История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века

Ричард Хелли

История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV–XVII века

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2022

Введение

Эволюция крепостного права – самый важный, наиболее изучаемый и самый противоречивый вопрос российской истории. Хотя по этой теме найдено и опубликовано множество материалов, плодотворная архивная работа все еще продолжается. Результаты этой работы позволяют более точно обобщить причины возникновения этого фундаментального института российской истории.

Историки связывают происхождение крепостного права с разными причинами и временами, начиная с периода предполагаемого варяжского завоевания в IX в. до реформы Петра Великого в первой четверти XVIII в. В результате более чем столетнего исследования возникли две широко известные интерпретации эволюции крепостного права. Их можно обобщить под названиями «указной» и «безуказной» версии. Поскольку четко выраженная историография взгляда на закрепощение русского крестьянства не была написана, в предоставляемом читателю обзоре приводится контекст, в котором проводилось настоящее исследование. Я также укажу на версии, которые, по имеющимся свидетельствам, как оказалось, не выдерживают критики.

Приверженцы законной, или «указной», концепции считают, что крестьяне как масса не были, по сути, закрепощены (ни по закону, ни по факту) до выхода Соборного уложения 1649 г., и закрепощение крестьян произошло только после ряда последовательных действий, предпринятых государственной властью на протяжении двух столетий. Российский историк В.Н. Татищев взялся за исследование этой концепции в XVIII в. и, изучив указы 1550, 1597, 1601, 1602 и 1607 гг., пришел к заключению, что такой указ, запрещавший крестьянам переходить от одного землевладельца к другому, должно быть, вышел в 1592 г. Н.М. Карамзин принял «указную» версию Татищева за более или менее достоверный факт. Вопрос оставался на данной стадии с 1820-х до конца 1850-х, когда стал открытым для предварительного обсуждения правительством закон об отмене крепостного права 1861 г. «Указную» версию можно найти в фундаментальном труде «История России с древнейших времен» С.М. Соловьева, а также в специальных трудах Б.Н. Чичерина, Н.И. Костомарова и И.Д. Беляева. Аргументы Беляева и Костомарова частично послужили основой дебатов закона об отмене крепостного права: если государство закрепостило крестьян, тогда государство должно было их освободить.

В период между эпохой отмены крепостного права и началом следующего столетия «указная» версия неуклонно теряла поддержку и практически исчезла из исторической литературы. Невозможность найти какие-либо веские доказательства правительственным действиям делало эту точку зрения все менее убедительной, чтобы настаивать на том, что государственная власть не принимала участия в закрепощении крестьян. И тем не менее историк В.И. Сергеевич и его ученик Н.Н. Дебольский, основывая свои утверждения на трудах Татищева и других историков, продолжали, по сути, придерживаться старой позиции. Сергеевич предпочел выбрать более раннюю дату 1584 или 1585 г. выхода предполагаемого государственного указа о закрепощении крестьян. Эти историки придерживались мнения, что крестьяне оставались свободными во всех отношениях до тех пор, пока государство не обнародовало предполагаемый указ, за которым последовали и другие указы. Правительственные действия, завершившиеся принятием Соборного уложения 1649 г., рассматривались как продиктованные государственными потребностями, в первую очередь необходимыми для поддержки армии. В свете доступных в настоящее время свидетельств «указная» концепция представляется верной.

Альтернативная «безуказная» версия состоит из нескольких частей, с достоинствами которых согласятся далеко не все приверженцы основной «безуказной» версии. Эта концепция, отрицавшая, что государство играло главную роль в закрепощении крестьянства, была выдвинута М.М. Сперанским, общественным и государственным деятелем первой половины XIX в. До отмены крепостного права эта концепция была принята консерватором М.М. Погодиным, как считается, для того, чтобы снять вину с государства за закрепощение крестьян и даже необходимость что-либо предпринять для улучшения их бедственного положения. В своей статье «Должно ли считать Бориса Годунова основателем крепостничества?» Погодин дает отрицательный ответ на этот вопрос и заявляет, что Годунов не издавал указа, запрещавшего крестьянам переходить с одного места на другое. «Обстоятельства», само «течение жизни», а прежде всего «национальный характер» считались ответственными за возникновение крепостничества. На эту статью последовал ответ Костомарова, после чего развернулась непрекращающаяся дискуссия. Некоторые историки XIX столетия считали Погодина родоначальником «безуказной» (или обусловленной средой) версии, но последние исследования показали, что он был знаком с работой Сперанского. Эта концепция, в более рафинированном виде, была принята большинством досоветских историков, таких как В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, М.А. Дьяков, А.С. Лаппо-Данилевский, С.Ф. Платонов и А.Е. Пресняков.

Утверждение Погодина о непричастности государства к закрепощению крестьян завоевало мало приверженцев среди историков, серьезно изучающих эту проблему, но это сделали последующие уточнения его аргументов. Эти уточнения начинаются с книги о статусе крестьянства юго-запада России в Литовском праве XV и XVI вв., опубликованной в 1863 г. в Киеве Ф.И. Леонтовичем. Впоследствии его вывод о том, что литовское закрепощение произошло в результате слияния задолженности и «длительного проживания» или старожильства, был применен и к московскому крестьянину. Это привело к интеллектуально плодотворному, но в конечном итоге разочаровывающему поиску причин закрепощения, поиску, которому надлежит стать наглядным уроком для сторонников сравнительной истории. Аналогии могут предложить на первый взгляд верные объяснения при отсутствии данных, но интерпретации, основанные на таких аналогиях, должны уступить место, когда обнаруживаются факты.

В 1880 г., однако, до того как русские ученые взялись за серьезное изучение приведенного Леоновичем примера с Литовским правом, профессор Дерптского университета И.Е. Энгельман, российский правовед и исследователь правовой науки, опубликовал свой тезис «Entstehung und Aufhebung der Leibeigenschaf in Russland»[1]. Энгельман пишет, что в конце XVII в. земельные кадастры связывали крестьянина таким образом, чтобы доход казны от ее налогоплательщиков был защищен. Он также пишет, что на протяжении XVI в. землевладельцы имели право обращаться в суд с требованием вернуть крестьян, которые были зарегистрированы в кадастрах или сбежали из их поместья. В XVII в. целый ряд отдельных правоотношений постепенно были объединены с целью закрепощения крестьян, процесс, который завершился Соборным уложением 1649 г.

Прецедентная версия была предложена и опубликована в 1885 г. в труде В.О. Ключевского. В этой работе можно проследить идеи Энгельмана, но к основным нововведениям следует отнести наблюдение Леоновича о том, что главной причиной закрепощения крестьян на Великой Руси являлась задолженность и что это закрепление носило в основном личный характер. Крепостное право в России не было введено государством, но установилось лишь при частичном содействии государства. Экономические проблемы во второй половине XVI в. вынудили традиционно свободных в переходе русских крестьян, особенно в центральной части Московского государства, брать ссуду у землевладельцев для того, чтобы продолжить свою сельскохозяйственную деятельность. К концу XVI в. (если не раньше) невозможность выплатить ссуду связывала крестьян-должников со своими землевладельцами. В первой половине XVII в. статус такого крестьянина сливается с кабальным холопом, и последующие указы лишь узаконивают то положение, которое фактически уже существовало в жизни. Этот новый вариант «неуказной» концепции закрепощения крестьянства остается той частью российской историографии, с которой всем историкам приходилось иметь дело. Ниже я предварительно приведу некоторые аргументы против интерпретации крепостничества, основанной на задолженности.

1

«Установление и отмена крепостного права в России». (Здесь и далее примеч. пер.)