще – в Ливанской тюрьме. Выходила ли ты на пятно до этого?
– Не выходила. Но я была. Я уже давно там.
– Когда Челмер…
– Да! – резко оборвала она. – Не говорите о нем!
– Ты можешь общаться с матерью Билли?
– Нет! Она не может даже с мальчиками общаться.
– А с сестрой Билли, Кэти?
– Да, я разговаривала с Кэти. Но думаю, она не знала об этом. Мы вместе ходили в магазин за покупками.
– А с братом Билли, Джеймсом?
– Нет… мне он не нравится.
Адалана вытерла слезы и откинулась назад, с удивлением глядя на видеокамеру. Потом долго молчала, и доктор Джордж понял, что она ушла. Он смотрел на застывшее лицо и ждал, кто же сейчас встанет на пятно.
– Нам бы очень помогло, – сказал он мягко, убедительно, – если бы мы могли поговорить с Билли.
Лицо пациента стало испуганным, и Билли быстро огляделся вокруг, чтобы понять, где он оказался. Доктор Джордж узнал выражение лица, которое видел в окружной тюрьме в тот день, когда доктор Уилбур вызвала Билли, личность-ядро. Доктор Джордж мягко заговорил, боясь, что Билли ускользнет, прежде чем с ним удастся наладить контакт. Колени Миллигана нервно подрагивали, взгляд был загнанный.
– Ты знаешь, где находишься? – спросил доктор Джордж.
– Нет, – пожав плечами, ответил Билли, словно отвечая на школьный тест, когда нужно сказать «да» или «нет», а он не уверен в правильности ответа.
– Это клиника, а я твой доктор.
– Господи, он меня убьет, если я буду говорить с доктором.
– Кто убьет?
Билли посмотрел вокруг и увидел направленную на него видеокамеру.
– Что это?
– Наш сегодняшний сеанс записывается. Это видеокамера. Мы подумали, что будет полезно записать этот сеанс, чтобы ты мог увидеть, что происходило.
Но Билли уже ушел.
– Эта штука испугала его, – с отвращением сказал Томми.
– Я объяснил ему, что это видеокамера и…
Томми хихикнул:
– Похоже, он не понял, о чем вы говорите.
Когда сеанс закончился и Томми ушел в Уэйкфилд-коттедж, доктор Джордж долго думал обо всем этом, сидя в своем кабинете. Он должен будет рассказать суду, что хотя Уильям С. Миллиган и не болен психически в обычном смысле этого слова (поскольку диссоциация считается неврозом), но как медик он твердо убежден: поскольку Миллиган настолько далек от реальности, что не мог подчинять свои действия требованиям закона, то, следовательно, он не несет ответственности за совершенные преступления.
Оставалось только продолжать лечение этого пациента и каким-то образом сделать его способным предстать перед судом. Но можно ли за шесть недель, оставшихся от трех месяцев, отпущенных судом, вылечить болезнь, на которую такому психоаналитику, как Корнелия Уилбур, в ее работе с Сивиллой потребовалось более десяти лет?
На следующее утро Артур решил, что необходимо поделиться с Рейдженом тем, что он узнал об Адалане во время сеанса видеозаписи с доктором Джорджем. Он шагал взад-вперед по палате интенсивной терапии и громко говорил Рейджену:
– Неизвестность с изнасилованиями разрешена. Теперь я знаю, кто это сделал.
Голос его быстро сменился на голос Рейджена:
– Как ты узнал?
– Мне стали известны некоторые новые факты, и я связал воедино доступную информацию.
– Кто это был?
– Поскольку тебя обвиняют в преступлениях, которые ты не совершал, полагаю, ты имеешь право знать.
Разговор продолжался с мгновенным переключением голосов, иногда громко, временами мысленно, как беззвучная речь.
– Рейджен, ты помнишь, как раньше временами были слышны женские голоса?
– Да, я слышал Кристин. И… голоса других женщин.
– Ну так вот, когда ты пошел на дело в прошлом октябре, вмешалась одна из наших женщин.
– Что ты хочешь сказать?
– Имеется молодая женщина, которую ты никогда не видел. Ее зовут Адалана.
– Никогда о такой не слыхал.
– Она очень нежный и ласковый человек. Это она всегда за нас готовила и убирала в доме. Это она составляла букеты, когда Аллен работал в цветочном магазине. Мне просто не приходило в голову, что…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте