Страница 2 из 61
На обратном пути я читал черновики Маракуе и поражался познаниям этого замечательного человека. Надо сказать, что я даже усомнился в его авторстве, мне казалось, что тексты «черновиков» принадлежали кому-то из христианских писателей конца первого и начала второго века от Рождества Христова. А может, это были копии украденных из архивных хранилищ неизвестных доселе свитков с берегов Мертвого моря, наподобие Кумранских рукописей, найденных арабскими пастухами в пещере, или неопубликованные еще фрагменты путаного, полубезумного, широко распространяемого издателями текста, выдаваемого за Евангелие от Иуды?
Так или иначе, бумаги профессора Маракуе подвигли меня на труд. Тем более что я совсем недавно завершил роман о царе Соломоне, и голова была полна библейских пророчеств.
В общем, вернувшись в нашу светлую Северную столицу и поставив в Андреевском соборе множество свечей в память святых апостолов Христовых, отказавшись, как настоятельно советовал профессор Маракуе, от женщин и выдержав сорокадневный пост, я обратился к Библии, к писаниям святого Иоанна Златоуста, к «Житиям святых» святителя Дмитрия Ростовского, к текстам неканонических, апокрифических Евангелий, после чего и написал предлагаемое читателю повествование о Пилате и о Сыне Громовом, как во странствиях Галилейских называл юного Иоанна Сын Человеческий.
Пролог
«В начале было слово…»
При кресте Иисуса стояли
Матерь Его, и сестра Матери Его,
Мария Клеопова, и Мария Магдалина.
Иисус, увидев Матерь и ученика, тут стоявшего,
которого любил, говорит Матери Своей:
Жено! се сын Твой.
И плывут облака над Патмосом… И, беззвучные, скользят их неслышные тени по скалами, по грудам камней, и легкой дымкой накрывают прилепившиеся к горным кряжам селения и прибрежные отмели, и уплывают в далекие просторы бескрайнего моря, тысячелетиями омывающего каменистые берега острова. Под облаками кружат над тем каменным островом орлы, и кричат над пенистым побережьем чайки. Высоко в горах, в недоступном для пасущихся на склонах овечьих отар месте, на поросшем серебристым мхом обломке скалы сидят двое старцев в белых одеждах и что-то тихо говорят друг другу.
И никто, кроме камней и парящих в вышине орлов, не слышит их разговора. Один из старцев – последний из живых учеников Господа нашего, апостол Иоанн Зеведеев, другой – ученик Иоанна Прохор.
Прохор достает из-за пазухи исписанный греческими буквами свиток и начинает читать:
– …Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его;
Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома; Есром родил Арама;
Арам родил Аминодава; Аминодав родил Наассона; Наассон родил Салмона;
Салмон родил Вооза от Рахавы; Вооз родил Овида от Руфи; Овид родил Иессея;
Иессей родил Давида царя… Дальше читать?
– Дальше не надо. Скажи, что там в итоге?
– В итоге так:
Елиуд родил Елеазара; Елеазар родил Матфана; Матфан родил Иакова;
Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, назваемый Христос…
– Теперь, отче Прохор, давай посчитаем.
– А он, Матфей-мытарь, сам и посчитал…
Итак, всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов.
Дальше читать?
– А есть ли там о том, как Иисус позвал за собой обоих Зеведеев?
– Есть, отче. Матфей говорит так:
Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море; ибо они были рыболовы;
и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков.
И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним.
Оттуда, идя далее, увидел он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их.
И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за ним.
– А есть ли там о гласе из облака о Сыне Возлюбленном?
– Тоже есть, отче Иоанн. Матфей говорит так:
По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет.
И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие.
При сем Петр сказал Иисусу: Господи! Хорошо нам здесь быть…
Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте.
И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались.
Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь.
Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса…
– И еще, Прохор, посмотри, есть ли у Матфея о том, что сказал Учитель, воскресший после смерти своей и явившийся апостолам и своему любимому ученику, о сроках его жизни на земле.
– Нет, отче. Нет этого у Матфея.
Иоанн помолчал, потом спросил:
– И что ты, Прохор, думаешь о Благовесте Матфея?
– Я думаю, святой отец, что хорошо это. Матфей, хоть и мытарь, но бросил все, рассыпал по земле деньги и пошел за Иисусом, когда Тот позвал его. И я ему верю. И реченное пророком к месту. И что сын Давидов указано у него, потому Иисус и есть Царь Иудейский. Только вот изначально народа Божиего многовато. Примут ли это у нас в Эфесе?
– Вот и я думаю то же. Примут ли? Господь хоть и появился в Галилее, но пришел в Мир, а не только на Землю обетованную. Разве Он – Бог одних иудеев, а не Бог эллинов, филистимлян, фракийцев, эфиопов?.. Что скажешь?
– Если святой отец позволит, то ученик его Прохор скажет, что лучшее у Матфея – это Нагорная проповедь, поучение о молитве и слова, обращенные к Богу: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царство Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе…»
– Твоя правда, Прохор. Нагорная проповедь – ключ к разумлению. И о молитве правда твоя. Что ты еще приготовил?
– Вот Марк, ученик Петра, тоже повествует о Благой вести. Читать?
– А есть ли у него об обещании Христа Иоанну пребывать на земле до второго пришествия Господа?
– Нет, отче. Этого у Марка нет.
– Тогда Марка не надо. Вот ты читаешь Марка, а я слышу: не знал он Иисуса. Слово Марка – это слово Петра. А что скажет Петр, мне известно… Нет, я хочу послушать того эллина, «врача возлюбленного», бывшего в Риме с Павлом, апостолом языков.
– Лукана? Но тот тоже перечисляет иудейское родство Спасителя:
Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов, Илиев, Матфатов, Левиин, Мелхиев, Ианнаев, Иосифов, Маттафиев, Амосов, Наумов…
Думаю, что перечисление это опять соль на рану тех, кто не знает Бога Израилева.
– А есть ли у Лукана повествование об обещании Иоанну бессмертия?
– Нет, отче. Этого у Лукана тоже нет. Что мне нравится у этого эллина, так это описание Христа как спасителя всех народов, а не только народа Божия. Я думаю, это проповедь Павла.
– Ты прав, Прохор. Это проповедь Павла. А его не было с нами, когда Господь говорил, как сложатся наши с Петром судьбы. Я, хоть и не люблю Павла (не могу простить ему кровь святого Стефана, его гонения на Иисуса), но в чем он прав: Христос – истинно Бог всех народов. И белых, и черных, и желтых, и красных. И мы в своем Благовесте будем говорить и для праведного иудея, не желающего делить благодать Божию с необрезанным, и для вожделенного эллина, поклоняющегося Зевсу, не знающего истинного Бога и потому лишенного Его благодати. Это будет Евангелие любви, ибо нет выше мудрости, чем изреченная Христом Заповедь: «…любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга». И нет, как ты знаешь, больше на земле другого такого человека, который слышал бы эти слова из Божественных уст нашего Спасителя Иисуса Христа.