Страница 2 из 18
ГЛАВА 2
ОКСАНА ТОЛСТАЯ
(женщина, которая сбила мне целку)
1-я фотография
Национальность: украинка.
Возраст: около 26–27.
Знак Зодиака: Дева.
Метод знакомства: сватовство, сводничество.
Расходы: 37 $ таун-кар, 74 $ ужин, 12 $ такси ко мне домой, 10 $ такси, чтоб избавиться от нее. В то время за эти деньги можно было заказать проститутку с приездом на дом, на весь вечер. Не самую первосортную, но не хуже Оксаны.
Постель в тот же вечер: да.
Результат: слегка надломанная кровать.
Рекомендую: нет.
Оксана серьезно разнямкалась. Нямнямчики шли нескончаемым потоком. Язык у нее был как лопата — широкий и шершавый. В руках украинская девушка держала трепыхающегося мужчину среднего возраста. Познакомьтесь — это я, Алик. Приблизительно через пять минут я выброшу на нее двухмесячный заряд триспермотолуола. Так мы узнаем друг друга поближе.
Это было позже. А сейчас мы сидим за барной стойкой. Оксана долго и уверенно заказывает ужин и напитки. Я смиренно киваю с улыбкой идиота на лице.
Чего я боялся в этот момент? Я боялся, что она не даст, и вечер и деньги пропадут зря. Я боялся, что она заставит лизать ее заплывшую жиром половую щель. Я боялся, что не встанет. Я боялся, что никогда уже у меня не будет нормальных, а тем более, красивых женщин. Я боялся, что никогда ни одна женщина не захочет лечь со мной в постель. Я вспоминал свою жену-супермодель, и на глаза накатывались слезы. Я только недавно с ней развелся. Вернее, она развелась со мной. Если бы жена со мной не разошлась, я бы, наверное, так и жил с ней до сих пор и не узнал бы никогда, что это за ощущение — загонять горячего девочке, которая моложе тебя на 18 лет. Это хорошее, веселое, доброе чувство. Иногда, правда, суховато…
После развода с женой я был полной целкой. Я остался один на один с этим стремным городом, как мне тогда казалось, полным похотливых красавиц, готовых совокупляться с утра до ночи, нежно и горячо. Только я не знал как к ним подойти и о чем с ними говорить. Так я промаялся пару месяцев, бродя вечерами по барам с вечно полустоящим фаллосом. От женщин я шарахался или нес такую дикую чушь, что порой сам себя не понимал.
В грязном русском заведении, ободранном и с вечным запахом блевотины, я торчал чаще всего. Называлось оно Russian Stakan, но все называли его просто «Стакан», или «Стакашка». А посещал я его чаще других мест по одной простой причине: там постоянно ошивался мой старый шапочный знакомый, музыкант из Киева — Паша. В Стакане мы с ним как-то нечаянно столкнулись, он меня опознал, и мы сблизились на почве четырех бокалов пива и двух шкаликов водки.
Парень обладал удивительным свойством — все женщины любили его как подружку. Он был мастер посплетничать и знал всех блядей в Стакане, вплоть до их номеров телефонов и расписания работы. Его записная книжка была желтыми страницами русскоязычных шлюх Нью-Йорка.
Увидев, как я маюсь, Паша разжалобился и решил помочь мне с моей целкой. Он долго перебирал в уме кандидаток, и, наконец, колесики сцепились. Из книжки были извлечены номер телефона, имя и внешние данные. Паша, как и все сплетницы, был еще и сводницей. Он счастливо подмигивал мне с характерным для него видом грустного Пьеро. Краски не жалелись. Оксана из записной книжки предстала передо мной в облике прекрасной нимфы с обложки женского журнала. Я особенно не капризничал — был в отчаянии и готов на все, только бы размочить сухарик. Паша тут же связался с ней и договорился, что я позвоню, когда она вернется в Нью-Йорк. Оксана в тот момент отдыхала во Флориде.
Все три дня, пока она была во Флориде, я ходил сам не свой и воображал себе фотомодель с полным набором телесных запчастей. Особенно красочно я представлял себе большую, красивую грудь. Это единственное, в чем я не ошибся.
Но я забегаю вперед.
Пашка сделал свое дело, то есть правильно поставил задачу. Я позвонил, и (большой успех!) Оксана сняла трубку во Флориде. Я был на седьмом небе. По телефону тяжело определить вес человека, а вот голос у нее был тоненький и сладкий.
— Даааа… — страстно выдохнула в трубку Оксана, — Через два дня буду в Нью-Йорке.
У меня встал.
Два дня я ходил с деревянным топором в штанах и мысленно рубил дрова с Оксаной. Бросал палки, колол поленья и расщеплял пеньки на тоненькие волокнистые дощечки. С утра на второй день я уже набирал ее номер. Никто не отвечал. Ближе к вечеру, от волнения, начали мучить газы. Я лежал на диване, попердывал и страдал.
После трех безуспешных звонков я успокоился, заставил себя взять в руки книжку и начал читать. Так я и заснул. Очнулся с мобильником в руке, играющим Баха.
— Да. Але.
— Привет. Я уже в городе. Я вижу, ты звонил. Ну что, как встретимся?
— Как встретимся, — эхом пробормотал я. Такую защитную реакцию (повторение ее фраз) я выработал тогда случайно.
— Слушай, — щебетала Оксана, — я на метро не успеваю, давай я возьму кар-сервис и заскочу за тобой. Это по дороге. А потом поедем в Стакашек, я проголодалась.
— Потом поедем в Стакан, ты проголодалась, — послушно повторил я.
— Хочу борщ, который у них в таких глубоких мисочках подают. И, конечно, рыбное ассорти. А потом еще, знаешь, у них есть новое блюдо, называется «русские суши» — красная икра, завернутая в блины, которые потом нарезают кусочками, как суши-роллы. Ох, и шампанского, шампанского хочу!
Оксана знала свою фишку досконально — кино, вино и домино.
Я выскочил на улицу, не в состоянии ждать дома, и бегал вокруг блока с мобильником в руке. Когда я уже совсем отчаялся, и мой дурачок начал грустить, слегка задыхаясь в штанах от всей этой беготни на жаре, к дому, наконец, подъехала черная машина с тонированными стеклами — Lincoln Towncar. Да, Оксана действительно знала фишку. Это был наверняка самый дорогой кар-сервис в городе. Дальнейшие события это подтвердили. Стекла сверкали, черный лак блестел, хром сиял.
Оксана чирикала что-то на своем птичьем языке, но все пролетало мимо моих ушей. Я не мог сконцентрироваться — настолько одичал. На ней было белое летнее платье: какие-то оборочки, кружева, шитье и дырочки. Загорелые телеса ломились из всех щелей. Кондиционер в машине работал на полную, и ее соски оттопырились, пробиваясь наружу сквозь затейливую вязь белых узоров. Волосы у Оксаны были заплетены во множество тоненьких косичек, что меня невероятно умиляло. Я потом игрался ими весь вечер, как ребенок.
Говорила в основном она, а я поддакивал и время от времени задавал скромные вопросы: какая была погода, куда ездила, что видела, и продолжал дакать и угукать. Эту тактику я успешно применял позже на других женщинах. Она меня редко подводила и оставляла силы для главного броска. За счет удачного приемчика, назовем его «Эхо пустыни», я легко обошел все подводные камни.
Нью-йоркские бабы чумны и привередливы. Даже такое полу-страшилище, как Оксана, может завертеть серьезное динамо, хорошенько перед этим натолкав кишку за твой счет. Оксана поступила довольно гуманно.
Мы вышли из машины на Бродвее, угол 49-й. С угла 49-й и Бродвея уже видна Таймс Сквер — место, куда не ступает нога нью-йоркца. Эта территория отведена туристам, бродящим вокруг этой центральной площади мира с открытыми ртами. Да… Таймс Сквер… Сколько раз я проходил по ней впоследствии, поздней ночью, пьяный в жопу. Этот абзац я пишу с глубокого похмелья. В последний год я постоянно пытаюсь бросить пить. В течение двух недель я настолько трезвею, что не могу больше спокойно воспринимать реальный мир. Это чувство приводит меня обратно в ближайший «Ликерс» — виноводочный магазин.
Оксана была хороша: белое платье, большие шары — два шара вверху спереди, два шара внизу сзади. Так и подмывало дать ей кличку Шарик. Ведя Оксану к Стакану, я удобно закинул руку сверху на ее задницу, упершись ладонью в правую сферу. Баскетбольный мяч, состоявший из отборного мяса, грозно шевелился под ее тяжестью. Рука разогрелась и запарилась — в городе стояло душное и липкое, как жевательная резинка, нью-йоркское лето. От Оксаны несло запахом свежеиспеченного белого батона — хорошая примета, как мне уже известно сегодня, но тогда я об этом еще не знал. Если женщина пахнет хлебом, тем более булочками, это значит, что она подходит тебе генетически. Кушай ее с маслом и запивай чаем.