Душа Петербурга

Рядом с Зимним дворцом, вплотную к нему, высится здание Эрмитажа «места уединения». Блуждая по нему, можно «приобщиться душой к бесконечности пространств и времен» (Бунин).[106] Нас окружит здесь мир образов далекого Египта, светлой Эллады, и могучего Рима, и царства неукротимых скифов, нас озарит здесь радость возрождения и блеск прекрасной Франции.

Северная Пальмира, лелея мечту о великодержавстве, хранит все это в своих недрах.

Она позвала лучших архитекторов Европы, чтобы они своими зданиями поведали миру о желаниях столицы севера.

При въезде в Неву чужестранца встречает стройная и суровая колоннада Горного института дорического ордера. Воздвиг ее здесь как пропилеи Петербурга, Воронихин,[107] вдохновленный храмами Пестума — древней Посейдонии,[108] города бога морей.

На остром углу Васильевского острова, против храма Плутоса Биржи,[109] высятся две колонны,[110] украшенные носами кораблей в память тех ростр, что некогда стояли на римском форуме. Римляне, одержав первую морскую победу, выставили напоказ всем гражданам корабельные носы вражеских судов. Ростры — символ владычества над морем, и не случайно они украсили одно из самых заметных мест Петербурга.

У Мойки остров, обнесенный высокой красной стеной. Канал разрывает ее, а над каналом высится величественная арка,[111] достойная украсить Вечный город. Стройно вознеслась она над каналом, словно призывая победоносные галеры пройти под собою. И стоит она здесь, в глухом месте города, точно лишняя, и чернеют под ней мачты кораблей на фоне неугасающей зари белых ночей. И кажется она каким-то призраком. На этой Новой Голландии лежит тоже печать трагического империализма.

На самой древней площади города, возле Троицкого храма,[112] возносит свои минареты навстречу хмурому небу голубая мечеть.[113] Новый образ необъятной империи, уносящий мысль в далекие края Востока, к славному городу Самарканду. А недалеко от нее, у Невы, против домика Петра Великого, два маньчжурских льва[114] — свидетели дальневосточных устремлений.

Страны юга, запада и востока имеют своих заложников в Северной Пальмире. Воля к великодержавству чувствуется в Петербурге. О каких же границах мечтает он? Не о тех ли, которые набросал нам Тютчев в своей «Русской географии»?

Хорошо желающему понять душу нашего города, посетить все эти места Петербурга, побродить среди мощных колонн Горного института, вызывая образы лучших дорических храмов, уносясь мечтой под благодатное небо Эллады и Италии, посидеть на гранитных плитах у подножия сфинксов, насытить душу сокровищами Эрмитажа, полюбоваться с Троицкого моста вереницей белых колонн Биржи и двумя красными рострами (когда же наконец очистят площадь перед ними?),[116] что виднеются за раздольем невской шири, и, наконец, в белую ночь постоять у Мойки перед аркой Новой Голландии…

И все это без суеты и деловитости, с душой, открывшейся для тихого созерцания. В такие минуты между вами и городом родится незримая связь, и его genius loci заговорит с вами.

Как уже было сказано выше, Петербург следует отнести к типу тех городов, которые возникли в силу сложных потребностей развивающегося государства. Такие города создавались по определенному плану, а не развивались чисто стихийно, и они носят печать своего создателя.[117]

Счастливая особенность Петербурга заключается в том, что целые площади его построены по одному замыслу и представляют собою законченное художественное целое. Архитектура Петербурга требует широких пространств, далеких перспектив, плавных линий Невы и каналов, небесных просторов, туч, туманов и инея. И ясное небо, четкие очертания далей так же помогают нам понять архитектурную красоту строений Петербурга, как и туманы в хмурые, ненастные дни. Здесь воздвигались не отдельные здания с их самодовлеющей красотой, а строились целые архитектурные пейзажи. На всех «ответственных местах» превосходные здания. Если смотреть с Троицкой площади на восток панорама Невы завершается силуэтом Смольного института. Отделение Малой от Большой Невы со стороны Васильевского острова отмечено белоколонной биржей Томона, со стороны Петербургской стороны — Петропавловской крепостью. Непрерывная цепь старинных зданий делает красивый изгиб, соединяя биржу с грандиозной постройкой Делямота — Академией художеств. С этой стороны Нева замыкается колоннадой Горного института. Три бесконечных проспекта: Невский, Гороховая и Вознесенский упираются в Адмиралтейство. Далеко видимый угол Невского у Мойки украшен Строгановским дворцом Растрелли[118] и т. д. Все эти здания оживают и раскрывают свою красоту, как части городского пейзажа.

В качестве примера площади, созданной как единый художественный замысел, может явиться Сенатская площадь.

Захаров и Росси окружили ее бледно-желтыми с белым колоннами и орнаментами строениями позднего классицизма. Дворцовая площадь, правда, не создана в одном стиле, однако ее дворцы, мощная арка Генерального штаба, заставляющая вспомнить гигантский размах дуги базилики Константина[119] на Римском форуме, гранитная колонна с ангелом, грозно указующим на небо, ее широкие перспективы на Мойку, на сады, за которыми темнеет громада Исаакия и сверкает его купол темного золота, и, наконец, выход к Неве и очертания островов с их строениями — все это составляет одно художественное целое, один несравненный архитектурный аккорд. Есть, наконец, в Петербурге целый квартал, созданный по плану одного архитектора (Росси). Это площадь Александрийского театра (к сожалению, изуродованная несколькими нелепыми новыми домами[120]), вся Театральная улица и площадь у Чернышева моста. Было где строителю разгуляться на воле!

Эти «урочища» Петербурга представляют редчайшую архитектурную ценность. Столько смелых замыслов получило здесь возможность воплотиться! Но Петербург может быть назван и «приютом несовершенных дел». Мечта Петра создать из Васильевского острова новую Венецию осталась мечтой. Чудесная колокольня не увенчала собою величественные постройки Смольного института.[121] Глядя на безвкусные новые здания, испортившие вид на Адмиралтейство с Невы,[122] с горечью вспоминаешь о римской мечте Росси. Вот содержание его записки:

«Размеры предлагаемого мною проекта превосходят те, которые римляне считали достаточными для своих памятников. Неужели побоимся мы сравниться с ними в великолепии? Цель не в обилии украшений, а в величии форм, в благородстве пропорций, в нерушимости. Этот памятник должен стать вечным».[123]

106

Неточная цитата из очерка И. А. Бунина «Тень птицы» (1907), вошедшего в состав «путевой поэмы» «Храм Солнца» (Бунин И. А. Полное собрание сочинений. Пг., 1915. Т. 4. С. 105). (комм. сост.)

107

Горный институт построен А. Н. Воронихиным в 1806–1811 гг. (комм. сост.)

108

Пестум, или Посейдония, — античный город (VI–IX вв.), остатки которого сохранились в юго-западной части Италии. (комм. сост.)

109

Плутос — бог богатства (греч. миф.); называя Биржу «храмом Плутоса», Анциферов имеет в виду ее торговое предназначение. (комм. сост.)

110

Ростральные колонны, сооруженные по проекту Ж.-Ф. Тома де Томона на Биржевой (ныне Пушкинской) площади в 1805–1810 гг., служили маяками при входе в порт. (комм. сост.)

111

Арка возведена архитектором Ж.-Б. Валлен-Деламотом на острове «Новая Голландия» в 1765–1780 гг. (комм. сост.)

112

Собор Святой Троицы заложен в 1703 г. в память основания Петербурга; находился на Троицкой (ныне Революции) площади; многократно перестраивался; разрушен в 1938 г. (комм. сост.)

113

Мечеть (совр. адрес: проспект Максима Горького, 7) возведена в 1910–1914 гг. по проекту архитектора Н. В. Васильева при участии С. С. Кричинского и А. И. Гогена: прообразом ей послужил мавзолей Гур-Эмир в Самарканде. (комм. сост.)

114

Маньчжурские львы — изваяния мифологических существ «ши-цза» (львы-лягушки), привезенные из Маньчжурии в 1907 г. и установленные на Петровской набережной. (комм. сост.)

115

Из стих. Ф. И. Тютчева «Русская география» (1848 или 1849). (комм. сост.)

116

Площадь между Ростральными колоннами была благоустроена только в 1926 г., когда по проекту архитектора Л. А. Ильина перед зданием Биржи был разбит партерный сквер. (комм. сост.)

117

Я не упускаю из виду отрицательного отношения Столпянского к легенде о чудотворном строителе. Если он прав, и Петербург не был создан Петром с целью «грозить шведам», и вообще Петр не сразу наметил его для новой столицы, все же в общих чертах старая оценка роли Петра в создании города остается верной. См. П. Н. Столпянский. Санкт-Питер-бурх (изд. «Колос» 1918). (Примеч. авт.)

См.: Столпянский П. Н. Петербург: Как возник, основался и рос Санкт-Питербурх. Пг., 1918. С. 5–22. (комм. сост.)

118

Строгановский дворец построен в 1752–1754 гг. Ф.-Б. Растрелли (совр. адрес: Невский проспект, 17). (комм. сост.)

119

Базилика Константина — грандиозный храм IV в., возведенный при императоре Константине и получивший его имя. (комм. сост.)

120

Речь идет о доме в «русском стиле» за зданием Публичной библиотеки (совр. адрес: площадь Островского, 7), построенном по проекту архитектора Н. П. Басина в 1878–1879 гг., и о домах № 9 (архитектор В. А. Шретер; 1876 1877) и № 2 (архитектор А. А. Гречанников; 1911–1912) на этой же площади. (комм. сост.)

121

Растрелли предполагал воздвигнуть перед Смольным монастырем 140-метровую колокольню. (комм. сост.)

122

В 1880-1890-х гг. пространство между двумя боковыми павильонами Адмиралтейства со стороны набережной было застроено домами. (комм. сост.)

123

Анциферов цитирует записку Росси по кн.: Грабарь И. История русского искусства. М., /1912/. Т. 3: Петербургская архитектура в XVIII и XIX веке. С. 544. (комм. сост.)

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.