Дистанция смерти

– Выбор? По-вашему, предложенное вами – выбор?

– По-моему, да. И закончим на сегодня. Я вижу, вам необходимо подумать, все хорошенько взвесить. Это правильно. Одно прошу: не сделайте глупость, которая неминуемо вас погубит. А именно не пытайтесь скрыться. Уверяю, вам это не удастся. Да и куда бежать, если все счета, на которых вы храните свои сбережения, еще до нашей сегодняшней встречи были заблокированы – кроме счета в местном банке, чтобы вы могли делать необходимые покупки? Но учтите: на вашей кредитной карте всего тысяча долларов. Завтра встречаемся на этом же месте, в этом уютном кафе, ровно в 10.00. Вы сообщите мне о своем решении, и, исходя из того, каким оно будет, мы либо продолжим разговор, либо… но вам и без меня прекрасно известно, что произойдет, если вы дадите отрицательный ответ. До завтра, мистер Дрейк. Уходите, а я еще посижу. Мне здесь понравилось. И не надо сегодня пить, только хуже себе сделаете.

Бригадный генерал поднялся, прошел к бару, достал портмоне, но бармен остановил его:

– Вы ничего не должны, сэр. За все обещал заплатить человек, с которым вы беседовали.

Дрейк вышел из кафе и, не замечая ни прохожих, ни усилившегося дождя, медленно побрел к отелю, в котором останавливался всегда во время своих вашингтонских командировок. Сказать, что генерал был ошарашен, значило не сказать ничего. Он был шокирован и полностью сбит с толку. Встреча с сенатором Денбруком в какие-то минуты изменила всю его жизнь. Еще в 7 часов, принимая по привычке освежающий контрастный душ, Дрейк строил радужные планы на будущее – и все вдруг рухнуло…

Знал ли генерал-лейтенант Чейри о том, зачем он посылает его, Дрейка, в Вашингтон, или сенатор все провернул сам? Возможно, знал; тогда и он заодно с Денбруком. А последний, видимо, имеет весомое положение в сенате, если способен решать вопрос назначения командира секретного интернационального подразделения, выполняющего задачи, ставящиеся на самом верху власти… Но самое странное для Дрейка то, что этот чертов Денбрук имеет информацию по Ираку. А это не шутки, это серьезно – и действительно смертельно опасно. Выбор хорош: либо пашешь на сенатора, либо идешь под трибунал и потом, лет этак на сто пятьдесят, по приговору суда – в тюрьму. Американской Фемиде плевать, что люди столько не живут; главное – соблюдается принцип демократии. Тебя не казнят, не приговорят к пожизненному заключению, а объявят сто лет тюрьмы. Смешно, если бы не было так грустно…

Из раздумий генерала вывела мелодия вызова сотового телефона. Он остановился, с удивлением отметив, что шел в противоположную от отеля сторону к Белому дому, чертыхнулся и включил телефон, не глядя на номер, отраженный на дисплее.

– Да?

– Дорогой? Это я, твоя Клара. Тебя так долго нет, что я ужасно соскучилась и просто не нахожу себе места.

Клара – проститутка, которую генерал снял в ресторане отеля, как только оформил номер. Снял и привел к себе смазливую, фигуристую шлюшку с нежной кожей цвета шоколада и сумасшедше развратную в постели. Куда до нее жене, пятидесятилетней Анжеле!.. Ночью Дрейк буквально сходил с ума от ласк Клары. Сейчас же один ее голос вызвал раздражение.

– Так, крошка! Собирай свои манатки, игрушки, смазки, кремы – и проваливай из номера. Я подойду через полчаса, чтобы к этому времени тебя там не было. Ты все поняла?

– Вот как? А ты, старый трухлявый пень, ничего не забыл?

– Что? Что ты сказала, сука?!

– То, что слышал! Я, по-твоему, целую ночь тебя даром развлекала? Нет, дорогой, задарма обслуживать тебя будет твоя фригидная жена. И пока ты не заплатишь мне шестьсот долларов, я никуда не уйду.

– Я сказал, пошла вон, стерва!

– Теперь ты заплатишь мне восемьсот долларов.

– Предупреждаю, черномазая тварь, – прорычал Дрейк, – застану в номере – сверну башку! Поняла меня, обезьяна?

– Тысяча долларов. И ты заплатишь их, урод. Я звоню ребятам из нашей фирмы; они и не таких, как ты, обламывали. Так что если кому и свернут башку, то тебе, а не мне. До встречи, дорогой!

Дрейк выключил телефон и бросил его в карман. Придется платить, иначе эта черная тварь точно наведет на него своих отморозков. В отеле они не появятся, и шума шлюха не поднимет, но тогда станет опасно выходить на улицу. Детины, что пасут своих девок, – придурки без комплексов. Выберут момент да полоснут бритвой по горлу – и отбиться не успеешь… А вот чем платить? Снимать с карточки? Хотя нет, это лишнее, у него наличных тысячи полторы наберется. Деньги придется отдать. Ну и черт с ними, лишь бы отвязалась… А может, уладить конфликт да провести с ней еще ночь? Шлюхи быстро забывают обиды, лишь бы клиент платил. Другое дело, что сейчас ему не до секса – не то настроение. Да и о будущем подумать надо… Нет, с сенатором вариант только один: согласие. Надо продумать, как дальше вести себя, какие оговорить гарантии. Денбрук, или кто там стоит за его спиной, нуждается в нем, иначе сенатор не стал бы выходить на него. А раз он нужен сильным мира сего, то в первую очередь необходимо потребовать гарантии обеспечения собственной безопасности. Не попросить, а именно потребовать. И такие, чтобы он, Дрейк, был уверен, что его оставят в покое после выполнения неизвестного задания. Понятно, после работы он станет не нужен сенатору, даже опасен как свидетель – вот и надо подумать, что делать в данной ситуации и как вытянуть из Денбрука ту информацию, которая прояснит всю обстановку в целом… В общем, есть о чем подумать. Так какие же сейчас шлюхи и виски, когда на кону жизнь?..

Возле отеля генерал увидел трех здоровенных афроамериканцев. Те, усмехаясь, смотрели на него. Видимо, Клара вызвала своих верзил. Дрейк мог в считаные секунды, без применения какого-либо оружия разделаться с этими парнями, но тогда он неминуемо оказался бы в полицейском участке. Его, конечно, тут же освободили бы, взглянув на удостоверение личности, но шум сейчас никому не нужен.

Дрейк прошел в отель, поднялся на третий этаж и открыл дверь номера 317. Клара, и не думавшая собираться, полуголая лежала на широкой кровати спальной комнаты.

– Это ты, дорогой? Как насчет оплаты?

– Ты получишь свои шестьсот долларов.

– Тысячу, дорогой, тысячу. Я что, зря провела в номере лишние полдня? А может, ты передумал и мы продлим свидание до завтрашнего утра? Я ничего не имею против… Кстати, мне недавно позвонила Лили, моя подружка. Она с утра свободна, могла бы присоединиться к нам. Уверена, тебе понравится.

Генерал бросил на кровать шесть купюр по сто долларов:

– Забирай деньги и проваливай. Быстро! Мне сейчас не до тебя.

– Видит бог, – вздохнула проститутка, – я не хотела, чтобы парни разбирались с тобой, дорогой, но, к сожалению, без этого не обойтись. И ты сам виноват в этом.

Дрейк подошел к кровати, взял Клару за руку, резким рывком сбросил ее на ковер и поставил ногу на грудь.

– А теперь, сучка, слушай меня. Либо ты сейчас же уходишь отсюда вместе со своими недоумками, либо я вас всех завалю.

– О’кей, о’кей… – прошипела Клара. – Отпусти, мне больно…

– Будет еще больней.

Наглость черномазой шалавы вывела Дрейка из себя. Сейчас он не думал, чем может закончиться для него шум в отеле; сейчас им овладела ярость. Он убрал ногу и приказал:

– Минута тебе на одевание. Ровно через шестьдесят секунд ты должна исчезнуть. Поняла, стерва?

– Да, да, конечно… Только не кричи. Не могу поверить, что ночью ты был ласков…

– Не теряй времени!

Клара быстро собралась и через минуту выскользнула в коридор, забрав шестьсот долларов.

Генерал, успокоившись, прикурил сигарету. Он уже жалел, что не сдержался. Отдал бы тысячу этой потаскухе, и все закончилось бы. А теперь неминуемо предстоит встреча с ниггерами, которых вызвала Клара… Вряд ли сенатор будет доволен, узнав, что генерал его не послушал. Хотя… можно разобраться с сутенерами и по-тихому. Бросив окурок в пепельницу, Дрейк сбросил джинсовую куртку, размял мышцы, прошел в гардеробную – небольшую темную комнату слева от прихожей – и встал за вешалками с одеждой.